ДРЕВНИЕ СЛАВЯНЕ И ИХ СОСЕДИ

Вопрос о происхождении славян — один из самых сложных и спорных в науке. Для его решения необходимо привлечение и сопоставление данных археологии, лингвистики, антропологии, этнографии и письменных источников. В археологии поиски истоков славянской культуры ведутся путем установления генетических связей между различными последовательно существовавшими культурами. Для этого используют два метода. Первый из них — прослеживать славян «сверху», т. е. от современности в глубь веков, распутывая нити, связывающие материальную культуру потомков, нам известную, с культурой предков, которую надо установить. Второй — оценивать эти связи «снизу», определив общие закономерности в развитии культуры славян. На обоих путях славяноведы имели успехи и разочарования. Не следует думать, что все культуры, связанные даже с позднейшими славянскими древностями, могут быть названы славянскими, так как в сложении славян приняли участие этнически разнородные племена. Этнос многих из них нам до сих пор не ясен.

В настоящее время существует много предположений и гипотез о времени и территории сложения древнейшей славянской культуры. Но ни одна из них не может пока считаться доказанной из-за множества еще не разработанных вопросов и пробелов в наших знаниях. Пожалуй, наиболее разработана гипотеза, по которой истоки славянской культуры нужно искать в бронзовом веке на территории Польши и прилегающих к ней земель. Эта гипотеза основана на том, что приблизительно с XV в. до н. э. здесь как будто намечается преемственность в развитии материальной культуры вплоть до достоверно славянских древностей, хотя далеко еще не все звенья этого развития выяснены.

Примерно с 1450 г. до н. э. западную часть Польши занимала предлужицкая культура, другая же, тшинецкая, — восточную, исключая предгорья Карпат и Мазурские болота. Поселения тшинецких племен располагались на песчаных холмах по берегам рек. Жилищами служили полуземлянки или столбовые постройки, основу которых составляли столбы или колья, оплетенные прутьями и обмазанные глиной. Такой же тип жилищ встречен во всех последующих культурах, генетически связанных с тшинецкой. Мертвых погребали в скорченном положении на боку как в могилах без насыпей, так и в курганах. Трупосожжений почти нет. Вещей в могилах мало, а если есть, то это глиняные сосуды, кремневые топоры, стрелы, скребки. Это уже достаточно развитый период бронзового века, но металл ценился все еще высоко и металлические вещи в могилах тшинецкой культуры встречаются нечасто. Из металла делали чаще всего украшения, иногда оружие. Известен, например, бронзовый кинжал.

Предлужицкая культура, как полагают, оказывала сильное влияние на тшинецкую.

стр.200

и это привело к их слиянию около 1200 г. в единую лужицкую культуру.

Территория лужицкой культуры менялась. Первоначально она занимала область между Эльбой и Вислой от Балтики до Северной Моравии — площадь весьма значительную, впоследствии расширившуюся еще больше, вплоть до Украины, Полесья и Волыни. Для лужицкой культуры, особенно ее начального периода, характерны маленькие поселки без укреплений. В начале железного века появляются сравнительно крупные (до 6 га) укрепленные поселки. Лужицкие племена владели приемами обработки металла: на раннем этапе — бронзы, позднее — железа. Они обрабатывали землю, имели домашний скот. Наиболее известно позднелужицкое поселение на Бискупинском озере в Польше, относящееся к середине I тысячелетия до н. э. Оно стояло на острове, было окружено мощной стеной и состояло из длинных бревенчатых домов, разделенных на отсеки. Дома образовывали 11 пареллельных улиц, вымощенных деревом. Известны лужицкие поля погребений. Так в археологии называют могильники с погребениями в ямах, в которые поставлены глиняные горшки с остатками трупосожжения (урны). Рядом с урнами находят много вещей и разнообразных сосудов, содержавших пищу, положенную покойнику «на тот свет».

Иногда в могиле находится не урна с пеплом, а костяк, поэтому термин «поля погребений» и термин «поля погребальных урн» неточны. Насыпей эти могильники не имеют.

Так как лужицкая культура в разных местах своей территории сложилась на различной основе и при этом в процессе расширения вобрала в себя другие племена, естественно, что ее развитие привело к распаду лужицкой культуры на местные варианты. Из первоначально сложившихся пяти групп наиболее интересна поморская, которая в VII — начале VI в. до н. э. перерастает в новую культуру — восточнопоморскую. Эта культура сложилась в низовьях Вислы и восточном польском Поморье к наряду с типично лужицкими особенностями материальной культуры содержала новые элементы, сближающие эту культуру с культурой западнобалтийских курганов. Поэтому некоторые исследователи считают восточнопоморскую культуру не славянской, а принадлежащей западным балтам. Племена восточнопоморской культуры постепенно продвигались на юг и юго-восток и смешивались с местным населением.

Вместо разрозненных групп лужицкой культуры в IV в. до н. э. складывается общая культура клёшевых погребений. Ее территория — центральные области Польши, а также смежные с Польшей области Белоруссии и Украины. Поселения укреплений не имеют. Кладбища бескурганные: остатки трупосожжений обычно заключали в урны и помещали под большой перевернутый колоколовидный сосуд — клеш, от которого и происходит название культуры. Иногда в погребениях есть и другие сосуды, а также некоторое количество вещей, преимущественно украшений.

В конце II в. до н. э. на территории распространения клёшевых погребений в центральной и южной частях Польши складывается пшеворская культура, а в северо-западном Поморье — оксывская. Обе эти культуры иногда объединяют под названием венедской, так как к первым векам новой эры относятся древнейшие известия письменных источников о венедах, живших между Карпатами и Балтийским морем. Вероятно, среди венедов были и славянские племена. Но между оксывской и пшеворской культурами наблюдаются существенные различия, что заставляет рассматривать их как самостоятельные группы. В пшеворской культуре обозначаются черты, сближающие ее с клёшевыми памятниками, а также особенности, продолжающиеся в раннесредневековой славянской культуре. В то же время сложный и разнородный состав пшеворских памятников заставляет думать, что в сложении пшеворской культуры принимали участие германские, кельтские и

стр.201

балтские племена. О чересполосном расселении племен сообщают и письменные источники, например Тацит.

В сложении венедской культуры огромную роль сыграло прежде всего невиданное развитие производительных сил, особенно развитие металлургии железа. Печи для варки железа встречаются на поселениях, кроме того, открыты центры, производившие железо сразу для целой округи. Известны и аналогичные гончарные центры.

Большие изменения в хозяйстве вызвало совершенствование сельскохозяйственных орудий, в первую очередь появление железных сошников. Известны и круглые жернова. По находкам зерен можно заключить, что ассортимент выращивавшихся злаков был разнообразен, а по костям животных — что разводились основные домашние животные.

Привозные предметы говорят об оживленном обмене с соседними, а иногда и с дальними странами, например с городами Северного Причерноморья.

Пшеворская группа, или культура, занимала во II в. до н. э. — IV в. н. э. всю южную часть Польши. Поселения пшеворских племен особенно густо расположены в местах, богатых железными рудами, и на перекрестках важных путей, причем здесь поселения образуют большие группы. Поселения, как и раньше, без укреплений, жилища — полуземлянки или столбовые.

Над пшеворскими погребениями насыпей нет — это поля погребений. Преобладают трупосожжения, они как без урн, так и в урнах. В могилах часто встречаются вещи, в том числе оружие ритуально испорченное — согнутое или сломанное. Вооружение воина состояло из меча, щита и копья. Есть в могилах и глиняные сосуды, они сделаны без помощи гончарного круга, который появляется здесь только в III в. н. э.

Во II в. до н. э. в Южной Белоруссии и Северной Украине (включая Киевскую область) появляется зарубинецкая культура, родословную которой ведут от восточнопоморской, но в Поднепровье она впитала много особенностей скифской культуры. Изучены поля погребений зарубинецкого типа и соответствующие им поселения.

В зарубинецких могильниках остатки трупосожжений находятся в ямах и в урнах. Наиболее известны Корчеватовский и Зарубинецкий, давший название культуре, могильники (оба под Киевом). В Корчеватовском могильнике сосуды сделаны без помощи гончарного круга, они коричневые или черные, часто лощеные. Встречаются бронзовые фибулы западных типов, стеклянные бусы, железные ножи, наконечники копий. Зарубинецкие поселения укреплений не имели, но иногда встречаются городища. Жилые дома типа мазанок, а также бревенчатые и полуземлянки. Обнаружены лепные сосуды, железные ножи, гарпуны, серпы, зернотерки, ручные жернова, бусы, перстни, фибулы, булавки, стрелы, копья.

Основу хозяйства зарубинецких племен составляло мотыжное земледелие и скотоводство. Разводили коров ,овец, свиней, лошадей. Социальный строй — развитый патриархат. Наиболее известно Чаплинское городище под Гомелем. Рядом с этим городищем раскопан одновременный могильник.

Мнения археологов о зарубинецкой культуре различны. Одни видят в ней праславянскую культуру, другие — балтскую. Ни та, ни другая точка зрения не может считаться доказанной. Связь зарубинецкой культуры с восточнопоморской еще не доказывает ее славянского происхождения, так как этническая принадлежность самой восточнопоморской культуры спорна, о чем говорилось выше. Дальнейшее развитие зарубинецкой культуры также не приводит к созданию славянской культуры. В то же время и балтская принадлежность зарубинецкой культуры пока строится только на лингвистических данных.

Со славянами часто связывают более позднюю Черняховскую культуру. Поля по-

стр.203

гребений Черняховского типа датируются III—IV вв. Они распространены южнее зарубинецких от Карпат до Верхнего Донца, захватывая Нижний Днепр, и проникают даже в Крым. Поселения расположены в местах, удобных для земледелия, обычно в долинах небольших речек. Поселения укреплений не имеют, и большинство их погибло от пожара, видимо, связанного с каким-то нашествием.

Черняховцы жили в домах типа мазанок и в землянках. На поселениях и в могильниках обычны украшения из бронзы и серебра, часто привозные. Нередки находки и даже клады римских монет, что говорит о возникновении денежного обращения. Видимо, были обычны внутренние и внешние торговые связи. Керамика разительно отличается от зарубинецкой как по формам, так и тем, что она сделана на гончарном круге, что свидетельствует об обособлении гончарного ремесла, наряду с которым были развиты кузнечное и ювелирное производство. В полях погребений Черняховского типа погребальный обряд неодинаков, трупоположения сосуществуют с трупосожжениями, последние преобладают. Разные обряды указывают на смешанность населения. Значительны различия в инвентарях, отражающие процесс классообразования.

Одна группа археологов считает, что, несмотря на несходство с зарубинецкими племенами, черняховцы являются их преемниками. Различия в формах вещей, в частности керамики, они объясняют происшедшей сарматизацией племен и сильным римским влиянием, несомненно имевшим место. Расширение территории рассматривается ими как закономерное распространение славянской культуры. Племена черняховской культуры, по их мнению, были славянскими племенами антов. Влияние пришлого населения готов, известных по письменным источникам, на черняховцев они считают минимальным, но исчезновение укреплений вокруг поселков объясняют существованием сильного союза племен, взявшего на себя оборону как внешних границ, так и каждого поселка. По мнению этих историков, гунны в 375 г. нанесли непоправимый удар и готским, и черняховским племенам, следствием чего явились упадок и огрубение культуры, а поэтому трудно проследить этническую связь черняховцев и их потомков. Кроме того, указывают они, значительная часть населения ушла на запад после гуннского разгрома.

Другие археологи обращают внимание на разнородность Черняховских древностей и полагают, что даже если среди них и были какие-то славянские племена, памятники которых пока отчленить невозможно, то культура в целом не связана преемственными чертами ни с предыдущими, ни с последующими культурами. Черняховские племена они считают особыми еще и потому, что их территория не совпадает с ареалом зарубинецкой культуры (лишь в районе Киева встречаются поля погребений обоих типов). Эти археологи отмечают, что время существования Черняховских племен точно соответствует времени существования готского союза в Восточной Европе. Но они считают возможным, что в разнородном населении Черняховской культуры готы составляли меньшинство, а кроме них туда входили фракийские племена гетов, часть степного сармато-аланского населения и небольшая часть славян. Славяне, охваченные этой культурой, разделили судьбу готов и не оставили в Восточной Европе ничего, что указывало бы на какое-то их значение в последующей истории. Эта группа археологов утверждает, что для отождествления Черняховских племен с антами нет оснований, так как анты упоминаются не ранее VI в., а Черняховская культура погибла задолго до этого, еще в IV в., лишь отдельные памятники ее встречаются в V в. Кроме того, указывают сторонники этой точки зрения, предположение, что поход антов на Римскую империю был направлен с территории Среднего Днепра, т. е. с бывшей территории Черняховской культуры, не поддержано лингвистами. Лингвисты также не

стр.205

уверены, что термином «анты» обозначались славянские племена; они говорят, что этот термин по своему происхождению неславянский и что он обозначал не племя, а кратковременный союз племен, неизвестно, славянский или неславянский.

Готы в Северное Причерноморье пришли в III в. н. э. с южного побережья Балтики, откуда они начали двигаться в I в. н. э. В свой союз они включили и оседлых земледельцев лесостепи, и кочевые сарматские племена. Их культура сложилась в II—IV вв. под значительным влиянием римской цивилизации. Некоторая часть готов, живших в Крыму, уцелела после гуннского нашествия и дожила до позднего средневековья.

Гунны впервые упоминаются в IX в. до н. э., когда на территории Северного Китая и Монголии образовалось мощное объединение тюрко-монгольских племен, называемое в китайских источниках хунну. Своими набегами они постоянно тревожили Китайскую империю. В середине I в. до н. э. это объединение распалось на две части: одна подчинилась Китаю, а другая отступила на запад. Во II в. н. э. небольшая часть гуннов кочевала в степях, а уже во второй половине IV в. основная их масса двинулась из Приуралья на запад. Гунны захватили Приазовье, заняли Крым и разгромили Боспорское царство. В 375 г. гунны разбили готское объединение и прошли дальше в Европу, где позднее были ассимилированы местным населением. Некоторая часть гуннов осталась в наших степях, где изредка встречаются их погребения. Они открыты в Оренбургской области, на Волге.

При быстром продвижении через наши степи гунны не оставили достаточного числа древностей, чтобы по ним можно было полно охарактеризовать их быт и социально-экономические особенности. Несомненно, что их общество находилось на последней стадии разложения родового строя, в хозяйстве преобладало экстенсивное скотоводство. Гуннская экономика имела паразитический характер.

Возвращаясь к зарубинецким племенам, логично предположить, что Черняховские племена вытеснили их основную массу со Среднего Днепра, а небольшая оставшаяся часть вошла в готский племенной союз. Предположению о вытеснении зарубинцев соответствует появление зарубинецких памятников, например на Десне в Брянской области, на юге Смоленской земли, где они существуют во время расцвета черняховской культуры. Остатки зарубинцев к тому времени слились с местными племенами, в результате чего появляются некоторые новые археологические культуры, рассмотрение которых выходит за рамки данного курса. Таким образом, история зарубинецких племен — история волны балтского или славянского расселения, расплескавшейся в лесах Восточной Европы.

В VI в. от Эльбы до Правобережья Днепра, касаясь его в районе Киева, и от Среднего Днестра до Припяти появляется пражская культура, корни которой уходят в пшеворскую. Памятники этой культуры известны на территории Польши, восточной части ГДР, Чехословакии, Австрии, Югославии, Румынии. Пражская — первая из культур, славянская принадлежность которой доказана археологически. Славянство пражской культуры доказывается постепенным развитием и возникновением на ее основе ряда культур, славянская принадлежность которых подтверждена множеством письменных свидетельств. Кроме того, эта культура распространена на территории, занятой славянами по данным древних авторов уже в VI в. и остающейся славянской до настоящего времени. На этой же территории известны старые славянские географические названия. Эта культура стала как бы эталоном для сравнения признаков предыдущих, да отчасти и последующих культур,

стр.206

чтобы определить их отношение к этногенезу славян. Но некоторые археологи, признавая славянство пражских древностей, считают пражскую культуру рядом родственных культур.

Главным признаком этой культуры являются сосуды, которые так и называют керамикой пражского типа. Вначале они лепные, а со второй половины VII в. на поселениях в Чехословакии встречаются горшки, верхняя часть которых подправлена на гончарном круге. На территории нашей страны круговая славянская посуда появляется не ранее рубежа IX—X вв. Другие вещи (кроме керамики) в пражских памятниках встречаются крайне редко, что создало огромные трудности в определениях как этнических, так и хронологических.

Поселения невелики и не укреплены. Городища появляются в VII в. Жилища — полуземлянки с каменными печками Погребения — бескурганные трупосожжения, позднее — курганы на рубеже VI и VII вв. на территории, расположенной к югу от р. Припять и достигающей верховьев рек Тетерева и Днестра, возник вариант этой культуры, получивший название культуры Корчак по исследованному древнему поселению у с. Корчак на Тетереве. Корчакская керамика относится к сосудам пражского типа.

Поселения корчакской культуры расположены на невысоких берегах рек, а часто на мысах, и имеют естественные границы: обрывы, ручьи, которые легко укрепить; тем не менее искусственных укреплений они не имеют. Поселения невелики по площади и заняты 15—20 полуземлянками с каменными печами Жители такого поселка вели совместное общинное хозяйство. Селища группируются «гнездами», что позволяет предположить родоплеменные связи между населением такого «гнезда». Ненарушенный родовой строй корчакских племен несомненен.

Городища возникают лишь в конце существования корчакской культуры, но и тогда они редки. На севере у Припяти среди болотистых низин расположено несколько городищ, из которых наиболее известно городище Хотомель на р. Горынь в Брестской области. Небольшие площадки этих городищ окружает низкий вал. Вероятно, некоторые из этих поселений представляли собой убежища, использовавшиеся только при приближении врага.

Инвентарь корчакских селищ и жилищ скудный Его составляют черепки горшков и сковородок, глиняные пряслица. Из металлических предметов встречаются только ножи. Но на городище и селище Хотомель, существовавших вплоть до IX—X вв, железные предметы обычны. Особенно важны наральник и чересло (плужный нож), подчеркивающие земледельческий характер поселения и культуры в целом. У Владимира Волынского раскопано городище Зимно, на котором найдены литейные формочки, глиняные льячки, бронзовые украшения, железные копья, стрелы, удила, топоры, косы и другие предметы.

стр.208

Корчакские могильники вначале не имеют внешних признаков и заключают остатки трупосожжений. Курганы появляются почти одновременно с могильниками. Вещей в погребениях почти нет, и это, видимо, составляет одну из особенностей восточнославянского погребального обряда.

Сравнивая археологические материалы, данные летописей и топонимики, считают возможным относить корчакские древности к большому славянскому союзу племен дулебов — одной из ранних этнографических групп восточного славянства, давшей начало летописным племенам волынян, древлян, дреговичей, а может быть, и полян.

В VIII в. в хозяйственном развитии славян повсеместно наблюдается перелом. Он выразился в развитии железообработки: железными становятся важные сельскохозяйственные орудия — наральники, чересла, серпы, — что отмечает дальнейший рост земледелия. Появляются металлургические центры. Увеличение производительности труда освобождает некоторое количество рабочей силы из земледелия, что вместе с развитием домашних промыслов создает хозяйственные и технические предпосылки возникновения ремесла и приводит к распространению гончарного круга. Поселения делаются больше, на них уже нет общих хозяйственных участков. Появляются признаки индивидуализации производства.

Этот перелом связан с социальными процессами, происходившими внутри славянского общества. Полагают, что он отражает образование территориальной общины.

Культуру VIII—IX вв., характеризующуюся неукрепленными поселениями, располагающимися на небольших возвышенностях, по селищу, расположенному у с. Райки Бердичевского района Житомирской области, называют культурой Луки-Райковецкой. Она является следующим этапом развития пражской культуры. Керамика этих племен продолжает линию развития, начатую культурой Корчак. На ранней стадии развития культуры керамика, как и раньше, лепная,

стр.210

без орнамента. Затем посуду стали делать на примитивном гончарном кругу и покрывать параллельными нарезными линиями от дна до венчика. С этого времени такой орнамент типичен для восточнославянской керамики. Формы горшков также наследуют корчакские оригиналы. Как и прежде, кроме горшков встречаются и глиняные сковороды. Обычны глиняные пряслица. Железных и вообще металлических предметов известно больше, чем в раннее время, но все же мало: их берегли и испорченные переделывали, а не выбрасывали. Жилища представлены полуземлянками, с печами из камня и глины.

В это время славяне переходят Днепр, на левобережье которого появляется роменско-боршевская культура VIII — X вв. (название дано по г. Ромны Сумской области и Боршевскому городищу у Воронежа). Типичны городища Новотроицкое на р. Псел в Сумской области и Титчиха на Дону в Воронежской области. Эта часть днепровского левобережья уже находилась под властью хазар. Занять ее славяне могли только признав себя данниками хазар, о чем сохранились свидетельства летописи, где данниками хазар названы поляне, северяне, радимичи и вятичи. Соседство с беспокойной степью обусловило появление на левобережье поселений с земляными валами, расположенных на высоких мысах. В то же время они примыкали к удобной для возделывания равнине: земледелие было основой хозяйства роменско-боршевских племен. Об этом говорят и частые глубокие зерновые ямы, в которых иногда находят остатки зерен. Сеяли рожь, пшеницу, ячмень, просо. Земледелие было пашенным, что засвидетельствовано находками железных наральников и чересел. Зерно размалывали ручными жерновами. Большое значение имело домашнее скотоводство. Жилищами служили полуземлянки, стены которых были обложены деревом, а внутри жилища была сводчатая печь из глины. На городищах известны кузницы. Хорошо развита обработка дерева. В каждом доме пряли шерсть, лен, коноплю. Найденные привозные вещи и среднеазиатские монеты свидетельствуют о развитии обмена.

Посуда в какой-то мере продолжает развитие корчакской, но отличается от нее довольно сильно, особенно орнаментом: он шнуровой, расположен по венчику и плечикам сосуда. Типы вещей с роменско-боршевских городищ имеют прямое продолжение в вещах Древнерусского государства.

Считают, что на роменско-боршевских городищах жили славянские племена вятичей и северян, между которыми сейчас пытаются поделить территорию, отведя ее юго-западные (роменские) городища северянам, а северо-восточные (боршевские) — вятичам; несомненно родство позднейшей культуры радимичей и вятичей. Кроме того, обращают внимание на слова летописца, что будто бы некогда на Русь из ляхов пришли два брата — Радим и Вятко, от которых пошли племена радимичей и вятичей. Обычно считают, что речь идет о приходе династов, получивших власть в этих племенах. Однако в культуре радимичей и вятичей прослеживаются некоторые западные элементы, свидетельствующие о передвижении с запада какой-то части населения. Насколько значительна была эта часть, пока сказать нельзя, но все же можно предполагать, что формирование вятичей на их «основной» территории — по Оке — и радимичей по Сожу происходило не только из области роменско-боршевской культуры.

На рубеже IX — X вв. прослеживается второй крупнейший перелом. Появляется и растет ремесленное производство, ощутимо проявляется имущественное неравенство. Археологические наблюдения, сопоставленные с данными летописи, позволяют заключить, что отмеченный перелом вызван появлением классового общества, следом за которым неминуемо должно было возникнуть государство. В процессе исторического развития корчакских, лука-райковецких и роменско-боршевских племен было

стр.211

сформирована культура Древнерусского государства и ядро его основной территории.

В последних веках I тысячелетия н. э., в то время как в более южных областях — в Среднем Поднепровье, на Верхней Оке, на Днестре — господствовала славянская культура, на Верхнем Днестре и в более северных районах существовали еще местные балтские и финнские культуры.

В первых веках нашей эры в период днепро-двинской культуры на Верхнем Днепре стали распространяться неукрепленные поселения, причем старые, укрепленные были оставлены. Этот процесс завершился к V в. Но он еще не был завершен, когда над племенами балтов Верхнего Поднепровья нависла угроза вторжения каких-то других племен, так как в IV — первой половине VIII в. строятся городища-убежища, в которых население могло переждать военную опасность. Наиболее древними укреплениями на них были тыны, а более поздние состояли из горизонтальных бревен, закрепленных в пазах вертикальных столбов. И на обычных поселениях, и в убежищах раскопаны наземные столбовые жилища с каменными очагами. Площадь такого дома была 12—15 кв. м. Основными занятиями населения были земледелие и скотоводство. Развивается металлургия и домашние промыслы. Считают, что изменение типа поселений и характера построек были вызваны процессом разложения родовых отношений, переходом от родовой общины к территориальной.

Из вещей в городищах-убежищах чаще всего встречается оружие: копья, стрелы, — а также предметы конской сбруи — удила и шпоры. Найдены серп, пряслица, но обыденных вещей мало.

Сосуды тушемлинской культуры биконические или тюльпановидные; среди них есть крупные, вероятно, предназначенные для хранения зерна. Найдены зерна ржи, ячменя, пшеницы.

Известны могильники с трупосожжениями в ямке, обычно без глиняной урны. Форма ямок правильная, что дает основание предполагать деревянные или берестяные урны. Вещей почти нет.

Под Смоленском на р. Тушемля, давшей название всей культуре, раскопано городище. На нем в VI—VII вв. существовал длинный дом, построенный по периметру овальной площадки городища. Он служил жилым и хозяйственным помещением, а также представлял собой оборонительную стену. В середине поселения оставался незастроенный дворик. На мысу городища было сооружено святилище, имевшее округлые очертания. По кругу стояли столбы, видимо, с изображениями божеств. Основания этих столбов были закреплены в кольцевой канавке, образовывавшей полный круг, в центре которого находился столб, видимо, с изображением главного божества. Предполагают, что это был культовый центр племени или рода. Постройки верхнего слоя городища на р. Тушемля погибли от пожара, что, по данным радиокарбонного анализа, случилось в 960 г. (±150 лет). Для этого времени данные радиокарбонного анализа недостаточно точны, что дает возможность датировать конец тушемлинской культуры различно.

В VI в. у Чудского озера и по р. Великой появляются курганы с насыпью, длина которой в два и более раза превышает их ширину, почему они и получили название длинных. Но их особенность заключается не столько в форме насыпи, сколько в ее конструкции и в погребальном инвентаре. Их вытянутая форма объясняется тем, что к кургану, в котором были уже захоронены остатки произведенного где-то на стороне трупосожжения одного человека, присыпали насыпь над урной другого, потом третьего. Так курган вытягивался. Обычно курган содержит три-четыре погребения при длине насыпи до 30 м и при ее высоте 1 — 1,5 м. Но если к погребению одного чело-

стр.212

века по каким-то причинам не успели добавить последующие, то курган мог остаться круглым по форме и несмотря на это должен быть отнесен к типу длинных курганов по инвентарю и обряду.

На Верхнем Днепре такие курганы появляются в конце VII в. и сооружаются даже в X в. Длинные курганы бедны вещами. Орудия труда в них редки и представлены железными ножами, шильями и глиняными пряслицами. Обычны железные поясные пряжки, женские украшения. Глиняные урны и вообще керамика в длинных курганах смешанная, как балтских типов, так и славянских. Часты и вещи балтских типов: бронзовые пластинчатые венчики, плоские височные кольца и др.

Большинство исследователей видят в длинных курганах погребальные памятники доклассового периода, коллективные усыпальницы конца родового строя. Считают, что каждый длинный курган — кладбище большой патриархальной семьи. В вопросе об этнической принадлежности погребенных единства нет. Одни считают, что длинные курганы северо-западного района (псковские) являются финскими памятниками на основании сходства керамики. Другие считают, что это памятники балтов, так как в инвентаре много балтских вещей. Существует гипотеза, что это памятники племен, которые передвинулись с земель западных славян через прибалтийско-финскую территорию на те места, где находятся длинные курганы. При этом не слишком быстром движении славяне не только испытали сильное влияние их временных соседей, но и увлекли за собой некоторую часть балтов (или финнов). При этом ссылаются на северопольские аналогии псковской керамики из длинных курганов. Длинные курганы Поднепровья считают следствием продвижения второй, самостоятельной волны таких же балтизированных переселенцев из западнославянских земель. Далее эта гипотеза распадается на два варианта: одни считают этих переселенцев балтизированными славянами, другие указывают, что в наиболее древних курганах черты, свойственные славянским погребениям, отсутствуют. По мнению этих археологов, длинные курганы оставлены балтами. Летописец, перечисляя славянские племена, ни разу не назвал кривичей славянами. Более того, он обычно помещал их перед или после упоминания о явно иноязычных племенах. Сопоставляя все сказанное, можно предположить, что кривичи были или сильно балтизированными славянами, или же восточными балтами.

Особую категорию археологических памятников составляют сопки, расположенные в Новгородской земле, в том числе у Ладоги. Новгородское население всякие курганы называют сопками (от слова сыпать), но в археологической литературе этот термин применяют только к высоким (до 8—9 м в высоту) насыпям с немного уплощенной вершиной. Сопки содержат остатки трупосожжений, расположенные ярусами. В основании сопки находятся каменные выкладки и 1—2 захоронения, над которыми возведена первоначальная насыпь. На ней совершался второй ярус захоронений (числом 3—6). Верхний ярус составляют захоронения, совершенные в ямах, вырытых в уже возведенной насыпи. Таким образом, сопки, как и длинные курганы, сооружались постепенно, и смысл этих памятников тот же: каждая сопка — кладбище большой патриархальной семьи.

Сопки содержат немногочисленный инвентарь, что типично для курганов с трупосожжением, когда вещи погибали на погребальном костре. В сопках находят железные ножи, сплавы стеклянных бус и бронзовых украшений, глиняные горшки. По вещам сопки датируются VII—IX вв.

О характере сопок существует несколько мнений. Одно из последних: сопки представляют собой курганы племени новгородских словен. Однако нельзя считать доказанным, что славяне появились и удержались в Новгородской земле ранее IX в. Следовательно, сопки могут принадлежать лишь старому населению этой террито-

стр.214

рии — прибалтийским финнам. Это не противоречит наблюдению, что более поздние новгородские курганы повторяют некоторые особенности сопок: население этой земли в это позднее время уже было смешанным и сохраняло не только славянские, но и финские особенности.

Вопрос о том, откуда пришли славяне в Новгородскую землю, не решен. Одни считают, что исходным пунктом было Верхнее Поднепровье, другие — западнославянские земли, в частности междуречье Нижней Вислы и Одера.

В конце IX в., т. е. во времена поздних длинных курганов, на Верхний Днепр с юга, из области лука-райковецкой культуры, проникают новые славянские массы, принесшие с собой обычный для славян обряд погребения в круглых курганах без вещей. В X в. этот обряд становится известен и на территории бассейна Оки и Москвы-реки, знаменуя появления здесь племени вятичей. Появление в этих курганах погребального инвентаря рассматривают как результат балтского или финского влияния.

Передвижение восточных славян на север в IX—X вв. иногда объясняют бегством смердов от классовых форм эксплуатации. До IX в., видимо, не было ни классов, ни эксплуатации.

До славян окрестности Ростовского озера и Клещина озера, занимала угроязычная меря, неоднократно упоминаемая русской летописью. Мерян считают потомками дьяковских племен.

К I тысячелетию н. э. меряне освоили пашенное земледелие. Оно дополнялось скотоводством. Развивалась металлургия железа. Меря жила родовым строем, находившимся на стадии разложения. Мерянские могильники не имеют внешних признаков. Из женских украшений характерны височные кольца в виде браслетов, один конец которых заострен, а другой — раструбом. Возникают поселки городского типа свидетельствующие о происходившем процессе классообразования. Крупнейший из них — Сарское городище VIII—ХI вв. под Ростовом Великим. На Сарском городище найден ряд привозных вещей, которые говорят о дальних торговых связях, в частности с Прибалтикой. Последний раз летопись упоминает мерю под 907 г. Меряне вошли в состав русской народности.

Наиболее изученными археологическими памятниками раннего средневековья Прибалтики являются могильники. Общий характер археологической культуры указывает на ее преемственность от более раннего времени: значит, смены населения здесь не было. Во II—V вв. в Южной Латвии распространяются коллективные захоронения в курганах — свидетельство сохранявшегося родового строя. Предки ливов и эстов хоронили мертвых в могильниках с каменными оградами. Различия в погребальных обрядах, в женских украшениях, а также в других предметах позволяют провести границу между территориями, заселенными различными прибалтийскими племенами. Поселения, ранее расположенные у пойменных лугов, удобных для скотоводства, теперь размещаются на высоких равнинах, что, видимо, было вызвано преобладанием земледелия.

С V в. н. э. ускоряется процесс разложения первобытнообщинных отношений, который у балтов шел быстрее, чем у эстов. Коллективные погребения сменяются индивидуальными. В VI—IX вв. преобладают могильники без насыпей и других внешних признаков. Значительно возрастает число железных орудий — топоров, серпов и в особенности кос, что свидетельствует о преобладании земледелия и улучшении скотоводства. Отдельные семьи накапливают значительные богатства. В Литве известны могильники, содержащие хронологически последовательные захоронения, снабженные богатым ивентарем. Накопление богатств сказывается и в появлении кладов, часто содержащих серебряные украшения. О возросшей роли воина, характерной для периода классообразования, говорят находки оружия в мужских погребениях: ко-

стр.215

пий, боевых топоров и даже мечей. В литовских могильниках обычны захоронения воинов с конем. В связи с учащением военных столкновений растут укрепления вокруг поселений. Но классы еще не возникли, еще даже не обособилось ремесло.

В Восточной Латвии зарегистрировано несколько десятков крупных могильников IX—XI вв., а на рубеже X и XI вв., в период усиления связей латгалов с кривичами, появляется и курганный обряд погребения, причем курганы также составляют значительные группы. Инвентарь могил и курганных захоронений идентичен. Особенно известен Нукшинский могильник у г. Лудза, где вскрыто более 200 трупоположений в ямах. Погребения сопровождались обильным инвентарем. Латгальская принадлежность погребенных доказывается находками виллайне — типично латышских накидок с металлическими украшениями, а также типичных металлических головных венчиков, гривен и других украшений, как женских, так и мужских. Инвентарь свидетельствует об обособлении у латгалов ремесла, о бурном процессе имущественной дифференциации и происходившем классообразовании. Известно значительное число погребений феодализирующейся знати. Недалеко от Нукшинского могильника раскопан Лудзенский (в старом произношении — Люцинский), аналогичного содержания.

На территории Латвии часты клады дирхемов. Даугава (Западная Двина) становится оживленной международной магистралью, особенно со второй половины X в. К XI в. летто-литовцы и эсты стояли на грани образования государства.

Почти целое тысячелетие, начиная с IV в. до середины XIII в., через степи Восточной Европы двигались на запад из Азии многочисленные, разноязычные и разноплеменные кочевые народы. Среди них были и сармато-аланы, и угры, и различные тюркоязычные племена. Первая волна азиатских кочевников, хлынувших в Европу в середине IV в., была возглавлена гуннами, вторая — в конце IX в. — печенегами, третья — в первой половине XIII в. — мон голо-татарами. Кочевнические орды в эти столетия проходили по восточноевропейским степям не задерживаясь, откочевывая в массе на запад — в Подунавье.

В кочевнических погребениях VII в. впервые появляются железные стремена, придавшие посадке всадника большую устойчивость. Это усовершенствование повлекло за собой и другое — была изобретена сабля, для которой характерен режущий удар в отличие от дробящего или рубящего удара меча. Приемы сабельной рубки возможны только при сильном упоре ноги на стремена. Первые стремена и сабли известны по погребениям в Сибири (алтайские могильники VI — VII вв.), и в Венгрии (аварские могильники). В южнорусских степях памятников этого времени нет. Исключение составляют несколько богатейших погребений военачальников и клады драгоценных серебряных и золотых вещей, обнаруженные в Поднепровье.

Только в VIII в. историческая обстановка в южнорусских степях стала более спокойной: сармато-аланские и тюркские племена пришли в относительное равновесие, войдя в состав Хазарского каганата. На огромной территории каганата — от предгорий Кавказа на юге до верховьев Северского Донца и Дона на севере и от Волги и Прикаспия на востоке до Приазовских степей на западе — образовалась единая культура, известная под названием салтово-маяцкой, или салтовской (по Салтовскому могильнику под Харьковом).

На Дону расположено Левобережное Цимлянское городище, бывшее развалинами хазарского города Саркела (с хазарского — «Белый дом», или «Белая гостиница») и русского города Белая Вежа (Бе-

стр.217

лая Башня). Городище почти полностью раскопано и сейчас находится на дне Цимлянского моря в 15 км от берега.

Саркел был построен на мысу, на искусственном островке, образованном рекой и проточным рвом, с внутренней стороны которого тянулся земляной вал. Оконечность мыса, на котором стояла кирпичная крепость, отделена вторым рвом. Крепость имела форму четырехугольника (около 200X130 м), обведенного толстыми стенами с многочисленными башнями. Они построены в местных традициях, несмотря на участие в строительстве византийского инженера.

Нижний слой городища (около 1 м толщиной) относится ко времени от 30-х годов X в. (основание города) до 965 г. (время взятия Саркела Святославом). В этом слое обнаружено огромное количество разнообразных предметов: орудия труда, оружие, украшения, керамика (парадная, кухонная и служившая тарой). Эта интересная коллекция содержит аналогии почти всем вещам из других памятников салтовской культуры, и благодаря этому она стала эталоном для всех средневековых древностей юго-востока от IX до XI в.

Свыше ста раскопанных в Саркеле жилищ делятся на три типа: юрты, мазанки и преобладающие почти на всех поселениях салтовской культуры полуземлянки с очагом в центре. В Саркеле не было улиц, жилища располагались беспорядочно. Разные этнические группы его населения селились в разных концах города. Так, кочевнические юрты сосредоточены внутри цитадели, полуземлянки с очагами — в северо-западном углу, а полуземлянки с печами и славянской керамикой — в юго-западной части крепости.

Здания из обожженного кирпича мог иметь только сам каган. Они также имеются в Саркеле.

Эта крепость была собственностью кагана и охраняла границы его личного домена.

Кроме кирпичных крепостей, построенных каганом, в Волго-Донецком междуречье и в Приазовье известно много других укрепленных и неукрепленных поселков, относящихся к той же культуре. В Приазовье и в нижнем течении Дона и Донца по берегам рек и речушек располагались временные становища — кочевья. Выше по этим рекам встречаются сначала единичные, потом многочисленные оседлые поселки — зимовища. Кроме того, здесь же попадаются обширные городища с насыщенным находками культурным слоем, расположенные на мысах и укрепленные с напольной стороны земляным валом. Это уже земледельческие поселения. Земледельческие полуоседлые, а возможно, и полностью оседлые племена заселяли верховья Дона и Донца и полосу лесостепи. Их поселения вытянуты вдоль рек, жилищами служили полуземлянки. В окружении этих поселений на высоких прибрежных мысах стояли небольшие замки феодалов, укрепленные стенами из известняка.

Два салтовских городища можно назвать шедеврами белокаменного строительства. Одно из них — Маяцкое в верхнем течении Дона на высоком мысу — окружено толстыми стенами из тесаного известняка и рвами. Оно прямоугольное, и внутри этой крепости, как и в Саркеле, находилась цитадель, вокруг которой прослеживаются остатки полуземлянок. Рядом с городищем находится громадное селище с культурным слоем, богатым находками. Второе — Правобережное Цимлянское городище — находится в 15 км севернее Саркела на высоком треугольном в плане мысу с крутыми малодоступными склонами. С берегом мыс соединен перешейком, перерезанным рвом. На городище были каменные стены и башни. Эта крепость — жилище феодала — была поставлена на пересечении наиболее оживленных сухопутных и водных дорог хазарского каганата.

В состав каганата в VIII — IX вв. входили также восточнокрымские приморские города — Самкерц (Керчь), Таматарха (Тамань), Фанагория и др. Весь Восточный

стр.218

Крым того времени был занят земледельческими поселениями, аналогичными поселениям салтовцев в верховьях Донца и Дона.

Изучение салтовских поселений дает ясную картину экономической и социальной жизни народов Хазарского каганата. На юге— в степях — они были кочевники или полукочевники, на севере — в лесостепи — земледельцы и полукочевники. Всюду уже обособился класс феодалов — хозяев замков. Каган владел городами, в которых сидели его управители. В городах и на крупных поселениях развивались ремесла — гончарное, железоделательное, ювелирное и т. п. Через приморские города шла торговля с Византией, а южные дороги связывали каганат с Закавказьем и Халифатом.

Проблемы этнического определения этих народов, наряду с вопросами возникновения ремесел, развития торговли, возникновения экономического неравенства, не могут быть решены без исследования материалов могильников. Первый тип могильников — катакомбные (Салтовский, Дмитровский и др.) — расположен в полосе лесостепных земледельческих поселений. Каждая катакомба состоит из пологого коридора, ведущего к пещерке, в которой и погребался покойник. Мужчины хоронились на спине, женщины — скорченно на боку. Бедняки хоронили своих родичей часто без вещей, богатые клали разнообразный инвентарь: оружие, сбрую, украшения и др. Рядом с катакомбами находят осстатки поминального пира: горшки и кости жертвенных животных.

Ямные могильники распространены шире катакомбных — они встречаются и в лесостепной полосе земледельческих поселений, и в степях. Покойников хоронили в небольших мелких ямах, вытянуто, на спине. Почти в каждом погребении находят сосуды и кости животных, вещей в могилах очень мало, что существенно отличает их от катакомбных.

Оба типа могильников имеют аналогии в соседних с южнорусскими степями землях. Катакомбный обряд характерен для всех аланских племен Северного Кавказа. Детально совпадают также инвентарь могильников и антропологические особенности погребенных. Могильники второго типа известны и в Волжской, и в Дунайской Болгариях и несомненно оставлены древними болгарскими племенами. Антропологически они резко отличаются от катакомбных, все они принадлежат праболгарскому типу.

Таким образом было установлено, что в создании культуры хазарского каганата принимали участие аланы и болгары. Следы остальных народностей, входивших в каганат, в том числе и самих хазар, археологически прослеживаются плохо.

Хорошо сделанные земледельческие орудия (лемехи, чересла, косы, серпы, виноградарские ножи), сабли, копья, боевые топорики, конская сбруя, великолепные пояса воинов, украшения женщин (серьги, бусы, перстни и пр.), заркала, амулеты и, наконец, разнообразнейшая керамика, происходящие из поселений и могильников VIII — IX вв., свидетельствуют о высокоразвитой культуре этих полуземледельцев-полукочевников, всадников-воинов и строителей. Многие вещи говорят о торговых или производственных связях жителей южнорусских степей не только с соседями, но и с тюркскими государствами Сибири и отчасти Средней Азии.

Салтовские памятники датируются в основной массе VIII — IX вв. Хлынувшие в Донские степи печенежские орды разорили все встретившиеся на их пути поселения, замки и города. Салтовская культура исчезла под их ударами.

Печенеги, пришедшие в южнорусские степи в конце IX — начале X в., кочевали по ним примерно столетие — до начала XI в. Но новой культуры в степи они не принесли и оставили мало памятников.

Уже в конце IX в. какая-то орда печенегов перешла на службу к хазарскому ка-

стр.219

гану и была поселена в окрестностях Саркела, ставшего после разгрома печенегами степных и лесостепных поселений пограничной хазарской крепостью-городом. Печенеги вошли в военный гарнизон города, заселив при этом его наиболее укрепленную часть — цитадель.

Могильник этой орды находился недалеко от стен крепости. Печенеги хоронили под небольшими курганными насыпями в ямах. В могилы клали части коня — голову, ноги, хвост, шкуру и сбрую — удила и седло. Обычен набор оружия: лук с тяжелыми костяными накладками, стрелы, копье и изредка сабля, по типу близкая салтовским. В целом набор вещей очень беден, в ранних погребениях он мало отличается от салтовского, но качество железных изделий становится хуже. У печенегов оригинальны, пожалуй, только удила, сделанные из одного железного прута, с кольцами на концах. В Восточной Европе они появились в начале X в., т. е. в то столетие, когда печенеги широко распространились по степям Причерноморья.

Весь X век степи Восточной Европы находились под властью печенежских орд. В начале XI в. неоднократно разбитая Русью и к тому же теснимая с востока гузами (торками русской летописи) часть печенегов отступила к Дунаю. Другая часть влилась в гузский племенной союз. Гузы пробыли здесь недолго — всего каких-нибудь тридцать лет.

В первой половине XI в. печенеги и гузы начали отступать из Причерноморских степей под давлением новой волны восточных кочевников — половецкой. Некоторые орды этих народов перешли на службу к русским князьям и поселились на границе Руси — на р. Роси. В середине XII в. поросские кочевники объединились в вассальный киевскому князю союз Черных Клобуков. Их захоронения в Киевской области аналогичны саркельским. По инвентарю они датируются в основном XII в.

Захватив в середине XI в. восточноевропейские степи, половцы кочевали и господствовали в них до монголо-татарского нашествия. Подавляющее большинство половецких курганов относится уже к XII — XIII вв. Для их курганов характерны камни в насыпи или ее каменная обкладка. Погребения вытянуты, а вместо костей коня рядом с ними встречается полный остов взнузданной и оседланной лошади.

В погребениях половцев конца XIII в. часто находят характерные резные костяные накладки на колчаны. Резьба изображает животных (оленъ, лошадь, лань) или растительные и геометрические узоры. Эти накладки характерны для половецких курганов и золотоордынского времени. Другим довольно типичным признаком служат сабли. Это уже не чуть изогнутые клинки, а настоящие длинные и кривые сабли.

Наиболее яркой и выразительной чертой половецкого времени являются каменные «бабы» — статуи, изображающие половцев — мужчин и женщин. Даже сейчас по прошествии 600 лет, после многих бурных событий, происшедших в степях, после уничтожения массы статуй, использования их в кладках фундаментов и т. д., в южнорусских музеях сохранилось более 700 каменных изваяний. В древности они ставились на высоких курганах скифского времени или эпохи бронзы, чаще всего на проезжих степных дорогах. Статуи изображали умерших — богатых и знатных ханов, беков и их жен. Они становились объектами поклонения, своеобразными дорожными и родовыми жертвенниками.

Судя по типам вещей, изображенных на статуях (кресал, зеркал, серег, ожерелий, гривен, сабель, колчанов со стрелами), основная масса половецких изваяний датируется XII — первой половиной XIII в. Наиболее грубые и примитивные статуи по аналогиям со среднеазиатскими относятся к более раннему времени — очевидно, их появление в восточноевропейских степях совпадает со временем первого упоминания половцев в русской летописи, т. е. с серединой XI в. (1055). С приходом в степи монголо-татар их перестали выделывать.

стр.220

Это обстоятельство связывают с уничтожением завоевателями всех половецких аристократов, в честь и память которых изготовлялись и ставились в степи эти замечательные произведения половецкого искусства.

Несмотря на участие половцев в завоевательных походах монголо-татар, жизнь половцев под властью завоевателей была тяжелой. В погребениях конца XIII—XIV вв., особенно в южнорусских степях, почти нет конских костяков. Их часто заменяют кости коров и иногда даже рыбы — рядом хоронили не друга и помощника умершего, а только небольшой запас пищи. Вещи заменялись их имитациями, украшения изготовлялись из тонких листочков меди.

ГЛАВА 17 ДРЕВНЕРУССКАЯ ДЕРЕВНЯ

Закономерным итогом разложения первобытнообщинного строя и появления классового общества у всех народов, в том числе и у восточных славян, является возникновение государства. Этот процесс причинно связан с развитием средств производства. К концу 1 тысячелетия хозяйство восточнославянских племен уже в течение длительного периода было земледельческим. На смену подсечному земледелию, требовавшему коллективных усилий, приходит земледелие пашенное, ведущее к индивидуализации сельскохозяйственного производства. Родовые отношения быстро распадались, социальное развитие древнерусских племен переступало порог классового общества.

Древняя Русь всем своим развитием была подведена к возникновению рабовладельческого строя, однако по этому пути она не пошла. Путь развития от первобытнообщинной формации к феодальной, минуя рабовладельческую, не является особым путем, специфичным только для Древней Руси. Этот путь прошли и другие славяне, и древние германцы. Если вспомнить историю рабовладения на Древнем Востоке, в Египте, Греции или Риме, то всюду рабовладельческие государства в развитии производства значительно опередили соседние с ними народы. В этих государствах более широко применялись металлические орудия и оружие, сделанные сначала из бронзы, потом из железа. Раннее овладение металлическими орудиями — одна из причин, которая привела к более ранним, чем на соседних территориях, возможностям извлечения прибавочного продукта, сделавшим выгодным использование рабского труда. Более совершенное оружие обеспечивало успех походов на соседние народы в целях захвата рабов. Рабы сгонялись в Египет, Грецию и Рим громадными толпами; там в полной мере оформились рабовладельческие отношения. Одним из главных условий их развития была дешевизна рабов.

Древняя Русь находилась примерно на одинаковом уровне развития со своими соседями. Угро-финские племена также переживали процесс классообразования, а скандинавские племена имели приблизительно тот же уровень социально-экономического развития, что и на Руси. Византия, хотя и опередила Русь в этом отношении, была уже загнивающим государством. Таким образом, силы Руси и ее соседей были примерно равны.

Древнерусские летописи чаще отмечают торговлю рабынями, чем рабами; экспедиции за женщинами-рабынями в соседние страны или перепродажа такого живого товара были довольно обычны; это объясняется тем, что рабыни стоили дорого. Для осуществления рабовладельческого способа производства цена рабской мужской силы на рабовладельческих рынках должна была быть низкой, но в этом случае экспедиции по добыче рабов не оправдывались. Отсутствие дешевой рабской силы препятствовало сложению рабовладельческих отношений на Руси.

Следует иметь в виду, что рабовладель-

стр.221

ческая фаза развития средиземноморскими государствами была уже пройдена и там вырабатывались новые, более прогрессивные и рентабельные формы экономики. Это не могло не влиять на тесно и давно связанные с южными цивилизациями племенные группы Центральной и Восточной Европы.

Это, конечно, далеко не полный ряд причин, обусловивших возникновение на Руси феодального, а не рабовладельческого государства.

В сложный и многосторонний процесс образования государства было вовлечено все население Древней Руси, а оно состояло из земледельцев. Древнерусская деревня известна нам пока недостаточно. Летописцы почти не уделяли внимания столь заурядным, с их точки зрения, фактам, как сельское хозяйство и быт земледельцев. К настоящему времени древнерусских селищ — остатков неукрепленных поселений — известно намного меньше их истинного количества. Конечно, многие современные деревни занимают свои места искони, и это значительно усложняет поиски их древних остатков, часто уничтоженных более поздними перекопами культурного слоя. Но остатки деревень, покинутых в древности, найти тоже трудно, так как они не имеют никаких внешних признаков, а их культурный слой тонок. Укрепленные деревни очень редки: ведь их укрепления направлены против феодалов, которые закрепощали сельское население.

Значительно лучше изучены древнерусские деревенские курганные кладбища — их на той же территории обнаружено втрое больше, чем селищ, причем многие из них исследованы.

Известные нам селища и курганы дают возможность установить некоторые закономерности расположения древнерусских деревень и выяснить основные черты хозяйства и быта сельского населения Древней Руси. Деревни располагались на невысоких берегах небольших рек, рядом с возделывавшимися пашнями. Близость к реке обусловлена тем, что под пашню начинали разделывать, в первую очередь, речные долины, плодородие которых обеспечивала их аллювиальная почва. Лишь позднее стали обрабатываться прилегающие к берегам рек лесные участки. Немалое значение имели заливные луга. Наконец, учитывались удобства водного пути: сухопутные дороги были редки и обычно связывали деревни с ближайшим городом. При размещении деревни у рек принималась во внимание и возможность рыбной ловли. Бассейны крупных рек были заселены наиболее плотно, однако сельское население предпочитало селиться на малых притоках, так как берега крупных рек были небезопасны. По рекам слишком часто плыли люди, которые одновременно занимались торговлей, войной и разбоем. Для крупных городов, расположенных на больших водных артериях, шайки грабителей большой опасности не представляли. Сельские поселения существовали и на водоразделах, где обрабатывались лесные участки. Вдалеке от естественных водоемов селились только в том случае, когда высокое стояние грунтовых вод давало возможность вырыть колодец. Распространенное представление о том, что древнерусские деревни состояли из небольшого числа дворов, неточно. Среди этих деревень было немало крупных. Но с X в. происходит постепенное уменьшение размеров поселений, что является следствием разложения семейной общины и индивидуализации сельского хозяйства. Основой сельского хозяйства было хлебопашество и связанные с ним скотоводство и огородничество. В конце I тысячелетия в северных районах Руси преобладала огневая система земделения, при которой вспашка земли и тягловый скот были почти не нужны; для обработки почвы требовалось лишь боронование. При залежной системе, господствовавшей на юге, часто приходилось поднимать целину, а поэтому надо было пахать землю, для чего требовался тягловый скот. В Южной Руси почвообрабатывающие орудия с железным на-

стр.222

конечником появились раньше, чем в Северной. Здесь ими стали пользоваться только в конце I тысячелетия, когда подсечная система земледелия вытесняется пашенной. Может быть, южная агротехника проникла на север с первыми славянами-переселенцами и не сразу пришла в соответствие с местными природными условиями.

Основным орудием обработки земли в Древней Руси было рало (плуг появляется лишь в послемонгольское время). Сеяли на Руси рожь, пшеницу, овес, ячмень, просо, горох, бобы, чечевицу, лен, коноплю, сажали капусту, а также возделывали ряд других культур. Зерна и семена этих растений найдены во многих сельских и городских поселениях, причем их ассортимент по археологическим данным шире упоминаемого в летописях. Примеси семян сорняков к зернам находимых при раскопках культурных растений позволяют судить и о системе земледелия: на старопахотных почвах набор сорняков иной, чем на целинных; яровым культурам свойственны не те сорняки, что озимым. Главными возделываемыми культурами были пшеница (в основном на юге) и рожь (как правило, на севере). По материалам раскопок в Новгороде, рожь появилась на русском Севере в XI в., что связывают с переходом к паровой системе земледелия. Но преобладающее значение эта культура получила в XII в. Пшеница, судя по тем же материалам, в Северной Руси являлась яровой культурой. Пшеничный хлеб ценился там, видимо, высоко, так как упоминается только на боярских дворах. Хлеба на Руси жали, а травы косили. Известно большое количество древнерусских серпов и коротких кос-горбуш и других сельскохозяйственных орудий. Важной отраслью сельского хозяйства было животноводство. О составе стада дают представление письменные источники. О нем можно судить и по находкам костей животных при раскопках. На поселениях X — ХII вв. обнаружены кости лошади, коровы, мелкого рогатого скота, свиньи (их больше всего), собаки, кошки, курицы, утки, гуся. Главную роль в хозяйстве играла лошадь.

Еще в условиях родоплеменной общины в Древней Руси наблюдался подъем металлургии железа и улучшение техники металлообработки, следствием чего было появление железных наральников. Обработка почвы орудием с железным наконечником повысила урожайность. До X в. использовался наральник длиной не более 20 см. позже, особенно с XII в., его длина увеличивается. Изменение формы и величины наральника несомненно связано с изменением пахотного орудия, которое не прослеживается само, так как было сделано из дерева.

Подъем сельского хозяйства обусловил увеличение концентрации сельского населения, он способствовал и возникновению городов, которые появились, в первую очередь, там, где существовало достаточно развитое сельское хозяйство. Развитие земледелия было не единственной причиной этого явления. Огромную роль играли процессы возникновения классового общества и отделения ремесла от земледелия. По увеличению числа и плотности сельских поселений можно определить время возникновения города. Так, в XI — X вв. число и плотность таких поселений резко возрастают.

Значительно лучше деревень изучены крестьянские курганы. Обычно они расположены небольшими группами по 25—50 невысоких насыпей. Под насыпями сначала нет могильных ям, они появляются позже под влиянием христианизации общества и чем дальше, тем становятся глубже. Ранние курганы (рубежа X и XI вв.) иногда содержат остатки трупосожжений, но в более поздних их нет. Церковь запрещала к кремацию, и курганный обряд, однако, несмотря на запрет, в деревнях он держался долго.

Еще недавно думали, что в крестьянских курганах нет предметов роскоши и дорогих привозных вещей. Но при исследова-

стр.223

нии найденных тканей выяснилось, что кроме льняных и шерстяных имеются остатки привозных шелковых, золотых тканей, что свидетельствует о значительном имущественном разделении деревни. Впрочем, в других предметах значительной разницы между отдельными захоронениями нет. Мужские погребения содержат только ножи, пряжки, горшки, сделанные на гончарном круге. В женских погребениях вещей больше: это украшения из плохого серебра, бронзы. Изредка встречаются серпы, которые были женским орудием.

Указанные признаки характерны в равной степени для всех русских племен. Термин «племя» здесь употребляется для удобства изложения, так как в летописные времена, о которых идет речь, были уже не племена и, вероятно, даже не союзы племен, а экономические общности, территории которых соответствуют бывшим племенным княжениям. В XI—XII вв. с развитием феодальных отношений племенные организации всюду распадались, но пережитки племенной изоляции держались долго и отразились в своеобразии женских нарядов, разных у различных племен.

Каждому из этих нарядов соответствовал определенный набор украшений. При картографировании этих украшений оказывается, что полученные этим методом области их распространения повторяют карту расселения древнерусских племен, известную из летописи. Границы этих областей, неясные у летописца, по археологическим материалам определяются четко.

Наиболее характерным племенным признаком оказались так называемые височные кольца — украшения, которые поддерживали прическу и носились женщиной на висках. Нет племенного типа височных колец только у полян, живших вокруг Киева. У древлян на Тетереве эти кольца перстнеобразны, их много в каждом женском погребении. У северян на р. Сейм височные кольца сделаны из проволоки, скрученной в плоскую спираль. У дреговичей на р. Припять они похожи на нанизанные бусы.

Височные кольца радимичей, живших на р. Соже, и у вятичей на р. Оке похожи. Радимические кольца имеют щиток, кончающийся семью лучами, а вятические — такой же щиток, кончающийся семью расширяющимися лопастями. Это сходство племенных украшений перекликается с летописной легендой о том, что родоначальники этих племен Радим и Вятко были братьями. Легенде противоречит большая древность некоторых типов семилучевых колец.

О кривичах летопись пишет, что они жили в верховьях Волги, в верховьях Двины и в верховьях Днепра. Если основной территорией кривичей полагать смоленское течение Днепра, то племенным типом их височных колец следует считать проволочные, в виде браслетов большого диаметра. Но на остальной территории, приписываемой кривичам, височные кольца лишь в самых общих очертаниях кольцеообразны, а в деталях значительно расходятся, что заставляет предполагать по крайней мере

стр.224

племенные различия среди населения, занимавшего эту территорию.

Новгородские словене использовали как бы вариант кривических височных украшений: это то же самое браслетообразное широкое кольцо, но расплющенное в четырех (или пяти) местах, в которых образуются щитки в виде ромбов.

Наряд русской крестьянки был красив. Височные кольца из сплава серебра с медью имели цвет благородного металла, т. е. белый. Из подобного же материала сделаны другие металлические украшения, в частности многочисленные перстни и браслеты. Вятичи носили ожерелья из белых и красных бус, сделанных из горного хрусталя и сердолика. Судя по остаткам тканей, находимым в курганах, цвет одежды был белый и красный. Сочетание белого и красного было характерно для вятических крестьянок. Платье их было, вероятно, с короткими рукавами, поскольку носилось большое количество браслетов.

Бипирамидальные