Этика бизнеса и общество

Во взаимоотношении этики и социального общения определенное место занимает такое явление, как профессиональная этика. Профессиональная этика существует, прежде всего, в тех профессиях, объект которых — человек. Все профессии можно разделить на две группы: профессия, объект деятельности которых человек (здравоохранение, культура, просвещение, общественное и государственное управление), и профессии, объект деятельности которых природа или искусственно созданные объекты.

Профессиональная этика — это прикладная этика. В ней сочетаются интересы общества и гарантии суверенности личности как носителя определенной профессии, а также высокие требования к профессионалу, в том числе к его моральному облику. Так, деловая этика предпринимателя, менеджера предполагает, что обязательные элементы их кодекса чести — соблюдение профессиональной чести и достоинства. Этот кодекс воспитывает у профессионала сознание принадлежности к определенной общности людей, основным признаком которой является достижение совершенства в той или иной профессии. Особенность современной этики предпринимателя в том, что понятие деловой морали дискредитируется общим кризисным состоянием общества. Нередко спекуляция рекламируется как нормальная практика деловой жизни, а под предприимчивостью понимают откровенный грабеж. Любую способность к накоплению капитала объявляют примером для подражания.

Рыночные отношения вызывают изменения в функционально-психологической структуре личности и в ее нравственных ориентациях. Эрих Фромм в работе "Быть или иметь" (1976 г.) показывает, что социальный характер является результатом адаптации человека к новым условиям, новым рыночным отношениям. Фромм вводит понятие "рыночный характер", т.е. явление, когда человек ощущает себя как товар. Люди становятся товаром на "рынке личностей". Один и тот же принцип определения стоимости действует и на рынке личностей, и на товарном рынке. На первом продаются товары, на втором — личности. Цель рыночного характера — полнейшая адаптация к условиям рынка, сохранение спроса на себя при любых условиях, складывающихся на рынке личностей. Принцип такой личности — "Я такой, какой я вам нужен". В моральном отношении это деградация личности. В современном обществе рыночных отношений существует реальная опасность формирования рыночного социального характера, все более отчуждающегося от нравственности.

С учетом сказанного понятия "честь делового человека", "честь менеджера" должны рассматриваться в качестве нравственной характеристики человека. Профессиональная честь и достоинство — это показатели моральной ценности человека. Это своеобразные эталоны для определения нравственного человека, который представляет определенную социальную группу. И мнением этой социальной группы, представителем которой он является, человек дорожит более всего. Профессиональная честь и достоинство, как правило, выступают мерой профессионализма в любой области.

Нравственные качества выступают также залогом авторитета менеджера. Порядочность, честность, принципиальность всегда были главными нравственными качествами, которые служили основой для оценки любой личности. Социологические опросы последних лет показывают, что особую значимость коллективы придают таким качествам руководителя, как справедливость, уважение к людям, обязательность и доброжелательность. Качества, характеризующие стиль общения руководителя с коллективом, оказывают огромное влияние на отношения в этом коллективе. Они находятся в прямой зависимости с психологическим климатом в коллективе. Если руководитель не обладает высокими нравственными качествами, то у него не будут сформированы в необходимой мере и другие деловые качества, такие, как объективность, профессиональные навыки организатора, дисциплинированность, умение конфликтовать.

Вернемся во вторую половину прошлого века, к американскому предпринимательству и его этическим проблемам. Мы, несомненно, увидим в нем знакомые нам современные черты.

Российский рынок практически не знал десятилетий почти ничем не сдерживаемой свободы предпринимательства, характерной для XIX в. В Америке в 1882 г. только фермерам было практически бесплатно роздано 50 млн акров земли. Железнодорожные компании получили под строительство железных дорог 200 млн акров — почти 10 % всей площади Америки. Начатьсвое дело можно было, имея символическую по нынешним временам сумму. Так, будущий стальной «король» А.Карнеги начал с «капиталом» в 217 долл. 50 центов, и то взятым в долг. «Король» швейных машин Зингер, хорошо известных и в России, основал свою компанию, одолжив у приятеля всего 40 долл. на изготовление опытного образца. Через 30 лет эта компания стала мировым лидером в производстве швейных машин. Почти весь XIX в. в Америке — это эра индивидуального предпринимательства. Правительство мало вмешивалось в этот стихийный процесс и было заметно скорее своим отсутствием в деловой сфере. Однако именно в это время возникли и новые этические проблемы бизнеса. Они были связаны с государством, которое теоретически должно было выступать как попечитель и защитник общественных интересов. Но… слаб человек, когда он сталкивается с соблазном быстрого обогащения за общественный счет. В борьбе за земли под строительство железных дорог, за выгодные контракты, промышленники готовы были давать большие взятки чиновникам, а те, как и везде, готовы были их брать. По словам редактора одной из газет того времени: «Стандард Ойл» сделала все с законодательными органами Пенсильвании, кроме их очистки» — намекая на сомнительные дела нефтепереработчиков.

На федеральном уровне в течение почти четверти века верхняя палата Конгресса США — сенат — именовалась не иначе как «палата миллионеров». Она упорно блокировала любые попытки ограничить большой бизнес. Это были времена, когда бизнесмены конкурировали больше друг с другом, чем с обществом. Эта эпоха известна российским читателям по романам Т. Драйзера. В Америке о ней говорят в зависимости от отношения к ней либо как об эпохе «баронов-разбойников», либо как о времени «капитанов индустрии». В 1860 г. начинали свое дело люди, с именами которых связана история создания американской промышленности и бизнеса: А. Карнеги, Дж. П. Морган, Л. Стэнфорд и многие другие. Большинству из них было не больше 27 лет, и они не имели даже законченного среднего образования. Они вырастали, как правило, в бедных семьях, уже в 16 лет начинали самостоятельную жизнь и были сходны в тех чертах, которые делают человека предпринимателем. По свидетельству историка С. Холлбрука, они обладали удивительной смелостью, бьющей через край жизненной энергией, отличались крайним индивидуализмом, всепоглощающим импульсом приобретательства и убежденностью в том, что, прилагая усилия, можно добиться всего. Характерно свидетельство другого историка о том, что «Рокфеллер рано понял великую истину: неэффективность и трата — это форма бесчестности, кража богатства, которое может быть использовано на общее благо».

Справедливости ради надо сказать, что эти индивидуалисты, вступая в схватку друг с другом, не стеснялись в средствах. Они вступали в сговоры о ценах, безжалостно разоряли конкурентов, делали все, что обычно делают люди, обладающие неограниченной властью. Их видение связи своих поступков с возможными последствиями было довольно узким, не выходило за рамки собственного дела и интересов.

Одной из сил, которая интегрировала эти разнородные интересы и придала им более общий характер, был финансовый капитал. Возможность конвертировать ценности любого рода стимулировала и ускоряла экономический «обмен веществ». Она позволяла включаться миллионам людей в этот процесс через приобретение ценных бумаг и различные операции с ними. Массы людей получили возможность испытать судьбу предпринимателя — рискнуть разбогатеть или разориться. В первой трети XX в. главной фигурой в американском бизнесе стал банкир, финансист. Его олицетворение того времени — Дж. Пирпойнт Морган. По словам другого магната того времени А. Карнеги: «Как объект общественного интереса, уважения и ненависти он (Морган) конкурировал с монархами и президентами… Среди его достижений — спасение американской денежной системы в 1895 г., предотвращение краха банков в 1907 г. Он же чуть не разрушил финансовую систему во время одной из своих операций».

Преимущество демократического общества в том, что оно саморегулируется. Достоянием гласности стали факты, свидетельствующие об опасности аккумуляции власти в одних руках. Общество с изумлением, например, узнало в ходе одного из слушаний в Конгрессе, что Морган вместе с двумя другими нью-йоркскими банкирами и их помощниками контролировал 342 места в управлениях 112 корпораций с общим капиталом в 22 млрд долларов. Такого рода факты стимулировали антитрестовское и антимонопольное законодательство. Однако для нашей темы интересен и такой факт, связанный с этим эпизодом. В ходе слушаний Морган, которому тогда было уже 75 лет, заявил, что его успеха в мире финансов — не деньги, а характер, личность. Он повторил, в сущности, то, что нам известно из анализа протестантской этики. Когда ему задали вопрос: «Разве коммерческий кредит основан не на деньгах или собственности?», он ответил: «Нет, сэр. Главное — это личность… Это выше денег и всего другого. За деньги этого не купишь… Потому что человек, которому я не верю, не смог бы получить от меня денег под все ценные бумаги в христианском мире».

Крах фондовой биржи в 1929 г. и последовавший за этим тяжелейший период многолетней экономической депрессии были расплатой за массовые спекуляции и своеобразным предупреждением обществу о последствиях бесконтрольной погони за быстрым спекулятивным успехом. Впервые в таком масштабе предстали проблемы ответственности предпринимателей не только друг перед другом, но и перед обществом. Американское общество извлекло из этого урок, поддержав «Новый курс» президента США Ф. Рузвельта, направленный на ограничение власти крупного капитала. Началась эпоха «приручения большого бизнеса», которую вслед за «Новым курсом» продолжили: «Справедливый курс» – Г. Трумэна (40 — 50-е гг.), программы «Новая граница» Д. Кеннеди и «Великое общество» Л. Джонсона (60-е гг.). Своим идеологическим происхождением они обязаны популистскому (конец ХІХ в.) и прогрессивистскому (начало XX в.) движениям, которые ставили перед собой модные в то время цели: отдавать больше малообеспеченным слоям, заставить правительство больше прислушиваться к голосам избирателей и управлять экономикой в интересах общества.

Высоко индивидуалистический промышленный капитализм уступил место корпоративному государственному капитализму. Нельзя не отметить здесь и влияния событий, происходивших в России и мире, особенно после второй мировой войны. Идеи и успехи социализма были тогда настолько притягательны, что перед сторонниками частной собственности вполне определенно встала дилемма: делиться или потерять все. Кроме того, обнаружилось, что большее включение работников в процесс управления предприятиями, предоставление им возможности стать частичными совладельцами собственности благотворно сказываются на делах предприятия. Российские капиталисты в свое время, за редким исключением, к сожалению, сделали другой выбор.

За десятилетия социально ориентированных правительственных курсов были приняты многие законодательные акты, ограничивающие свободу предпринимательства и расширяющие права малообеспеченных слоев.

«Американцы, по-видимому, отказались от убеждения, что лучшее правительство — это то, которое меньше правит. Они стали поддерживать точку зрения, согласно которой государство в интересах общества должно сдерживать сильных и защищать слабых, предоставляя такие услуги обществу, которые частный бизнес не может или не хочет предоставлять; оно должно стремиться стабилизировать экономику, нейтрализуя периоды спадов и подъемов, обеспечивая гражданам определенную степень экономической стабильности».

К моменту вступления в должность президента Рейгана практически все аспекты предпринимательской деятельности были в поле влияния федерального законодательства. Цель дрессировки и обуздания капитала, казалось, была достигнута.

Однако была очевидно превышена та мера «обуздания», при которой капиталисты были готовы работать. Социальные программы требовали денег, которые правительство получало, собирая налоги. Последние стали снижать у промышленников интерес к инвестициям. В производстве начали формироваться опасные тенденции спада. Президент Рейган сделал то, что делали до него все государственные деятели: он ослабил «узду», наброшенную на предпринимателей. Результат не замедлил сказаться: наряду с увеличением производства росло и недовольство тех, кто пользовался благами по социальным программам. Все чаще стали возникать общественные скандалы вокруг злоупотреблений промышленников и финансистов, их коррумпированных связей не только со своим правительством (многочисленные случаи завышения с помощью лобби в Конгрессе цен на государственные контракты, особенно военные), но и с правительствами других стран. Не стало исключением и президентство Джорджа Буша. Появились и новые черты — международный размах и соответственно новые масштабы, которым могли бы позавидовать «бароны-разбойники». Как следствие всего этого, пострадала общественная репутация предпринимателей. В немалой степени этому способствовал и феномен, получивший в Америке 80-х гг. название «демонстративного (conspicuous) потребления». Дело в том, что состоятельные люди в эру «рейганомики», почувствовав поддержку правительства, как бы вознаграждая себя за годы сдержанности (долгое время в США считалось дурным тоном выставлять напоказ свое богатство), стали соревноваться в том, кто «дороже стоит». Поскольку наиболее очевидным, заметным критерием этого является потребление, то оно и стало полем соревнования, Газеты и модные журналы наполнились описаниями того, кто, во что и как дорого одевается, на каких шикарных курортах отдыхает, в какой новый, еще более дорогой дом переехал и т.д. и т.п.

При этом обнаружилось следующее противоречие в самой системе ценностей предпринимателей. С одной стороны, традиционная протестантская этика ориентировала на умеренность личного потребления, бережливость, скромность, в целом отсроченное удовлетворение желаний и потребностей. С другой — производство товаров требовало как раз противоположного: пропаганды немедленного, почти инфантильного их удовлетворения. Предприниматели как граждане уступили соблазну, став своеобразными жертвами собственной стратегии. В 1985 г. телекомпания Си-би-эс (CBS) задала 1509 взрослым американцам вопрос: «Как Вы думаете, честны или нет большинство руководителей американских корпораций?». Только 32 % сказали, что уверены в честности, 55 % ответили отрицательно. Обнаружилась также любопытная зависимость: чем выше был экономический статус опрашиваемых, тем чаще они были убеждены в честности бизнеса; меньше всего честными бизнесменов считали чернокожие американцы (18 %) и женщины (27 %). Несмотря на то, что, по мнению многих специалистов (и нашему тоже), эти результаты не отражали действительной позиции общественного мнения, они выполнили весьма полезную функцию — вызвали оживленную национальную дискуссию об этических проблемах бизнеса и способах их решения. Настало время, когда стало очевидно, что ни административные меры, ни общие призывы к совести, ни общественное возмущение не дают ощутимых результатов.

Если цель бизнеса — прибыль, то каков ее «разумный» предел? How much is enough? — как говорят американцы. Какова ответственность бизнеса перед обществом? Должны ли предприниматели чувствовать свою ответственность? Кто должен воспитывать у бизнесменов это чувство — семья, школа, церковь, университет, корпорация, босс? Если я отдаю часть своей прибыли на благотворительные цели и косвенно поощряю неудачников, вместо того чтобы вкладывать ее в дело, то в конечном итоге не ослабляет ли это и мой бизнес, и общество? Если существующий закон в силу своего несовершенства оставляет лазейку для наживы, то следует ли ее использовать втихомолку или следует обратить на нее внимание законодателя? Ведя дело в другой стране, следует ли подчиняться eё или своим моральным стандартам? Если все участники сделки знают, что одним из правил ведения переговоров является право обмана, «блефа», то морально ли обманывать партнера? Совместимы ли вообще эффективность дела, т.е. прибыль, и такие «материи», как совесть, жалость и т.п.? Как сочетать личный интерес и общую пользу? Американское общество далеко от разрешения всех этих вопросов. Некоторые из них принадлежат, очевидно, к разряду вечных. Однако имеет смысл привлечь внимание читателей к некоторым наиболее, на наш взгляд, любопытным поворотам и эпизодам дискуссий, предоставив материал для размышлений над этими проблемами. От них все равно невозможно уйти ни в Америке с ее опытом, ни, тем более, в России, которая выбрала США в качестве примера для подражания.

Одно из направлений деятельности — финансирование соответствующих учебных курсов. Приведем один только пример. Крупный бизнесмен и бывший посол США в Нидерландах Джон Шэд, не ограничиваясь одними пожеланиями, предоставил 20 млн долл. Гарвардскому университету на создание программы по этике бизнеса. Ее цель он видел в том, чтобы выпускники, прошедшие эту программу, обладали такими моральными убеждениями, которые обращали бы их профессиональные знания на благо общества, а не в ущерб ему. Для этого, считал Шэд, надо: во-первых, отсеивать кандидатов с искаженными моральными устоями уже на стадии приема в университет; во-вторых, сделать этическую проблематику неотъемлемой частью каждой дисциплины, не ограничиваясь одним курсом по этике. Весь этот комплекс должен был закрепить в сознании студентов следующие идеи. Те, кто балансирует на грани — наподобие игроков в казино Лас-Вегаса, — в конце концов, терпят финансовый крах. Мы это видим. Как об этом свидетельствует опыт наиболее успешных предпринимателей и компаний, рынок вознаграждает качество, честность и этичное поведение. Помимо того, что честность и этичное поведение сами по себе благо, они еще и разумны. В итоге, этика вознаграждает: «Этичным быть здорово».

Второе направление усилий бизнеса — этическое воспитание сотрудников и самовоспитание. Поскольку это особая большая тема, упомянем лишь, что в последние несколько лет во многих крупных корпорациях были приняты этические кодексы поведения, регулирующие моральные критерии дозволенного и недозволенного. Таким образом, сами бизнесмены лучше, чем кто-либо, осознают практическую значимость этих проблем. Она особенно возросла в последнее десятилетие в связи с интернационализацией деловых связей, деятельностью транснациональных корпораций и мировым финансовым кризисом.