Достижение

 

Мы не случайно называем так успех. В этом прослеживается память о знаменательном мо­менте в жизни каждого из нас, когда он, пусть ползком, но уже само­стоятельно, без чьей-либо помощи успел приблизиться к желанному предмету, пока тот не изменил своего местоположения. С первым успехом бесцельные броски по сагиттали сменяются достижением цели, а перемещения в пространстве — целенаправленными дви­жениями.

Здесь же обнаруживаются и первые ощущения своей, пока не­полной, раздельности со взрослым. Если по вертикали, чтобы избе­жать неприятного чувства отторгнутости от главного объекта вни­мания — взрослого, ребенок просится на руки, но уже по сагиттали он самостоятельно устремлен к воссоединению с объектом в единое целое. Т.е. теперь былое унизительное упрашивание сменила воз­можность действовать автономно и на одном иерархическом уровне с объектом: самостоятельно выбирать движение во имя единения к объекту или нет.

«Дети во всем зависят от взрослых и материально и в иных отно­шениях — взрослые позволяют или не позволяют делать то-то и то-то. Позади у детей очень мало воспоминаний, а впереди необъятно много, так, что будущее теряется за горизонтом и выглядит смут­ным, неопределенным и несколько фантастичным» [30]. На первых этапах освоения сагиттали ребенок проявляет себя как максималист. Интерес к предмету вызывает полную амплитуду движения к нему:

¹ Более подробно это будет рассмотрено в разделе, посвященном топоном-ному вниманию.

малыша пока может удовлетворить лишь то, что можно потрогать. Итолько когда будет, наконец, усвоено это знаменитое вертикаль­ное «нельзя!», наступит момент свертывания передвижения сначала вимпульсивную первую фазу движения к объекту, потом лишь внаклон корпуса, затем втолько устремленный (часто с грустью итоской) взгляд.

Свертывание сагиттальных движений происходит, разумеется, не только в результате запретов. Окакой-то предмет ребенок об­жегся или поранился, к другому просто ослаб интерес. Но стоит только кому-то из них попасть в поле зрения, как совершается мик­росагиттальное движение. Например, импульсивное отстранение от опасного предмета.

Отстранение —движение обратное достижению, получается ума­лыша не сразу, так как отползти гораздо труднее, чем приползти. Но при умении ходить, отстранение совершается так же легко, как идостижение.

Первые заранее продуманные действия-гипотезы также начина­ют совершаться посагиттали. С этого момента:

— во-первых, расстояние до объекта само посебе информирует отом, сколько энергии потратится на проползание, а потом прохож­дение ипробегание;

— во-вторых, любое препятствие требует заранее обдуманного способа его преодоления;

— и, в-третьих, необходимо ответить себе на вопрос: стоит ли дан­ный объект того, чтобы к нему приближаться, с учетом первого и второго.

Следует отметить, что еще очень долго у детей сохраняется са­моценность движений посагиттали как полноценного вида деятель­ности. «Куда пойдем?» и«Что будем делать?» у подростков часто означает одно и то же.

С механизмом проектирования собственных устремлений к объ­екту тесно связаны первые понятия о времени:

будет —предощущение движения к объекту;

есть — эмпатическое слияние с объектом;

было —память опроделанном пути.

Мыбылое называем прошедшим. Будущее —предстоящим. Что же есть настоящее?

Это Я и подчиненный мне или властный объект. На-стоящее (над-стоящее) вертикально. Смотря, кто над кем над-стоит. Если объект надо мной, значит я коплю энергию перед достижением, иэту энер­гию надо потратить.

Если Янад объектом, значит достижение свершилось, иэнергия уже потрачена. Итеперь надо, ожидая благосклонного (благо-свер-

ху-вниз-наклонного) дозволения от более высокого «Некто», нако­пить и потратить энергию на что-нибудь еще. Здесь одна из причин частой переключаемости внимания у детей с одного объекта на дру­гой. И чем чаще этот «Некто» возникает над ребенком, тем более переключаемость внимания и тем менее ребенок сосредоточен на чем-нибудь одном. (Это знают все родители).

С возрастом «Некто» замещается на «Нечто», сохраняя свое вер­тикальное топонимическое значение. К этому «Нечто» и устремля­ем мы свой взор, закатывая глаза, в извечном вопросе «Что делать?», т.е. по какому пути пойти?

Отсутствие перспективы в детских рисунках, кроме сохранения вертикальной иерархической зависимости объектов, о чем мы уже говорили, означает еще и то, что все изображенные объекты вос­принимаются ребенком как реально достигнутые и им обладае-мые. При соблюдении одной из важнейших отличительных черт са-гиттали — уменьшение предмета с его удалением и наоборот, для ребенка возник бы пока неразрешимый для негр парадокс: объект и достигнут и, одновременно, отдален. И как можно уже обладать тем, что расположено еще далеко?

Иными словами, до тех пор пока для ребенка (равно как и для взрослых художников многих прошлых эпох) изображаемый пред­мет неотделим в сознании от его реального прототипа, закон пер­спективы соблюдаться не может в силу первичного значения са-гиттали как комплекса ассоциаций вокруг понятий «устремленно­сти к цели» (или просто «устремленности»), «достигнутости», «об­ладания».

В давние времена при кочевом образе жизни перемещения в про­странстве были основой основ существования человека. И комплекс детских ассоциаций из сагиттального периода так же легко, как и из вертикального переходил без помех в мир взрослых. Долго — длин­но, скоро — коротко. Психологическое время — сагиттально.

Нас не смущает, что близкие нам люди могут быть от нас далеко (даже в другой стране), а далекие совсем рядом, за одним обеден­ным столом. Эта образность нашей речи — отражение уже не внеш­ней сагиттали, но тождественного ей комплекса сагиттальных ассо­циаций, т.е. сагиттали внутреннего пространства.

В визуальных видах искусства сагитталь внутреннего простран­ства переводится в реальный план пространства внешнего. Так, Леонардо да Винчи говорил, что на картине наиболее значимые фи­гуры должны быть приближены к зрителю, а менее значимые — от­далены. Поэтому композиция картины ААИванова «Явление Хри­ста народу», где фигура Христа впервые была отодвинута на самый дальний план, — это акт прощания Художника с многовековым пе-

риодом в живописи, связанным со скрупулезно точным воспроиз­ведением во внешнем пространстве пространства внутреннего.

К слову говоря, в силу «инфантильной сагиттальное™» все об­рядовые рисунки не только не могут, но и не должны соблюдать закон прямой перспективы, должны стремиться к обратной перспек­тиве с ее пространственно-философским утверждением: все доступ­ное — далеко, все недоступное — близко.

По мере взросления в жизнь ребенка, дополняя вертикальный период общения со взрослыми, входит сагиттальный период обще­ния со сверстниками. Одновременно к комплексу вертикальных ас­социаций взаимодействия с властными людьми добавляется сагит­тальный комплекс ассоциаций общения с равными себе.

Чтобы лучше понять структуру этого периода, необходимо со­гласиться с тем, что до сих пор мы, по существу, рассматривали толь­ко одну часть сагиттали — фронт, т.е. то, что находится перед чело­веком.

Теперь же мы обратимся к сагиттали целиком, включая и то, что находится сзади, т.е. тыл.

Раньше мы определили, что зона видимого недоступного «высо­ко» являлась миром, в котором обитали взрослые. В сагиттальном периоде, особенно в те моменты, когда внимание и движение ребен­ка направлено исключительно к тому или иному фронтальному объ­екту, тормозящая (останавливающая) его сила взрослого прихо­дит из зоны, расположенной вне видимости — сзади.

Когда рука взрослого останавливает малыша, готового погладить облезлую бродячую собаку или шагнуть в лужу, то самый момент остановки ребенок воспринимает как дидактический импульс, при­шедший сзади. При этом часто сила, пришедшая с тыла, привычно переносит его по вертикали на руки взрослого.

Так, первые табу при самостоятельном вхождении в мир прихо­дят к нам с тыла. Прошлое — это опыт «нет», будущее — это априор­ное «да». Э.Хемингуэй говорил, что никакой старческой мудрости не существует, но есть осторожность.

Условнорефлекторная природа связывает табу с ощущением его прихода сзади. Это случается в возрасте, когда уже не ста, а всего лишь десятка повторений достаточно для возникновения ус­тойчивой условнорефлекторной связи, которая в глубинах подсоз­нания останется на всю жизнь. И здесь, как и в вертикали, «Некто» замещается, сохраняя свое значение, на «Нечто».

Итак, фронт ассоциируется с притяжением, тыл — с отторжением.

Но вертикальное «нет» отличается от сагиттального. Если в пер­вом случае оно связано с отниманием предмета взрослым, часто с полным исчезновением его из поля зрения, то сагиттальное «нет» —

это запрет на движение к объекту, который, тем не менее, продол­жает оставаться зримым.

Движение взгляда ребенка по сагиттали двухмерно, так как од­новременно сопровождается взглядом по вертикали. В этом легко убедиться и взрослому. Перенесите взгляд с этой строки на проти­воположную от вас стену комнаты и обратите внимание на движе­ние ваших век.

Характерно, что при переносе взгляда по сагиттали с одновре­менным переносом его по вертикали, у ребенка все вертикальные ассоциации подкрепляются. Так, во время игры с предметами он от более доступного, более «своего» предмета переносит взгляд к даль­нему, болес «чужому» снизу вверх, поднимая веки или голову (точно так, как это сделали сейчас и вы) и наоборот. А в том случае, когда надо получить разрешение на движение к удаленному объекту, пе­реносит взгляд с лица взрослого на этот объект сверху вниз и на­оборот.

Все это очень существенно и пригодится нам, когда мы позднее будем рассматривать вопросы, связанные с пространственной ком­позицией в визуальном искусстве.