Реферат Курсовая Конспект
Никто, кроме капитана судна, не может и не должен принимать решения, как штормовать, когда и каким образом выходить в положение штормования. - раздел Философия, Лекция № 1 по учебной дисциплине Обеспечение навигационной безопасности плавания Для Обеспечения Безопасности Судов Особое Внимание Необходимо Уделять Явлени...
|
Для обеспечения безопасности судов особое внимание необходимо уделять явлению цунами. Цунами (японское - «волна в гавани»), морские волны, вызванные смещением участков дна океана мри землетрясениях, оползнях и извержениях вулканов. Наблюдаются преимущественно в сейсмически активных районах Мирового океана. В зависимости от силы и характера подвижек дна, глуби-iii.i океана, рельефа дна, особенностей береговой линии и расстояния от эпицентра подводного землетрясения или извержения вулкана, параметры волн меняются в широких пределах: периоды 2 -40 мин, в отдельных случаях до 200 мин, длина волн от нескольких десятков до нескольких сотен километров; скорость распространения от 50 до 1000 км/час. В открытом океане высота цунами не превышает 1-2 м и уменьшается с удалением от источника возбуждения. При выходе волн на шельф и материковый склон высота волн резко увеличивается. Наиболее значительное увеличение наблюдается при захождении волны цунами в сужающиеся клинообразные бухты и заливы. Концентрация энергии волн в этих условиях может приводить к образованию гигантских волн высотой 10-15 м (иногда до 50 м), обладающих громадной разрушительной силой и п | и >изводящих на побережье опустошительные разрушения. Особенно часты и значительны цунами у северо-западных берегов Тихого океана, но не исключены и другие места.
Судоводители должны знать природу цунами и уметь маневрировать, обеспечивая безопасность судна в условиях его воздействия. Приводим воспоминания одного из выдающихся черноморских капитанов Петра Петровича Кравца, испытавшего действие цунами в условиях мелководного Адриатического моря, которые могут быть полезны судоводителям в подобных ситуациях.
СЛУЧАЙ С ТЕПЛОХОДОМ «БАБУШКИН»
Универсальный сухогруз «Бабушкин», под моим командованием, работал в составе Международной европейской контейнерной конференции на линии Гонконг-Гавр-Антверпен-Гамбург. По распоряжению Черноморского пароходства, судно должно было зайти в югославский порт Бар для смены экипажа.
Выполняя указания, я заказал в Баре причал, продукты, пресную воду. Предупредил агентскую фирму, таможню, заказал лоцмана и т. д. Не торопясь, в хорошем расположении духа вечером, в 23 часа 19 октября 1967 г. пришли на рейд порта Бар и стали на якорь.
Связавшись с капитаном порта, доложил по УКВ о своем прибытии на внешний рейд и получил указание стоять на рейде до утра. Назавтра, в 7 часов утра, будет произведена смена экипажа и получено все необходимое для судна.
С утра, подписав почти все срочные акты, счета и прочие документы и освежившись под душем, я вместе со старпомом и боцманом «пробежался» по судну, убедившись, что все мои распоряжения выполнены и оно готово к передаче. Сделал разминку с гантелями, затем, поднявшись в штурманскую рубку, связался с лоцманской станцией. Дежурный подтвердил, что в 7.30 прибудет лоцман для проводки нашего судна в порт.
Было ровно 7ч 30мин утра, когда раздался какой-то утробный, рокочущий гул, наползающий, как прибойная волна, откуда-то со дна моря или днища судна. В тот же миг корпус судна задрожал мелкой, затем крупной дрожью и началась такая дикая вибрация, как будто бы вдруг заработал на оборотах полного хода главный двигатель. Гул, грохот, рев заполнили все пространство, Мелькнула мысль: «Главный двигатель пошел в разнос. АВАРИЯ! Если сейчас не остановят, двигатель взорвется». Глянул в иллюминатор и ...обомлел. Ярко светило взошедшее солнце, на море ни ветерка — «мертвый штиль». И вдруг вся поверхность голубой морской воды Адриатики на всем видимом пространстве вокруг судна забурлила, покрылась пузырями, словно кипящая вода в чайнике, и расходящиеся круги воды заполнили все видимое пространство моря. Судно забилось в истерике, как живая, пойманная на удочку, громадная форель. Нос судна задергался, окунаясь в клокочущую воду, словно кто-то дергал его со дна за якорную цепь. И тут же раздался грохот якорной цепи, уходящей за борт в кипящую пучину моря, а судно подбросило вверх от оглушительного удара по днищу корпуса, как при взрыве атомной бомбы. Прямо у меня над головой лопнула лампочка в плафоне, а сам плафон разлетелся на куски по всей каюте.
Признаться, я ещё такого никогда не встречал, не слышал даже в «травле» старых моряков и не читал ни в одной из лоций, но понимал, что происходит непонятный катаклизм природы и надо, прежде всего, не дать уйти под воду всем 12 смычкам якорной цепи. Зная, что все решают секунды, прыгая через три ступеньки трапа, я через мгновение уже был на мостике в рулевой рубке. Вахтенный штурман стоял в полной растерянности у телефона и пытался набрать номер телефона, но от нервного потрясения и растерянности руки у него дрожали, и он не мог попасть в отверстие телефонного диска. Увидев меня, он просветлел лицом и начал приходить в себя.
Я стал вызывать лоцманскую станцию, затем портконтроль, суда, стоящие в порту... Глухо. Затем начал лихорадочно осматривать берег в бинокль. То, что увидел, повергло меня в ужас. В порту краны на причалах качались, как пьяные, подпрыгивали и, падая вниз с отрывающимися на лету стрелами кранов, обрушивались на суда, стоящие у причалов под погрузкой. Суда разламывались и на глазах оседали, уходя под воду у причалов, а с их бортов, в бурлящую огромными пузырями воду прыгали люди. В городе, как во время свирепой бомбежки, рушились стены небоскребов, гостиниц. Роскошные особняки рассыпались в прах, и весь город пылал в пожарах. Облака газа, вырывавшегося из разорванного газопровода, обволакивали город, порт и окрестности, поминутно загораясь и охватывая пламенем улицы, скверы, рухнувшие дома. Всё видимое пространство было в дыму и в огне, а в нем -бегающие, падающие в панике и горящие заживо люди. Мелькнула мысль: приказать спустить шлюпки и послать на помощь экипаж. Глянул в порт и оцепенел. Волнолом, опоясавший акваторию порта, вдруг начал, как живой, извиваться, вылезая из воды, каменная стена его волной побежала к входному маяку и, подняв его над водой, сбросила с мола поперек входа, а сам мол нехотя погрузился под воду.
Я опять стал вызывать порт, лоцманскую станцию и любого, кто меня слышит. Уже теряя надежду связаться с берегом, едва не бросил трубку, как услышал запыхавшийся, прерывающийся хриплый голос: «Я лоцман порта Бар. В порту землетрясение. Город и порт разрушены. Всё горит. Причалы и побережье спускаются под воду. Капитану русского судна «Бабушкин»: если судно ещё на плаву, немедленно снимайтесь с якоря и уходите в море на норд. Сообщите в Дубровник и Белград, что у нас нет связи. Водопроводы порваны, воды нет, нечем тушить пожары. Просим медпомощь, спасателей и пожарные команды. Подо мной рушится здание, связь прекращаю. Буду пытаться добраться вплавь до кромки уходящего под воду берега порта»...
Широкая асфальтированная дорога, поднимающаяся через кварталы города на перевал, вдруг на моих глазах вспучилась, разорвалась и разошлась в разные стороны метров на 5-7. Из-под земли, в месте прорвы, поднимался пар. Образовалась пропасть, куда медленно сползала остановившаяся у провала машина, а выскочившие из неё люди бежали, падали, ползли с ужасным криком. Стоял оглушительный грохот обвалов, взрывов трубопроводов, и всё это начало покрываться дымом пожаров. Узнав от лоцмана, что происходящее стихийное бедствие - это землетрясение, я овладел собой. Надо самим уходить отсюда, спасая судно и экипаж.
Подземный гул и рев затих. Я понял - это мой счастливый шанс, пока не начался очередной подземный толчок и не подошла гигантская разрушительная волна ЦУНАМИ, которая, как я знал, может накрыть весь берег и порт. По общесудовой трансляции объявил экипажу о землетрясении, о том, что порт и город разрушены, а мы уходим в море, будем прорываться в северные порты Югославии через волну цунами.
Аварийной партии полностью загерметизировать судно и находиться в готовности по расписанию «атомная тревога». Судно строилось с учетом вероятной атомной войны и должно было выдерживать ударную волну взрыва атомной бомбы. Есть надежда, что когда накроет громадной волной цунами, то корпус не лопнет, крышки трюмов не сорвет, и мы всплывем из глубин, как подводная лодка...
Самая важная проблема - как войти в волну, чтобы судно не потеряло управление и его не перевернуло. Уходить от волны бесполезно — раздавит многотонной массой, развернет судно, потерявшее управление, опрокинет на борт и...АУТ! Значит, следует держать курс в разрез волны, иметь умеренный ход, иначе удар будет такой силы, что все с палубы сметет, судно потеряет ход, воткнувшись носом в стену воды, и будет опрокинуто, а это - гибель. Остается маневрировать...
Солнце осыпает нас яркими лучами света, а мы идем полным ходом, наглухо «задраенные» (по боевой тревоге»). Несемся, как черный космический корабль, прочь от обезумевшей земли по опустевшей Адриатике. Хорошо, что большинство еще не осознает, что нас может ожидать. Запущены балластные пожарные насосы, чтобы откачивать воду, если сорвет стальные двери наружного корпуса и начнет заливать внутренние помещения.
Вызвал из машины в штурманскую рубку стармеха. Обсудили еще раз возможные аварийные ситуации при встрече с цунами. Прошло ещё пару часов. А вдруг пронесло? Осматриваю ещё раз весь горизонт в бинокль и начинаю замечать, что цвет морской волны начинает меняться, вода пузырится и покрывается пеной, а где-то на самом краю горизонта, слева по кромке, поднялся край неба, море начало подниматься и расти в высоту. Послышался далекий, идущий на нас, глухой, усиливающийся подводный гул.
Передаю бинокль стармеху. Быстро посмотрев, он испуганно возвращает его мне со словами: «Да, вижу, вал воды идет на нас». Отправляю стармеха в машину: «Помни, самое важное: машина должна работать, несмотря ни на что! Будут реверсы, удары волн под днище, когда взойдем на гребень волны и рухнем вниз. Машина должна работать, даже если зальет, положит на борт. Всей вахте быть в спасательных жилетах. Никакой паники! Следует быть готовым к самым неожиданным ситуациям. Будешь отрабатывать все реверсы мгновенно и безотказно».
Даю команду рулевому «лево на борт» и приказываю старпому объявить по судовой трансляции: «Подходит волна, всему экипажу одеть спасательные жилеты, приготовиться к резкому крепу, стремительной качке, сохранять самообладание». Развернули, легли курсом на волну, которая мчится с бешеной скоростью, стремительно увеличиваясь в размерах. Проносится мысль: если с полного хода врежусь в стену воды, удар будет такой силы, что разойдутся сварные швы корпуса судна и громадные многотонные металлические мачты рухнут на капитанский мостик и надстройку, круша все и вся. Надо входить в волну, имея как можно меньший ход, но в этом случае судно плохо слушается руля. Вот тут-то надо уметь чувствовать судно. Неправильный маневр - и мы погибли. Уменьшил ход до малого, но скорость не уменьшилась, а наоборот, начала увеличиваться. Глянул за борт и понял, что это сама волна цунами потащила массы воды в себя, надуваясь и увеличиваясь на глазах, превращаясь в отвесный высокогорный склон воды, в стену которого нас всасывает поток.
Даю полный ход. Как только сдержал судно на курсе, даю малый ход. Опять падает управляемость. Иду толчками - полный, малый, средний ход, стоп, полный назад и тут же полный вперед, чтобы сбить скорость и сдержать судно. Вот мы уже прошли подошву волны. Нос судна поднимается выше и выше, а над ним нависает многометровая глыба водяной горы, с которой катятся вниз, клокоча, покрытые пузырящейся пеной огромные водяные потоки. Впереди над баком судна, на высоте 15-17 метров, вижу стену воды с заворачивающимся гребнем ударной волны.
Судно становится на дыбы, полубак задирается вверх и входит в волну. Оглушительный удар разносится по судну, заглушая рев моря. Судно, как живое, затрепетало, задрожало, корпус изогнулся, стальные массивные 39-метровые Л-образные многотонные мачты разошлись в разные стороны, как резиновые. Войдя в волну, судно замерло, остановившись, и, продолжало подвсплывать вверх, но тут гребень волны, ревя, воя, клокоча и захлебываясь от ярости, накрыл нас полностью...
Исчез под многометровой толщей воды полубак, трюмы и ростры. Несущаяся по судну масса воды, ударившись в надстройку, вскарабкалась на капитанский мостик, накрыв все иллюминаторы толстым слоем сине-зеленой морской воды. Судно остановилось, дрожа в конвульсиях, в мертвой хватке разъяренного цунами. Судовой двигатель, изнемогая, продолжал работать.
Вот он, самый опасный момент, который я боялся пропустить! Нельзя позволить волне развернуть нас лагом к гребню волны, если потеряем управление - нам конец. Даю команду в машину «самый полный ход» и рулевому «лево на борт», т.к. потеряв ход, судно начинает разворачиваться направо. Двигатель взвыл от тройной нагрузки, но, чувствую, судно еле-еле через силу, но начинает слушаться руля. «Фу, наконец-то», - пронеслась мысль. Разворот вправо под удар гребнем. Стоим, оцепенев, полностью покрытые многометровой толщей гребня волны, уже над капитанским мостиком.
Судно встало на дыбы, упираясь винтом и кормой в глубину волны и сотрясается, пытаясь всплыть, изнемогая под тяжестью массы воды. Чувствую его, как живое, единое с моим собственным телом. Страха нет, понимаю, что эти мгновения решают все. Главное, чтобы не сорвало крышки трюмов и не заглох двигатель.
Но вот, наконец, ощущаю, что палуба дрожит под ногами. Кажется, мы всплываем. Но что это? Громадное, небьющееся стекло иллюминатора рулевой рубки начало покрываться сетью трещин, терять прозрачность, прогибаться внутрь и вдруг водопад сине-зеленой бурно пенящейся воды с грохотом ввалился в помещение. Воды по пояс и она продолжает заполнять все пространство. И вдруг напор водопада ослабел, пробился солнечный свет сквозь толщу воды - мы всплываем. Вода уже ниже капитанского мостика. Из неё торчат только мачты, и вот появляются ростры, крышки и комингсы трюмов.
Судно, скрипя шпангоутами, всплывает, мы уцелели. Мгновение - и нос судна начинает наклоняться вниз, пропоров гребень цунами, и мы уже на его спине несемся вниз по склону, как на санях. Винт оголяется, сотрясая все судно, идя в разнос. Даю малый ход, и мы скользим по склону отвесной водяной горы вниз, где уже волны без гребней и далее всё более пологие и меньшей высоты.
Глянул вниз и...обомлел. Нигде ничего нет - голая палуба. Нет толстых 200-метровых бухт швартовых концов, приваренных к палубе стальных аварийных ящиков с песком, металлических трапов, полубака тоже нет, как будто никогда ничего и не было. Остались только мачты, ростры и чистенький голый корпус судна, облизанный и выплюнутый из пасти прожорливого цунами. Даю отбой тревоги и получаю доклады, что, по большому счету, «мы в порядке». Натерпелись страху, получили синяки, кровоподтеки, но все живы.
Через сутки мы уже входили в порт Дубровник, где нас, как Героев живой легенды, встречали югославы. Они знали, что в Баре погибли все суда, стоявшие в порту. Принесли газеты со снимками разрушений. Включили телевизор - УЖАС! И тут только мы поняли, как нам повезло.
На причале уже ждал автобус со сменным экипажем. Таможня, полиция и власти города отменили все виды досмотров, проверок, подчеркнуто проявляя к нам внимание и оказывая помощь. На следующий день, передав судно, мы всем экипажем уехали в Белград и оттуда — в Одессу. Побывав на краю гибели, мы увозили в душе истинное понимание ценности жизни.
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
ЗАВЕДУЮЩИЙ КАФЕДРЫ СиМБ... служащий Е В Никитин... г...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Никто, кроме капитана судна, не может и не должен принимать решения, как штормовать, когда и каким образом выходить в положение штормования.
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов