рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Число поколений и типы человеческих сообществ

Число поколений и типы человеческих сообществ - раздел Культура, ГЕНЕТИКА ЭТИКИ И ЭСТЕТИКИ Таблица 4 Годы До 1970 Число Поколений ...

Таблица 4

Годы до 1970 Число поколений Культура Численность сообществ
    Охота и обор пищи   Рассеянные кочующие орды численностью менее 100 чел. каждая
10 000     Развитие сельского хозяйства   Относительно оседлые деревни численностью менее 300 чел.  
    Развитие поливного земледелия   Немногие города по 100 тыс. чел., главным образом деревни с численностью менее 300 чел. каждая  
    Использование паровой энергии   Немногие города по 500 тыс. чел., много городов по 100 тыс., много деревень по 1000 чел.  
    Введение организованной санитарии-   Несколько городов по 5 млн. чел., много городов по 500 тыс., меньше деревень по 1000 чел.  
    Современный ур­банизированный   Города с миллионами жителей, всеобщая урбанизация  

 

нашей эры 300-400 млн., едва утроилось к началу XIX в. Таким образом, 70-80 % погибало в детстве и молодости, частью действительно «случайно», независимо от личностных физических и психических свойств, но большей частью, вероятно, не без участия отбора. Погоня и бегство испытывали сердечно-сосудистую систе­му, как и инфекции. Оспа была, вероятно, вездесущей, как и сыпной тиф. Что касается Черной смерти, то она несколько раз убивала примерно 3/4 населения Западной Европы.

Насколько интенсивно шла гибель и соответственно отбор, показывают некоторые данные, приводимые В. Рихтером (1814—1820, т. I, с. 233): «Но всего ужаснее свирепствовала язва 1417 года в Пскове, Новгороде, Ладоге, Покрове, Торжке, Твери, Дмитрове и около лежащих местах». «Страшные были в этот раз опустошения, причиненные язвою. Число больных до того увеличилось, что часто один здоровый должен был ходить за десятью и даже двадцатью немощными и что недоставало уже здоровых для похоронения ужасного множества мертвых. Целые селения вымирали, и в больших домах, по смерти всех взрослых, едва одно дитя оставалось в живых. То же злополучие постигло в равной степени в 1417 году жителей столь цветущего по торговле Новгорода, а в 1419 году обширный город Киев, равно как и Псков» (т. I, с. 233—235). «В 1467 г. в Новгороде только и его окрестностях погибло от мору 230 602 человека. Наконец, еще в 1478, 1486 и 1487 годах причиняла зараза сия в этом же самом городе и равно во Пскове ужаснейшие опустошения» (Летопись Новгородской церкви Св. Стефания). Описание болезни не оставляет сомнений в сути. «Колотье под лопаткой, под ложкой и в груди, с ознобом, жаром и нередко с кровохарканьем. Но особенно упоминается в сем столетии о железах на шее, под мышками и в пахах».

«В 1543 г. во Пскове умерло в один год до 25 000 жителей и притом опять от чумы с железами. В 1561 и 1562 г. также свирепствовала во Пскове и Новгороде чума, от которой будто 500 000 человек погибло — число необычайно великое и почти невероятное. Столько же была она опустошительна, по свидетельству Псковских летописей 1566 года, в Полоцке, Великих Луках, Торопце и особенно в Смоленске. Вообще при царе Иоанне Васильевиче многократно свирепство­вала болезнь сия, и самые иностранные писатели представляют тому весьма плачевную и ужасную картину».

«В 1655г. от морового поветрия в России умерло 700—800 тыс. человек» (с. 226). «В одной Москве похоронено было по приказанию правительства 127000 покойников, не считая уже погибших в ее окрестностях» (т. II, с. 127). «В прошлом 1654 году множество людей в Москве, ее окрестностях скончалось скоропостижно и остальные принуждены были оставить домы и жить в огородах. Но в 1656 году поветрие моровое столь усилилось и распространилось, что в Москве осталось в живых только несколько обитателей и стрельцов» (с. 134). «Всего померло Астраханских жителей 9093 человека да гулящих людей бурлаков 1290» (с. 135). «В Лондоне чума с карбункулами и бубонами (1665—1666). В России учреждается карантин».

Так обстояло дело в России с ее необъятными просторами.

Но победители и побежденные, европейцы, индейцы, индусы, монголы, китайцы, японцы и даже тысячелетия изолированные народы и племена тихоокеанских островов, тропических лесов — все народы, народности, нации, племена вне зависимости от своей прошлой победоносности оказались в равной мере готовыми осваивать дары цивилизации, технику и науку, искусство, да и принципы сотрудничества, узкого или широкого; без особых расовых различий легко научается детвора в яслях, детских садах и школах, если их не отравлять расовой агитацией. Кстати, если следовать Байджлоу, то совершенно непонятно, почему сохранились и сыграли важную роль в религии, философии и вообще в науке и искусстве на протяжении почти 2000 лет не воевавшие еврейский или армянский народы? Почему так быстро прорывается к вершинам науки, техники, литературы постоянно побеждавшийся народ Индии?

То, что Индия стала такой легкой добычей англичан, совершенно неудивительно. Собственно говоря, главную угрозу английскому господству представляли не империи Великого Могола, не маратхи и не северные завоеватели, а французы, возглавляемые графом Лалли-Толлендалем, Дюпле, Лабурдонне, но брошенные родиной на произвол судьбы (Macaulay Т. В., 1961). Сама же Индия находилась в состоянии непрерывного разграбления. В 1739 г. персидский шах Надир вывез из Индии на 32 млн. фунтов стерлингов награбленных богатств. Маратхи грабили всю Индию до Индийского залива, Бенга-лии и Пенджаба включительно. Афганцы уничтожали или уводили в плен, в рабство население целых областей. Нигде бедные не были так нищи, а богатые так богаты, как в Индии, нигде сильные не пользовались так полно правом сильного и нигде слабые не были так покорны, как в Индии, нигде не было такой непрерывности грабительских походов и завоеваний, как в Индии. Английские наместники лорды Клайв и Гастингс, затем Корнуэлле и Уэлсли постоянно имели дело с армиями, которым было безразлично, какой грабитель победит. Конечно, владычество англичан, особенно в период «первоначального накопления», сопровождалось налогами, грабежами, спекуляциями, голодом. Но вместе с тем англичане энергично прокладывали дороги, строили мосты и каналы, прекращали вечные междоусобные войны, отнимали власть у местных правителей (и назначали им за то солидные пенсионы, все же обходившиеся стране в десятки раз дешевле вечных войн). Даже в разгар страшного восстания сипаев было открыто (1857 г.) три университета (Калькутта, Мадрас, Бомбей), и уже в 1858 г. королева Виктория официально объявила свое твердое намерение «допустить своих подданных, какой бы национальности они ни были, к исполнению всяких должностей, насколько им это дозволяет их воспитание, образование и работа». При всем своем высокомерии, английские чиновники в Индии нередко принимали «бремя белых» всерьез, воровством, взятками уже не занимались и энергично работали на благо Индии. Уже в 1880 г. было введено местное самоуправление и отменена цензура. По сравнению с доанглийским периодом это все означало огромный шаг вперед. Периодические голодовки продолжались, но численность населения росла необычайно быстро.

Столь же показательно опровергается завоевательная теория Р. Байджлоу армянским народом. Это — не народ-завоеватель с начала своей истории. И уже почти два тысячелетия он жил под чужой властью. В него отнюдь не вливались гены завоевателей, ни викингов, ни монголов. Тем не менее этот народ постоянно выдвигает великих тружеников, поэтов, писателей, скульпторов, а в настоящее время, с учетом его относительной малочисленности, он является одним и самых передовых народов мира.

Монголы действительно были великими завоевателями, в силу превосходства хорошо организованной, вооруженной дальнобойнымими степной кентавроподобной конницы и над пехотой того емени, и над «скачущими танками» — рыцарями, кони которых месте с всадниками быстро становились жертвами тяжести своих лат. Монголы-кентавры, с раннего детства враставшие в седло, при Аттиле почти дошли до Атлантики, а при Чингизхане, Тамерлане и их потомках завоевали громадные территории. Но как быстро все это разрушилось!

Суровые условия Скандинавии и морской промысел вели жесткий отбор; северные бури оставляли в живых только самых выносливых, а сложившийся в этих условиях тип корабля действительно стал необычайно грозным оружием. Отобранные в суровейших условиях, физически предельно натренированные, профессиональные воины-грабители викинги, конечно, были страшны любым противникам. Но были ли их завоевания столь уж прочными? Армия Вильгельма Завоевателя состояла вовсе не целиком из норманнов, да и те были генетически офранцужены, а гены тех, кто уцелел после Гастингса, совершенно растворились среди миллионов англосаксов. Что до монголов, то, конечно, их генотипы и в Китае, и в Индии растворились в генотипах покоренных народов. Таким образом, мировая культура вовсе не строилась на генах народов-завоевателей.

Наконец, Баиджлоу, так ярко приписывающий развитие организационных способностей континентальным масштабам завоеваний и генам монголов и викингов, почему-то забывает о том, что грандиозные и не так уж плохо организованные государства создавались тысячелетиями раньше, в Египте, Ассирии и Вавилоне персами, эллинами и финикийцами, римлянами. Без участия монголов создавались империи Мексики и Перу. И если эти две последние империи пали, то из-за случайных обстоятельств: роковой легенды о белых богах, а также внезапности ошеломляющего знакомства с огнестрельным оружием, со стальными латами, с конницей и собаками. Там, где отсутствовала легенда и элемент внезапности, в Северной Америке, например, разрозненные племена индейцев успешно сопротивлялись белым целые столетия. Таким образом, яркие и категоричные социал-дарвинистические утверждения Баиджлоу оказываются на поверку просто заблуждением, базирующимся на игнорировании опровергающих фактов истории.

7.3. Этнос и генофонд

В связи с этим, может быть, следует несколько уточнить некоторые положения очень интересных статей Л. Н. Гумилева, посвященных проблеме развития, стабилизации и падения этноса. Каждой из трех эпох или стадий, выделенных Гумилевым, соответствуют свои, очень различные характерологии, хорошо выраженные портретами и бюстами деятелей трех этапов. Волевые, энергичные, мужественные умные деятели и лица «пассионариев» стадии развития этноса сменяются спокойными, уравновешенными, разумными на стадии стабилизации, а затем безвольными, безразличными, туповатыми на стадии падения. Хочется подчеркнуть, что эта смена вызвана вовсе не естественным, а социальным отбором. На первой стадии выдвигаются в вожди люди первого типа, «пассионарии», на второй — поддерживающие уже установившийся «порядок», не нарушающие его, на третьей — угодливые, плывущие по течению карьеристы, сибариты, ничтожества, на лицах которых, как на портрете Дориана Грея| запечатлен весь их позорный жизненный путь. Народная же масса быть может не претерпевающая серьезных генетических изменений за все три стадии развития этноса, хранит в себе неисчерпаемый запас потенциально пассионарных личностей, реализация которых почти не осуществляется из-за жестких социальных рамок всех трех этапов этноса, в особенности второго и третьего. Что пассионарные личности имеются всегда, можно проиллюстрировать, например, эпохой Вильгельма II, поспешно отделавшегося от Бисмарка и при всей деспотичности своего генштаба обрекшего Германию на поражение. Наконец — даже эпохой Николая II: недостатка в умных, активных, энергичных, работоспособных деятелях не было, достаточно вспомнить адмирала Макарова, Эссена, Рузского, Брусилова, Витте, Столыпина и множество других реакционных или прогрессивных, но бесспорно «пассионарных» личностей. Но если при становлении этноса именно пассионарным личностям удается как-то реализовать свои возможности, то социальные условия третьей стадии этноса обрекают их на гибель, безвластие, подчинение ничтожествам.

Во всех эпохах путем особых форм социального отбора создавалась своя правящая группировка. Не каждый годится в жрецы, в шаманы, в подвижники, в монахи или священники, не каждый годится в вожди племени или народности, не каждый годится в их соратники, не каждый хотел стать воином с высоким риском быть убитым или искалеченным в первых рядах. Помимо воспитания, кастовых или классовых рубежей играли роль темперамент, характер, степень страсти к господству, стяжательству, к первенству. Ограничимся одной иллюстрацией из бесчисленных. Жизнь рыцаря требовала неустанных упражнений и была очень опасна. Дворянство не полностью утратило свои социальные функции с установлением абсолютизма. Оно было численно значительной прослойкой (ко времени Великой Французской революции на 20 млн. населения Франции 400 тыс. были дворянами). Все они были (не считая больных, уходивших в духовенство, впрочем, не всегда — «маленький аббат» принц Евгений Свойский стал, при всей его «хилости», одним из 5-6 крупнейших полководцев своей эры) с детства тренированными всадниками и фехтовальщиками, стрелками, затем становились офицерами, притом такими, для которых малейшее проявление трусости было немыслимо. Те, которые не становились офицерами, входили в «Maison du Roi»* , своеобразную королевскую гвардию, которая в решающих, но неудачных сражениях гибла, сражаясь до последнего человека. В войнах Людовика XIV 28 Де-Шуазелей погибло на полях сражений. «Благородство обязывает...» В частности, в войне 1914—1918 гг. гвардия Николая II добилась немедленной отправки на фронт, смывая позор Семеновского полка, не участвовавшего в русско-японской войне, но подавившего краснопресненское восстание 1905 г., и вся была истреблена в первые месяцы войны. Этот был тот дух, частью генетически отобранный, частью воспитанный, который заставлял рыцаря впереди всех, даже в одиночку, врубаться в ряды вражеского войска, тот дух, который позволял одному рыцарю гнать перед собой толпу сарацин, тот дух, который приводил рыцарские армии к победам и уничтожающим поражениям при Тивериадском озере, Аларкосе, Никополе, Пуатье, Кресси, Азинкуре.

Разделения на касты и классы удерживались столетиями, и социальный отбор, переход из одной касты или класса в другой, разумеется, совершались преимущественно под влиянием социальных факторов. Но необходимо отметить и следы биологических факторов.

Глубоко заложенные естественным отбором биологические основы эмоций и поведения сказываются, по-видимому, чрезвычайно многосторонне. Можно обратить внимание на одну из особенностей поведения крупной этнической группы и проследить, нет ли и здесь какой-либо связи с особым направлением отбора.

Исследования основного обмена (т. е. обмена веществ и теплоотдачи без проведения какой-либо работы) показали, что у нормальных индивидов одинакового телосложения, возраста и веса расход энергии и потребление пищи в калориях колеблются очень сильно от одного индивида к другому и максимум нормы почти вдвое превышает минимум. Эта огромная межиндивидуальная разница в рамках нормы объясняется тем, что лица с высоким уровнем основного обмена расходуют много энергии на множество необходимых движений из-за вертлявости и непоседливости, чрезмерной подвижности и суетливости. Эта готовность к избыточной трате энергии может быть относительно безвредной и даже полезной только у народов, живущих в странах с теплым или жарким климатом, с обилием относительно легко добываемой пищи. Но расход калорий на повышенную подвижность должен был жестоко подавляться естественным отбором в холодных странах, где пища добывается трудно, а калорий расходуется много. Действительно, темпераментной экспансивности южан, хоть отчасти наследственной (она сохраняется еще много поколений после переезда на север, в другую среду и социальное окружение) противостоит каменная неподвижность индейцев Северной Америки и патагонцев палеоантарктики, которые, однако проявляют фантастическую подвижность и неутомимость на охоте в походах, на войне.

Этот тип поведения, на первый взгляд, можно всецело отнести за счет обычаев, которые широко распространились и поддерживались там, где имели жизнеоберегающее значение. Это поведение наблюдалось, кстати, у арабов жарких безводных пустынь, где каждое лишнее движение означало расход влаги, трудно возместимой. Но предельно экономящую движение неподвижность трудно было бы соблюдать, если бы это поведение не подкреплялось отбором.

Наличие сильнейшего естественного отбора видно, например, из того, что исключительно жизнеспособные, устойчивые ко всяким невзгодам аборигены Америки, Огненной Земли и островов Тихого океана чрезвычайно тяжело реагировали на завоз возбудителей кори или туберкулеза. Дети и взрослые переносили корь крайне тяжело и очень часто гибли, тогда как метисы с долей «белой» крови переносили корь гораздо легче. Туберкулез протекал у индейцев в тяжелейшей, галопирующей форме. Но губительность этих инфекций для аборигенов свидетельствует о том, как напряженно шел в прошлом отбор на устойчивость к этим болезням в Евразии-Африке в условиях частой миграции, контактов, скученности больших городов и частых пандемий, распространявшихся из-за высокой плотности земледельческого и городского населения. Возможность, что европейцы «проэпидимичиваются» с детства, иммунизируясь малыми дозами инфекций, отпадает, потому что среди аборигенов массами гибли и дети.

Аналогичным образом обстоит дело с наследственной устойчивостью к алкоголю, выработавшейся в умеренной и жаркой зонах Евразии и Африки в результате тысячелетий его потребления. Наоборот, аборигены севера Америки, Азии и тихоокеанских островов совершенно неустойчивы к алкоголю, быстро пьянеют и полностью теряют самообладание. Надо вообще оставить мысль, что естественный отбор за последние два тысячелетия существенно ослабел. Он только изменил свое направление, и на него наслоился отбор социальный, требующий самого пристального изучения.

 

7.4. Мнимость угрозы перенаселения

Неизбежность истребительных войн многие зарубежные ученые выводят также из наблюдавшегося в Латинской Америке, в Китае, Индии и некоторых странах Африки демографического взрыва, который якобы должен довести численность человечества до 6 млрд. к 2000 г. и до фантастических цифр еще через несколько десятилетий. Более того, отсутствие перенаселенности в прошлом отчасти объясняют прошлыми войнами, тем самым задним числом возводя их во благо. Следует подчеркнуть, что угроза перенаселения столь же мнима, как и прежние зловещие угрозы человечеству: истощение шахт, тепловая смерть и т. д. Дело не в том, что огромные ресурсы пищи таятся в неиспользованных территориях, в успехах селекции, в «зеленой революции», в микробиологической промышленности, в океанических запасах и т. д. Дело в том, что с распространением цивилизации и благосостояния во все времена, у всех народов начинала резко падать рождаемость; это падение не удавалось прекратить никакими мерами, и дальнейшее существование цивилизованной страны шло за счет ее заселения «варварами». Ныне, когда цивилизация, а отчасти и благосостояние распространяются глобально, человечеству приходится страшиться не перенаселенности, а падения рождаемости, как это наблюдается во всех почти странах Европы и Северной Америки.

Поучительна в этом отношении демографическая история античного мира (Seeck О., 1897). .

В 479 г. до н. э. Афины выставили против персов при Платеях 8 тыс. человек, и некоторая часть граждан, способных носить оружие, служила во флоте. В начале Пелопоннесской войны Афины выставили в поле почти 20 тыс. человек и сохранили резерв в 13 тыс., хотя незадолго перед этим в колонии было отправлено около 10 тыс. семей. По окончании кровопролитной Пелопоннесской войны число граждан составляло все же более 30 тыс. человек. Однако уже через поколение Афины насчитывали только 20 тыс. граждан, и число их быстро падало с каждым поколением; сходная картина наблюдалась в Спарте, государстве с совсем иным политическим строем. При нападении персов насчитывалось 8 тыс. спартанцев, в 371 г. их было не более 1500. Ко времени Аристотеля, несмотря на предоставление гражданских прав многочисленным илотам, число спартиатов не превышало 1000, в 244 г. их было не более 700. Ко времени установления господства Римской империи в некогда стоградой Спарте имелся лишь один город и около 30 мелких деревень. Пелопоннес без ряда городов большей части Аркадии мог выставить в 479 г. до н. э. 74 тыс. человек, а через триста лет весь Пелопоннес мог собрать лищь 30-40 тыс., еще через 300 лет — едва 3000.

Сходным образом «развивалась» демография Италии. За все 18 лет кровопролитнейшей, сопровождавшейся страшными поражениями Второй Пунической войны число способных носить оружие благодаря большой предшествующей рождаемости снизилось лишь с 270 до 214 тыс. человек; через 30 лет численность поднимается до 337 тыс человек (164 г.), но постепенно снижается до 318 тыс. (131 г.). в результате реформ братьев Гракхов численность сразу поднимается почти до 400 тыс. Но начинается эпоха цивилизации, и Юлию Цезарю приходится назначать выплаты за многодетность, а Августу уже приходится выплачивать бедным гражданам премии за каждого законного ребенка и издавать ряд законов, ущемляющих права холостяков и бездетных. Ни он, ни Нерва (96-98 г. н. э.) не смогли поднять численность населения Италии, и Марк Аврелий заселяет ее части маркоманами. За Италией начинают пустеть Сицилия и Испания. Публий пишет: «В мое время вся Греция страдала из-за бездетности и вообще из-за отсутствия людей». «Люди стали заносчивыми, жадными и ленивыми; они не хотят жениться, а если и женятся, то ограничиваются лишь одним-двумя детьми, чтобы оставить им богатство и воспитать в роскоши».

В XX в. прикладное мальтузианство, понимая под этим профилактику зачатий и аборты, распространилось на всю Европу, США, Канаду и Японию, однако футурологи, по-видимому, не совсем ясно понимают причины высокой рождаемости в бедных странах. А она очень проста. Во всех этих странах, будь то Латинская Америка, Китай или Индия, дочь уходит в семью мужа, заботится о семье мужа, о его родителях, ее обязанности по отношению к собственным родителям с замужеством прекращаются, забота о родителях ложится на сыновей. Но при высокой детской и подростковой смертности родители должны иметь не меньше 2-3 сыновей, т. е. всего 5-6 детей, чтобы гарантировать себе хоть одну опору на старость. Более того, так как одинокие старики и старухи ложатся тяжелым бременем на друзей и соседей, от малодетных, тем более бездетных мужчин и женщин уже заранее все отстраняются, они теряют сначала дружбу, потом и уважение окружающих. Таким образом, вся тяжесть давления микросоциума побуждает к усиленному деторождению, которое, кстати, поддерживает относительно молодой состав населения — тоже немаловажный фактор высокой рождаемости.

Эти соображения небезынтересны в связи с предсказываемым футурологами демографическим взрывом. Между тем в странах с высокой рождаемостью многодетность связана с необходимостью сохранить хоть одного сына-кормильца на старость (по пословице «один - не сын, два сына — полсына, три сына — сын»).

Очевидно, однако, что неизбежное снижение детской, подростковой и юношеской смертности, лежащее в основе демографического взрыва, закрепившись в странах с высокой рождаемостью, постепенно сделает страхующую рождаемость излишней; снижение смертности, вызывая перестройку сознания, снизит рождаемость.

Более 100 лет тому назад В. М. Флоринский (1866, с. 2) заметил: «Исторический опыт показывает нам, как вырождаются и мельчают физически и нравственно породы привилегированных сословий, даже целых наций, и если бы не было обновления наций со стороны других слоев общества и помеси с другими национальностями, то вырождение человеческого рода обнаруживалось бы еще резче и быстрее». После массового распространения противозачаточных средств, когда участились двудетные, затем однодетные и, наконец, бездетные семьи, естественный отбор очень ослабел. Впрочем, как замечает В. Виклер (Wickler W., 1971, с. 194), индейцы-парагвайцы Мато-Гроссо изготовляют растительный противозачаточный отвар, вероятно, уже с давних времен;что касается современности, то (Westhoff, Bumpass, 1973) в США к 1970 г. 2/3 всех женщин-католичек применяли противозачаточные средства, запрещенные католической церковью, причем среди женщин-католичек моложе 30 лет противозачаточные средства применяют 3/4, особенно это типично для образованных женщин, хотя они и причащаются ежемесячно.

Насколько быстро ослабеют тысячелетние традиции населения Китая, Индии, Латинской Америки, предсказать трудно. Но резкого падения рождаемости пока не избежала ни одна цивилизованная страна, начиная хотя бы с древней Греции и Рима.

7.5. К подлинной истории дарвинизма и социал-дарвинизма

«Теории», оправдывающие социальное неравенство, возникали везде, за тысячелетия до Дарвина. Общеизвестна легенда о патриции, уговорившем плебс подчиниться ссылкой на то, что голове (т.е. сенату) самой природой суждено думать, а рукам и ногам (т. е. плебсу) — трудиться. Рабовладение считалось явлением вполне естественным в древнем мире, и за исключением тех периодов, когда завоевания поставляли империям громадное количество рабов, их численность поддерживалась примерно таким правилом: рабыня, родившая троих детей, отпускается на свободу. Дети, разумеется, оставались хозяину. Существовали и правила типа: а) раб — говорящее животное, б) раба надо использовать так, чтобы он проработал 8 лет. Редкостным, почти нетерпимым исключением был еврейский народ, одной из величайших заповедей которого было: «Помните, что мы рабами были в Египте». Рабовладение в Иудее существовало, но с ограничениями: 1) раб через 7 лет получал свободу, 2) раб мог требовать свободу, если хозяин ударил его. 3) раб мог требовать свободу, если хозяин оставлял его невежественным, т.е. раба нужно было научить грамоте, ибо поголовно все евреи должны были знать Библию. В итоге в Иудее один раб приходился на 20-25 свободных, тогда как в Риме, Элладе и других цивилизованных странах на каждого свободного приходилось по несколько рабов. Вероятно, на этой-то экономической основе возник непримиримый антагонизм между эллинской, а затем римской культурой и иудаизмом, и именно в Иудее возникла мысль о социальной справедливости, идея первоначального христианства.

Идея о национально-расовом неравенстве тоже возникла за тысячелетия до Дарвина, как и идея о естественном превосходстве преуспевающих над неудачниками, богатых над бедными, знатных над чернью. Однако дарвинизму «не повезло», так как он очень быстро был использован как доказательство естественности социального неравенства. При этом за отсутствием «подходящих» мест у самого Дарвина ссылаются на Т. Гексли, сподвижника и комментатора Дарвина. Тем самым и социал-дарвинизму придается известная близость к самому Дарвину. Поскольку в наше время уже редко обращаются к подлинникам и легенда о гекслианском происхождении социал-дарвинизма продолжает держаться, мы приведем здесь, пользуясь книгой «Памяти Дарвина» (Мензбир, 1910), большой яркий отрывок из речи Гексли о естественном отборе, тем более что развиваемые здесь мысли созвучны с идеями Дарвина (но с подлинными, а не приписываемыми ему).

«Люди, живущие в обществах, конечно, также подвержены этому космическому процессу. Так же, как и у других животных, размножение человека совершается безостановочно и влечет за собою жестокое состязание за средства к существованию. Борьба за существование стирает тех, кто менее способен приспособляться к условиям их жизни. Сильнейшие, наиболее самонадеянные стремятся к тому, чтобы попирать слабых. Но влияние этого космического процесса на эволюцию обществ тем сильнее, чем грубее форма их цивилизации. Социальный прогресс является средством, ограничивающим на каждом шагу могущество процесса космического и выдвигает на смену ему другой процесс, который мы можем назвать этическим. Результатом этого процесса может оказаться переживание не тех, кто наиболее приспособлен к общим условиям существования, а тех, кто приспособлен к условиям существования наилучшего, в смысле этическом.

Как я уже указывал выше, применение в жизни правил, представляющихся высшими с этической точки зрения, правил, которые мы связываем с представлением о праведности или добродетели, — влечет собой образ действия, во всех отношениях противный тому, который обусловливает успех в космической борьбе за существование. Вместо безжалостного предъявления требований своей личности эти правила налагают обязанность самообуздания, вместо того, чтобы сметать перед собой или попирать под ногами всякого соперника, они требуют не только уважать своего ближнего, но и помогать ему; они способствуют не переживанию наиболее приспособленного, но приспособлению наибольшего числа к переживанию. Они с негодованием осуждают гладиаторское воззрение на жизнь. Они требуют, чтобы всякий, пользующийся выгодами и наслаждениями жизни в обществе, никогда не упускал из вида своего долга по отношению к тем, кто своими трудами создал это общество, и налагают на каждого члена этого общества обязанность ни одним своим действием не ослаблять связи того целого, в котором ему дозволено жить».

«Уже далеко за нами осталось героическое младенчество нашей расы, когда добро и зло встречались безразличными веселым приветом».

«Мы должны лелеять то добро, которое выпадает нам на долю, и мужественно сносить зло в себе и вокруг нас, с твердым намерением положить ему предел».

Эти слова Гексли, в особенности подчеркнутые нами, ясно показывают, насколько он не только не причастен к социал-дарвинизму, но и решительно противостоял мысли о применении звериных принципов в человеческом обществе. Больше того, мы находим у него, пусть в беглом упоминании, мысль о преимущественном выживании в обществе наиболее этичных.

«В развитии человечества беззастенчивое заявление своего "я", бессовестное наложение руки на все, на что ее можно наложить, упорное сохранение за собою всего, что только можно сохранить, составляющие сущность борьбы за существование, конечно, сослужили свою службу. Своим успехом в диком состоянии человек, конечно, широко обязан тем качествам, которые он разделяет с обезьяною и тигром, — своей исключительной физической организации, своему лукавству, чувству общественности, любопытству и страсти к подражанию, своему инстинкту истребления, проявляющемуся, как только какое-либо сопротивление пробуждает его гнев.

Но по мере того как анархия сменялась социальною организацией, по мере того, как цивилизация стала приобретать цену в его глазах, эти глубоко укоренившиеся и сослужившие ему службу качества превратились бы в недостатки. Подобно многим выскочкам, человек охотно оттолкнул бы лестницу, по которой выбрался в люди. Он охотно убил бы в себе тигра и обезьяну. Но они отказываются ему повиноваться, и это-то незваное вторжение веселых товарищей его буйной юности в правильную жизнь, налагаемую на него гражданственностью, присоединяет новые бесчисленные и громадные страдания к тем, которые космический процесс налагал на него ранее, как на простое животное. И цивилизованный человек клеймит его грехом, и в крайнем случае веревкой или топором препятствует "переживанию" этих "наиболее приспособленных" к условиям давно минувших дней» Выведение родословной социал-дарвинизма не только от Дарвина но и от Гексли, как можно видеть, в лучшем случае ошибка, в худшем — обман и надувательство.

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

ГЕНЕТИКА ЭТИКИ И ЭСТЕТИКИ

ГЕНЕТИКА ЭТИКИ И ЭСТЕТИКИ... ВВЕДЕНИЕ...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Число поколений и типы человеческих сообществ

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

ЕСТЕСТВЕННАЯ АГРЕССИВНОСТЬ И ЭВОЛЮЦИОННЫЕ МЕХАНИЗМЫ, ЕЕ ОГРАНИЧИВАЮЩИЕ
  Три закона робототехники 1. Робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. 2. Робот должен повиноваться

ЭВОЛЮЦИОННО-ГЕНЕТИЧЕСКОЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ НЕКОТОРЫХ ЭСТЕТИЧЕСКИХ ЭМОЦИЙ
  8.1. Некоторые общие положения   Классовая и историческая стороны эстетики настолько подробно разработаны, что ее макро- и м

ПОРТРЕТ ЛИЗЫ ЛЮТЦЕ
Широкие плечи и тесные бедра При гимнастических жестах и джемпере Привили ей стиль, приподнятый и бодрый, Юноши-боксера с маркою «Кембридж».   Как

ОТБОРОМ НА ЭСТЕТИЧЕСКУЮ ВОСПРИИМЧИВОСТЬ
9.1. Художественный образ как экспресс-метод выражения или познания истины Художественное изображение истории более научно и более верно, чем точное историческое описание. Поэтическое иску

С. Цвейг о Бальзаке
  Искусство и, в частности, поэзия, — это высшая, наиболее концентрированная и эмоциональная форма познания, «импрессирующая» раскрытие закономерности, а слова парнасца Леконта де Лил

Художник — мученик правды
Добиться правды, не фотографической, а концентрированной, нелегко. Недаром же Делакруа предупреждал: «Художник всегда немного глупеет перед натурой». Пикассо, вероятно, это имел в виду: «Я не пишу

Повелительность правды в искусстве
(Л.Н. Толстой) Быть может, первопричиной непостижимой гениальности Толстого-писателя является его поразительная, всеохватывающая любовь к людям и к правде. Каждый человек для Толстого — эт

Эпилептоидность и ее генетика
Как известно, наследственный аппарат в сперматогенезе и овогенезе из поколения в поколение обеспечивает максимальную рекомбинацию генов. Тем не менее в некоторых случаях наблюдается наследование бо

Эпилепсия-эпилептоидность в роду Достоевских
Для принципиального понимания роли эпилептоидной характерологии в творчестве чрезвычайно информативны фактические данные о семье Достоевского, собранные, но совсем под другим углом освещения, М. В.

Патологическая специфика творчества
Если обратиться к творчеству Достоевского с психиатрической точки зрения, то бросается в глаза проецирование почти на всех персонажей необычайной вязкости и конкретности мышления, многословной обст

Достоевский — великий сострадалец и печальник
По-видимому, в предыдущем разделе были достаточно подробно документированы жестокость и садизм Достоевского, связь этих свойств с личностным комплексом эпилептоидности-эпилепсии. Можно говорить о п

И СОЦИАЛЬНАЯ ФУНКЦИЯ АГРЕССИВНОСТИ
«Есть ли у тебя совесть?» «Совесть у меня есть, но я ей не пользуюсь». «Мне своего не нужно — я и чужим проживу». (Из бесед с одним неунывающим рецидивистом) &nb

Социальная функция агрессивности
Симпатическая нервная система, выбрасывая адреналин, резко повышает активность, ускоряет бег, усиливает обороноспособность, решительность. Ее антагонистом является центральная нервная система, кото

Проблема социального подъема и ненаказуемая преступность
Гипотеза эволюционно-генетического происхождения альтруизма нё может иметь права на существование, если она оставит без рассмотрения проблему преступности, притом преступности двоякого рода — не то

Проблема извращения этики
Умственная отсталость или незрелость и даже узость мировоззрения может легко приводить к тому, что в психологической и юридической практике зарубежных стран получило название commention — суждение

Как причина антисоциальности
Предрасполагающий к преступности эффект лишней Y-хромосомы впервые обнаружился при обследовании преступников с трудным поведением; среди них оказалась повышенной в 10 раз против средней частота хро

Пассивной антисоциальности
Совершенно иного типа преступность связана с синдромом Клайнфельтера, характеризующимся наличием 47 хромосом, в том числе набором половых хромосом ХХУ, недоразвитием семенников, евнухоидным телосло

Характерологических аномалий
Данная конституционная аномалия, болезнь Шерешевского-Тернера, связана с умственной и физиологической инфантильностью, относительно редка (0,03 %) среди девушек, но очень поучительна. Девушки с эти

Балансированный полиморфизм
Сравнительно недавно генофонд человечества представлялся относительно однородным. Конечно, было ясно, что в ходе своего развития человечество дифференцировалось на ряд рас, отличающихся друг от дру

Характерологическое разнообразие
Было бы трудно искать связь между геном любой группы крови и какой-либо психической особенностью — гораздо легче найти иголку в стоге сена. Но то, что есть связи, притом неожиданные, между некоторы

Паранойя, олигофрения, психопатия
Но особенно любопытна социальная роль параноидного склада мышления. XIX и в особенности XX в. с необычайной ясностью показали огромное значение личностных особенностей людей, в руки которы

Синдром убийства королей и президентов
Нельзя оставить без внимания также и опыт мировой истории, ясно демонстрирующий, какую роль могут играть паранойяльные личности со своего рода геростратовым комплексом или стремлением отомстить общ

Из биохимических стимуляторов агрессивности
Для понимания причин и сущности межплеменных различий в агрессивности у народов, ведущих примитивный образ жизни, и более того, для понимания агрессивности социально обездоленных прослоек существен

Эндоморфно-мезоморфная конституция
После долгих и бесплодных поисков создания конституциональной психологии, попыток, крайне затруднявшихся возрастной изменчивостью и экзогенными факторами изменчивости, учение об определении констит

ВЫКЛЮЧЕНИЯ ЗАДЕРЖИВАЮЩИХ ЦЕНТРОВ
Гете утверждает, что не описал ни одного преступления, которого он не чувствовал себя в состоянии совершить. Но если такова тяга к преступлению, к убийству у этого величавого олимпийца, тайного сов

КРИМИНОГЕННЫХ ИМПРЕССИНГОВ И ВОЗДЕЙСТВИЙ
В качестве вводного, но показательного примера роли наследственности в агрессивности представляет интерес сцепленная с полом рецессивная болезнь Леш-Нигена, вызываемая резким повышением уровня моче

РЕШАЮЩАЯ РОЛЬ ИМПРЕССИНГОВ
Настоящий человек и в своих темных стремлениях хорошо сознает правильный путь. Гете. Фауст. Пролог на небе   Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет з

Генетика и этика
Настоящая статья являет собой размышления по поводу статьи В. П. Эфроимсона «Генетика этики», присланной мне автором «на разнос», так как мы, несмотря на очень дружественные отношения, принадлежим

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги