Реферат Курсовая Конспект
Социология СЕМЬИ - раздел Социология, А.и. Антонов, В.м. Медков Социология Семьи Рекомен...
|
А.И. Антонов, В.М. Медков
социология
СЕМЬИ
Рекомендовано Государственным комитетом
Российской Федерации по высшему образованию
в качестве учебного пособия для студентов
высших учебных заведений, обучающихся
по направлению и специальности "Социология"
ИЗДАТЕЛЬСТВО МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
ИЗДАТЕЛЬСТВО МЕЖДУНАРОДНОГО УНИВЕРСИТЕТА
БИЗНЕСА И УПРАВЛЕНИЯ
("БРАТЬЯ КАРИЧ")
Рецензенты:
академик РАО И.В. Бестужев-Лада,
социологический Факультет Московского
государственного социального университета
Печатается по постановлению
Редакционно-издательского совета
Московского университета
Антонов А.И., Медков В.М.
А72 Социология семьи. М.: Изд-во МГУ: Изд-во Международного университета бизнеса и управления ("Братья Карич"), 19%. —304с.
ISBN 5-211-03485-6
В учебном пособии обобщен опыт преподавания социологии семьи студентам-соцнологам. В нем отражены основные разделы социологии семьи: предмет
этой науки и ее место среди других гуманитарных дисциплин, история становления, структуры и функции семьи, семья как малая группа и как социальный институт, основные тенденции семейных изменений и их социально-экономическая детерминация, семейное поведение, проблемы семейной политики.
Издание рассчитано на студентов и преподавателей социологических факультетов, факультетов и вузов социальной работы, на психологов, демографов, социальных работников, специалистов других общественных наук, а также на всех, интересующихся проблемами семьи и брака.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стр. ПРЕДИСЛОВИЕ.................... 5
ПРИГЛАШЕНИЕ К ЗАНЯТИЯМ: тест на информированность.......................... 12
Раздел I
СОЦИОЛОГИЯ СЕМЬИ КАК САМОСТОЯТЕЛЬНАЯ ОТРАСЛЬ СОЦИОЛОГИИ
Глава 1. Предмет социологии семьи........... 21
Глава 2. Становление социологии семьи как самостоятельной дисциплины................ 36
Глава 3. Понятие семьи. Функции и структуры...... 64
Раздел II СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ СЕМЬИ
Глава 4. Исторические изменения семьи как социального
института................... 93
Глава 5. Семейное единство и жизненный цикл семьи ... 114
Глава 6. Семейная социализация............. 124
• •
Раздел III
СЕМЬЯ КАК ОБЪЕКТ ПОТРЕБНОСТЕЙ
ЛИЧНОСТИ И ТИПЫ
СЕМЕЙНОГО ПОВЕДЕНИЯ
Глава 7. Брачное поведение............... 150
Глава 8. Сексуальное поведение............. 171
Глава 9. Репродуктивное поведение........... 201
Раздел IV
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СЕМЬИ И СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ
Глава 10. Семейная политика.............. 242
Глава 11. Социальная поддержка семей.......... 263
ТЕСТ НА ИНФОРМИРОВАННОСТЬ: интерпретации ответов на вопросы.................... 284
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ................ 298
ПРЕДИСЛОВИЕ
Во всех зарубежных и в большинстве отечественных учебниках по социологии непременно имеются разделы по семье и по социализации детей. И это неудивительно: семья является важнейшим социальным институтом воспроизводства и социализации новых поколений.
Именно социокультурное происхождение семьи всегда привлекало к ней внимание всех крупнейших социологов, начиная от классиков и кончая нашими современниками. Из всех социальных институтов именно семья, по удачному выражению крупнейшего польского социолога Я. Щепаньского, является единственным "разрастающимся изнутри". Но это "саморазрастание" надо понимать двояко и не сводить лишь к демографическому воспроизводству, которое как таковое, согласно Т. Парсонсу, не требует для себя специфической организации в форме семьи. Поскольку же "человеческая личность не 'рождается', а 'делается' через процесс социализации, постольку именно семья становится необходимостью..."1.
При обилии учебников и учебных пособий по семье и браку на Западе бросается в глаза их отсутствие у нас. И это вполне понятно, так как до самого недавнего времени в стране не было социологических факультетов и о специализации в области социологии семьи не могло быть и речи. Хотя выборочные исследования брачно-семейных отношений и репродуктивного поведения получили достаточно широкое распространение.
Возможно, функцию учебников до некоторой степени выполняли монографии, которых, однако, также было не ахти как много — десятка два-два с половиной, что несопоставимо, разумеется, с потоком аналогичной литературы за рубежом.
Поэтому предлагаемая читателям книга по основам социологического изучения семьи восполняет этот пробел, но лишь частично.
По своему содержанию она является введением в социологию семьи, из всего многообразия социологической проблематики семьи в нее включено лишь то, без чего невозможно понимание сущности семьи. Книга знакомит с понятиями и концепциями, методологией и методами, а также с содержательными результатами исследований социокультурной сущности семьи. В основу учебного пособия положен курс лекций, читавшийся в 1992-1994 гг. на социологическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова. Это определило направленность на выяснение социологического значения семьи как посредника между несовпадающими устремлениями личности и общества.
Семья — объект исследования многих наук и может быть когда-нибудь возникнет фамилистика как воплощение междисциплинарного, системного подхода к семье. В социологии семьи эта тенденция реализуется в требовании целостного исследования семьи как социального института и социально-психологической группы. Данное учебное пособие и посвящается именно такому фундаментальному изучению социальной сущности семьи.
Какова бы ни была специализация социологов и к какой бы сфере социальной деятельности ни тяготели их интересы, знания о положении семьи в обществе, о соотношении семьи с другими социальными институтами и о роли семьи в стабилизации социальной структуры, безусловно, окажутся полезными для понимания социальных изменений и решения множества социальных проблем.
ПОЧЕМУ УСИЛИЛСЯ ИНТЕРЕС К СЕМЬЕ?
В числе тех явлений общественной жизни, интерес к которым среди этнографов и социологов за последние десятилетия особенно оживился, одно из первых мест занимает семья. Правда, эта тема для этнографов не нова: историко-этнографическое изучение семьи и семейных обычаев зародилось более ста лет тому назад. Но, во-первых, никогда прежде не появлялось за короткое время так много научных трудов, посвященных семье и браку, как теперь. Во-вторых, сбор и обработка массового (статистического) материала, особенно по отдельным странам (США и др.), позволили поставить изучение семейной жизни народов на почву конкретных фактов. В-третьих, замечается тенденция связать воедино данные сравнительно-этнографических, исторических и
социологических исследований и наметить, хотя бы предположительно, общее направление развития семьи и брака и их ближайшее и дальнейшее будущее. Так или иначе, но, по некоторым подсчетам, за первую половину нашего века (точнее, за 1900-1960 гг.) только в странах Запада было опубликовано около 12 тыс. книг и статей, посвященных семье . В чем причина такого необычайного "бума" в области изучения брака и семьи? Конечно, наука имеет свою имманентную логику развития. Но здесь нельзя отрицать и прямое воздействие общественных настроений, вызвавших повышенный интерес к семейной теме.
Токарев С.А. Исследование семьи в зарубежной социологической и этнографической литературе (краткий историографический обзор) // Этносоциальные аспекты изучения семьи у народов зарубежной Европы. М., 1987. С. 15.
В XIII томе библиографического перечня литературы по браку и семье, изданному в США Национальным Советом по Семейным Отношениям в 1988 г., приводятся следующие данные по числу статей, публикуемых в научных журналах мира по проблемам семьи: в 1900-1964 гг. — 12610 статей, в 1965-1972 гг. — 6436, в 1973-1974 гг. — 3502,в 1975-1978 гг. — 6315, в 1979 г. — 3963, в 1980-1985 гг. — 18308, в 1986 г. — 8688! В бывшем СССР в 1968-1983 гг. было опубликовано примерно 300 статей, сборников статей и монографий по проблемам брака и семьи.
Социологический подход к изучению семьи не сводится к пониманию семьи как подсистемы общества, выполняющей специфические функции по рождению, содержанию и социализации новых поколений. Семья как социальный институт не есть простой исполнитель заданных свыше функций. Она активный элемент и агент социальных изменений. Семейная жизнедеятельность вплетена в социальную реальность — арену столкновения многообразных социальных сил, участвующих в процессах социальной дифференциации и специализации.
С этой точки зрения социология семьи — это фокусировка внимания на организации деятельности социальной системы по смене поколений в постоянном круговороте "экзистенциального" цикла бытия. Как обеспечивается преемственность поколений, что теряется и что приобретается при передаче опыта от уходящих к приходящим вновь продолжателям социальной жизни, за счет чего достигается устойчивость социальных структур и механизмов, каким об-
разом происходят радикальные преобразования основ общественного порядка в ходе истории — вот стратегические цели институционального исследования семьи как особого социокультурного феномена.
Активная роль семьи в изменении социальных отношений и всего строя жизни отображается и в анализе семьи как малой социальной группы. Функционирование социальной системы лучше осуществляется при локализации связок социальных действий, при структурировании отношений, а не тогда, когда элементы социальной системы остаются относительно разрозненными. Семья как первичная группа обладает такими качествами семейной жизнедеятельности, которые не позволяют сводить ее к простой сумме входящих в ее состав индивидов.
В социологии групповой подход к изучению семьи концентрируется не просто на выяснении особых качеств семьи как социально-психологической целостности, но на тех ее свойствах, которые оказываются притягательными для эгоцентрических индивидов и благодаря которым становится возможным устойчивое функционирование семьи как подсистемы, выполняющей важные социальные функции. Именно эта посредническая роль семьи в согласовании интересов личности и общества (государства) является предметом собственно социологического исследования семьи. Степень согласованности—рассогласованности этих интересов определяет многообразные последствия для личности, семьи и общества, что и фиксируется в социологии семьи.
Образовательные программы в области семейных отношений для слушателей социологических и социальных факультетов отличаются академической направленностью на освоение теорий семьи и семейной политики, опыта выборочных исследований семьи и практики семейной терапии и семейного консультирования.
Практическая ориентированность в большей мере присуща повышению уровня "семейного образования" в рамках недостаточно развитой сегодня у нас подготовки администраторов, политиков, консультантов, а также в пределах пока отсутствующей системы семейного образования для населения — учебные материалы в этих целях еще только предстоит готовить на основе информации о семейной жизнедеятельности.
Данный курс построен таким образом, чтобы показать происходящие в обществе изменения с учетом их преломления сквозь призму семейных изменений. Социальные изменения уходят своими корня-
ми в глубину взаимосвязи между социальными институтами, в изменение положения семьи среди них. Важно при этом рассмотреть, как активные формы семейного бытия и семейного поведения личности участвуют своими результатами в итоговых тенденциях не только трансформации семьи как социального института, но и в процессах социальной динамики.
Учебные пособия по социологии семьи могут строиться в зависимости от специфики авторских предпочтений весьма своеобразно. Многие учебники ориентированы на использование естественного интереса студентов к проблеме пола, брака и родительства и идут обычно от частного к общему в расположении материала. Иногда содержание привязывается к последовательным стадиям жизненного цикла личности и семьи, реже в основу кладется подход, при котором постепенно анализируются все принимаемые личностью семейные решения.
В данной книге, ориентированной прежде всего на слушателей факультетов социальных наук, анализ семейных отношений начинается с рассмотрения их на макроуровне, в контексте социальных институтов и институциональных взаимосвязей. Затем он опускается ниже, на уровень социальнозначимых проявлений жизненного цикла семьи, на микроуровень межличностных взаимодействий внутри самой семьи. Завершается он изучением различных типов семейного поведения личности, индивидуального восприятия семейного образа жизни всеми членами семьи.
Такой подход к изложению позволяет понять судьбы семьи в ходе истории, положение семьи среди социальных институтов в системе государственного управления, определить, как становится возможным осуществление макросоциетальных функций семьи через анализ специфики потребности в самой семье для личности. При этом оказывается возможным объяснить степень устойчивости семьи как автономного феномена посредством выявления степени согласованности интересов личности и общества (государства), связанных с существованием семьи.
Заключительный раздел посвящен обсуждению проблем, возникающих при несовпадении заинтересованности в семье со стороны общества (государства) и личности, т.е. рассмотрению последствий изменения семьи, их оценки и всего комплекса проблем социальной технологии, относящихся к социальной политике в области семейных отношений, как к реальной политике вмешательства государства в ход семейных процессов, так и к той семейной политике, в которой, с нашей точки зрения, нуждается наша страна.
ТЕМАТИКА ИССЛЕДОВАНИЙ СЕМЬИ В БЫВШЕМ СССР в 1968—1983 гг.
1. Современные брачно-семейные отношения 137 работ
2. Социальные микропроцессы и семья — 50 -"-
3. Правовые аспекты брака — 94 -"-
4. Мораль и семья — 73
5. Семья и религия — 22
6. Семья и охрана здоровья — 103 -"-
7. Семья и общественные отношения — 49
8. Помощь семье со стороны общества — 167 -"-
9. Взаимодействие семьи с отдельными социальными институтами — 63 -"-
10. Численность, состав и структура семьи— 111
11. Основные функции семьи —1052
12. Образ жизни семьи — 115 -"
13. Семья, родство, микросреда семьи — 46
14. Семья и личность — 420
15. Межличностные отношения в семье — .206
16. Жизненный цикл семьи — 397 -"-
17. Социальная, региональная и этническая дифференциация семейных отношений — 537 -"-
18. Проблемные семьи — 121
19. Историко-этнографические исследования - 157 -"-
20. Методология и методика исследований семьи — 335 -"-
21. Информационные материалы, библиографии — 29 -"-
Мацковский М.С. Социология семьи. М., 1989. С. 113.
На этих страницах сделана попытка создания учебного пособия, совмещающего традиционное изложение курса с элементами социологического практикума и с широким использованием фрагментов из разного рода социологических текстов. Учитывая, что семейная проблематика тесно связана с интимными сторонами жизни и тем самым с множеством предрассудков на уровне обыденного сознания, авторы предпочли направить внимание на развитие навыков самостоятельной интерпретации социологических и статистических данных о семье. Студент должен уметь разбираться в противоположных
научных концепциях объяснения современных тенденций семьи, различать это противостояние в общественном мнении, в общежитейских трактовках и точках зрения. Социологическое размышление о проблемах семьи способствует, в соответствии с критериями этнометодологии, преодолению стереотипов личного опыта семейной жизни и конструированию адекватных картин социального мира.
ЧАСТОТА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ
РАЗЛИЧНЫХ МЕТОДОВ СБОРА
СОЦИОЛОГИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ О СЕМЬЕ
Опрос — 13,7%. Интервьюирование — 16,4%. Анкетирование — 33,6%. Тестирование — 3,1%. Экспертный опрос — 0,8%. Анализ документов — 13,3%. Наблюдение — 8,6%. Эксперимент — 1,2%. Не указано 9,3% от общего числа рассмотренных 256 исследований.
Мацковский М.С. Социология семьи. М., 1989. С. 16.
Авторы учебного пособия благодарят рецензентов за ценные замечания, высказанные при работе над рукописью.
Авторы также признательны всем, кто помогал нам при подготовке рукописи учебного пособия к печати — преподавателям кафедры социологии семьи, деканату социологического факультета Московского университета, сотрудникам Бизнес-университета, нашим аспирантам и студентам.
Главы 1-6 написаны А.И. Антоновым, гл. 2 — при участии Г.В. Соколовой, гл. 7-11 — В.М. Медковым при совместном редактировании.
Примечания
1 Parsons T. The American family: its relations to personality and the social structure // Parsons T., Bales R. Family, Socialization and Interaction Process. Free Press. 1955. P. 16.
Приглашение к занятиям:
ТЕСТ НА ИНФОРМИРОВАННОСТЬ
Социология семьи располагает таким объектом исследования, который известен всем с малолетства. Личный опыт зачастую противоречит социологическим данным — можно выйти на улицу, встретить подряд несколько мамаш с детскими колясками и обрадоваться "взрыву рождаемости", или можно верить, что "в наше время" люди были нравственнее или, что, если постоянно обращать внимание на недостатки спутника жизни, то можно скорее изменить их. Социология тревожит наше самоуважение и задевает многих, объясняя давно известное, открывая глаза на привычное.
В естествознании другое дело — там открывается доселе неведомое, прямо не связанное с опытом повседневности, там новые истины не задевают каждого. Социологические истины, напротив, постоянно пересекаются с очевидностями здравого смысла, когда одинаково очевидно, что "разлука — любовь бережет" и "с глаз долой — из сердца вон". Опираясь на эти премудрости, социологию семьи обвиняют то в банальности, то в абсурдности, тогда как разумнее было бы познакомиться с ней поближе.
Чем чаще социология возмущает спокойствие, будоражит мнения, тем лучше она реализует свои познавательные функции. Каждое новое достижение социологии делает предрассудком очередную правду здравомыслия. Социология семьи противостоит предубеждениям, стереотипам и иллюзиям — в сфере мнений о семейных взаимоотношениях сильны пристрастия, здесь свои партии и партийная ожесточенность. Но не может быть столько социологии, сколько партий — социология одна. Поэтому проблема интерпретации данных, фактов, причин и следствий — одна из самых сложных в социологии. Недостаточно сказать, что что-то верно, надо уметь различать ложь с помощью процедур социологического объяснения.
Предлагаемый тест на информированность, или на искусство интерпретации данных о семейно-брачных отношениях, преследует цель сугубо педагогическую. Мы не стремимся определить чей-либо
"коэффициент интеллекта" в области семейных проблем, а хотим лишь продемонстрировать роль теории при социологическом объяснении одних и тех же фактов в альтернативных концепциях. Разумеется, всегда существует некий круг достаточно бесспорных данных, степень субъективной информированности о которых может быть показателем либо среднего, либо высшего образования или даже социологической профессионализации. В овладении объемом этих якобы бесспорных знаний и заключается, собственно говоря, само обучение, но в некоторых отраслях познания, таких, как социология семьи, если бы пришлось ограничиться лишь безусловными фактами, то процесс усвоения оказался бы слишком коротким. Только знакомство с разными теориями и концепциями расширяет и углубляет социологическое видение семьи и брака.
Тест состоит из набора вопросов с подсказками и утверждений, степень истинности которых следует самостоятельно определить. Перед чтением учебного пособия было бы полезно сначала попытаться ответить на все вопросы письменно и кратко обосновать свои ответы на них. Затем желательно сверить собственные интерпретации с теми, что приводятся в комментариях к тексту. Пусть это будет первым "домашним заданием" читателю!
1. Большинство семей в России это I
А. Семьи с обоими родителями и двумя детьми.
Б. Семьи с одним родителем и детьми.
В. Бездетные семьи.
Г. Ни один из ответов не является верным. '
2. Свыше двух третей разведенных мужчин и женщин в России вновь вступает в брак.
А. Верно. Б. Неверно.
3. Разводимость и число детей в семье находятся между собой в
А. Прямой связи. Б. Обратной связи. В. Нет никакой связи.
4. По самооценкам американских женщин, часть тела, наиболее притягательная для мужчин, — это
А. Бедра. Б. Грудь.
В. Губы. Г. Глаза. Д. Волосы.
5. При социологических одновременных опросах мужей и жен выявлено, что мнения совпадают в среднем у
А. 2/3 супругов. Б. 50% семей. В. 1/3 пар.
6. Наиболее надежный долгосрочный прогноз рождаемости можно составить по опросам о репродуктивных ориента-циях
А. Жен.
Б. Мужей.
В. Молодоженов.
Г. Детей.
7. В США среди супружеских пар старше 30 лет прибегают к стерилизации жен либо мужей.
А. 10%. Б. 20%. В. 30%. Г. 40% и более.
8. В развитых странах распространенность сверхбрачных (адюльтерных) связей у супругов, состоящих в браке, растет с увеличением возраста среди мужчин высших социальных страт, а среди мужчин низших страт уменьшается.
А. Верно. Б. Неверно.
9. На Западе в неравных по социальному положению браках мужчины чаще, чем женщины, добиваются с помощью брака социального продвижения, роста статуса.
А. Верно. Б. Неверно.
10. Муж обычно в меньшей степени удовлетворен браком в том случае, когда его жена занята полный рабочий день, чем в случае, когда она полностью посвящает себя дому, семье.
А. Верно. Б. Неверно.
11. В наше время большинство молодых, одиноких и никогда не состоявших в браке людей в конце концов вступят в брак.
А. Верно. Б. Неверно.
12. Качество сексуальной жизни брачной пары — это важнейший фактор общей удовлетворенности браком.
А. Верно. Б. Неверно.
13. Коэффициент разводимости в России увеличился за последние 20 лет.
А. Верно. Б. Неверно.
14. В настоящее время удельный вес женщин среди занятых выше, чем в 1970 г.
А. Верно. Б. Неверно.
15. Если моя жена (мой муж) любит меня, она (он) должна (должен) инстинктивно чувствовать, что я хочу и что мне нужно, чтобы быть счастливым (счастливой).
А. Верно. Б. Неверно.
16. У большинства брачных пар удовлетворенность браком растет вместе с увеличением его "стажа": от первого года через время, когда рождаются дети и когда они растут, к периоду "пустого гнезда" и выходу на пенсию.
А. Верно. Б. Неверно.
17. Одна из наиболее часто встречающихся проблем в браке — это проблема общения, его "бедность".
А. Верно. Б. Неверно.
18. Мужья обычно в большей мере изменяют свои привычки и стиль жизни, чтобы "наладить" брак, чем жены. А. Верно. Б. Неверно.
19. Брачные пары, которые "жили вместе" до заключения брака, обычно в большей мере удовлетворены браком, чем те, кто этого не делал.
А. Верно. Б. Неверно.
20. Я могу изменить мою жену (моего мужа) и ее (его) поведение к лучшему, если буду указывать ей (ему) на ее (его) недостатки, ошибки и т.д.
А. Верно. Б. Неверно.
21. Брачные пары, в которых один или оба супруга вступили в брак до 18 лет. имеют большие шансы в конце концов развестись, чем те, в которых партнеры были старше этого возраста. А.Верно. .• Б. Неверно.
22. Любит меня моя жена (мой муж) или нет, совершенно не зависит от моего поведения.
А. Верно. Б. Неверно.
23. Чем более откровенны супруги друг с другом обо всем своем хорошем и плохом, тем больше их удовлетворенность браком. А. Верно. Б. Неверно.
24. Я должен (должна) изменить свои чувства к моему партнеру к лучшему, прежде чем я смогу изменить мое поведение по отношению к нему,
А. Верно. Б. Неверно.
25. Для большинства брачных пар ключ к семейному счастью на всю жизнь — это сохраняющаяся романтическая любовь.
А. Верно. Б. Неверно.
2В. Сколько всего семей в России? А. 50 миллионов. Б. 40 миллионов.
В. 30 миллионов. Г. 25 миллионов.
26-1. Какую долю из них составляют семьи с несовершеннолетними детьми?
Д. 33%. Ж. 46%. 3. 59%.
27. Каков средний размер семей в России? А. 3.65 человек.
Б. 3.54 человек. В. 3.27 человек. Г. 3.22 человек.
28. Какова доля тех россиян, которые никогда не состояли в браке?
А. 6%.
Б. 9%.
В. 13%.
Г. Ни один из ответов не является верным.
29. Процент никогда не состоявших в браке в России выше среди.
А. Мужчин. Б. Женщин.
30. В современных семьях ценность сына выше, чем дочери. А. Да.
Б. Нет.
31. Детей какого пола предпочитают чаще выбирать приемные родители?
А. Мальчиков.
Б. Девочек.
В. Пол безразличен.
32. Известно, что детность семьи сокращается везде в мире. По самому точному показателю — среднему числу рождений, приходящемуся на одну женщину за всю ее жизнь, — Россия принадлежит к странам
А. Северной Европы. Б. Южной Европы. В. Восточной Европы.
Г. Западной Европы.
33. В России растет число сожительств (нерегистрируемых браков) и число внебрачных рождений, составляющее (от общего числа родившихся).
А. 18,2 %. Б. 17,1%. В. 16,0%. Г. 13,5%.
По последним данным, в России зафиксировано легальных ежегодных искусственных абортов около.
А. 5 млн. В. 4 млн. В. 3 млн.
Какой из противозачаточных методов снижает практически до нуля вероятность зачатия?
А. Кондом (презерватив). Б. Диафрагма. В. Вазектомия. Г. Пилюли.
В каком году группа датских ученых во главе с Христианом Гамбургером впервые осуществила перемену пола Георга Иоргенсена, ставшего первым в мире транссексуалом?
А. 1945. Б. 1962. В. 1956. Г, 1968,
Гомоксексуальные и длительное время бездетные пары не могут быть семьями.
А. Верно. Б, Неверно.
Каковасредняя частота коитуса (половых сношений) у супружеских пар?
А, Каждый день,
Б. Пять-шесть раз в неделю.
В. Две-четыре раза в неделю.
Г. Один раз в неделю.
Предмет социологии семьи очерчивается выяснением всех обстоятельств успеха или неудач семьи как социального института, реализующего жизненно важные для общества функции по рождению, содержанию и социализации детей, благодаря притягательным сторонам семейного образа жизни, прочности межличностных взаимодействий в семье и устойчивости мотивации личности к вступлению в брак и обзаведению несколькими детьми. Специфика социологического подхода к изучению семьи заключается в пристальном внимании к фундаментальному значению посредничества семьи во взаимодействиях личности и общества, к гармонизации взаимоотношений личности и государства через фокусировку их на интересы семьи как автономной целостности.
Уяснение предмета социологии семьи в сравнении с подходами других социальных дисциплин неизбежно связано с рядом нерешенных вопросов, поскольку направленность социологии на изучение закономерностей "социальных изменений семьи", уникальных и существенных лишь для семьи функций, на анализ семьи как первичной группы взаимодействующих личностей и т.д. неизбежно сталкивается с тем, что все эти, а также и неупомянутые здесь области исследований так или иначе, но рассматриваются смежными дисциплинами. То же можно сказать и о методах подхода социологии семьи к измерению наблюдаемых явлений — многие из них давно взяты на вооружение представителями родственных отраслей социального знания. И даже самый популярный признак социологии — метод опроса — присущ и этнографии, и демографии, и другим наукам и . не составляет прерогативу одной лишь социологии. Позитивистская ориентация на выявление фактов, на фиксацию того, что есть в реальности в противовес идеологической тенденциозности, стремлению доказать превосходство каких-либо типов семьи и семейных норм, также не есть особая черта строгой "научности" одной лишь социологии. Умение конструировать многочисленные теоретические объяснения регистрируемых фактов, различные минитеории семьи — отнюдь не отличительная особенность социологического мышления — это свойственно и другим смежным наукам, особенно этнографии и истории, и тем более психологии.
Следует подчеркнуть, что, характеризуя специфику социологического подхода к изучению семьи как автономной субсистемы социума, необходимо стремиться к целостному ее анализу, к единству структурных и динамических характеристик.
На схеме 1—1 представлено требование четырехмерности анализа семьи: рассмотрение семьи в социетальной среде (структурно-инсти-
Схема 1—1
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СЕМЬИ
В ЕДИНСТВЕ СТРУКТУРНЫХ И ДИНАМИЧЕСКИХ КООРДИНАТ
N СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА семья как социальный институт в системе институтов
Семья как источник
Социальной принадлежности, статуса
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
Antonov2 #6
Туциональный полюс) и внутри иерархической социальной структуры власти и престижа (структурно-статусный полюс). Структурирование внутрисемейного устройства, строения семейно-родственной общности, структуры взаимосвязей членов семьи может строиться по разным критериям, семья может анализироваться в терминах "структуры принятия решений" или "структуры поведения". Но в любом случае структурно-системный подход, концентрируясь на том, "как все устроено", предполагает воздействие структурных различий на результаты того, "как все делается", и учитывает по принципу обратной связи влияние социальных изменений на трансформации структур.
По оси социальной структуры семья рассматривается среди других институтов общества как часть, подсистема, взаимодействующая с этими институтами и с обществом в целом.
Структурный подход устанавливает место семьи в иерархии институтов, фиксирует функции семьи, которые важны для понимания се положения в обществе, среди остальных институциональных образований. С другой стороны, семья рассматривается как источник социальной принадлежности в системе статусов и престижа, в стратификационной системе общества. Семья приписывает новых членов
к своей страте, ратифицирует их внутрисемейное и внесемейное социальное положение, причем это касается и детей и взрослых. Таким образом, положение 'семьи в обществе определяется местом семьи среди социальных институтов и местом семей в стратификационно-иерархических сетях.
Разумеется, этот структурный срез предполагает также учет изменения всех структур социальных взаимоотношений семьи с внешней средой.
Легко сказать, что в современном обществе все его члены должны занимать позиции, соответствующие их способностям. Но трудно определить, есть ли у человека та или иная-способность, проявляется ли она у него в большей степени, чем у другого, и какими талантами обладает каждый человек вообще. Даже сейчас при наличии методов психологического тестирования эти проблемы во многих случаях не могут быть решены успешно. Еще более затруднительным было решение этих проблем в отдаленном прошлом. В таких условиях обществу приходится изобретать косвенные критерии для измерения и выяснения способностей его членов. Методом проб и ошибок в характере семьи и ее социальном статусе был найден один из самых важных критериев для осуществления этой цели... Так возник институт наследования социального статуса родителей детьми: рожденный в семье с высоким социальным рангом заслуживает также высокого ранга, рожденный в простой семье занимает скромное общественное положение. Таково было положение во многих обществах прошлого, таковым оно в некоторой степени остается и поныне.
Сорокин П. Социальная и культурная мобильность //Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 406.
Вопрос к читателям: Социальный статус личности является следствием социального положения семьи или'все-таки статус семьи определяется статусами индивидуальных ее членов? Что жестче регламентируется — наследование социального статуса высокого ранга или низкого?
Горизонтальная ось в рассматриваемой нами системе изучения семьи фиксирует внимание на изменениях семьи, на социокуль-
турной динамике. Слева находится полюс культуры, точнее — межпоколенной преемственности, трансляции семейного опыта, ценностей, норм, ритуалов и т.п. Разумеется, прежде всего тут имеются в виду традиции отдельных семей, семейных династий или же фамилий. Но в широком смысле можно говорить также об исследовании семьи с точки зрения своеобразия семейного образа жизни при смене исторических поколений, эпох и времен. Другой полюс динамического измерения семьи при ее социологическом анализе — это требование учета психосоциальной динамики семьи как малой социально-психологической группы, динамики семейных взаимоотношений, локализованной по фазам, или стадиям, жизненного цикла семьи.
Анализ по динамической "оси отсчета" позволяет совместить внутрисемейные межличностные видоизменения с изменениями семейной жизнедеятельности в процессе смены семейных поколений. Более того, координата "социокультурной динамики" позволяет подчеркнуть ценностно-смысловую сторону межпоколенной трансляции семейного опыта, подчеркнуть социокультурную и межличностную символику совершающихся действий, происходящих изменений.
Данная схема характеризует устремленность социологии семьи на соединение воедино трех подходов — социально-структурного, культурологического и социально-психологического. Реализация этой устремленности происходит при осуществлении процедуры социологического объяснения семейных процессов. Полное объяснение, например, кризиса семьи требует учета аналитических переменных по всем четырем полюсам схемы 1—1, хотя акцент может при этом делаться на любом из них. Так, в теории интеракционизма объяснение тяготеет к психологической интерпретации в терминах межличностных стрессов, в структурном функционализме — к институциональной интерпретации в терминах социального действия, в теории конфликта — к интерпретации в терминах противостояния и борьбы групп, страт, категорий (например, антагонизм малодетных и многодетных родителей). Принятая в этой книге интерпретация семьи как общности людей, основанной на совместной социально значимой деятельности родителей и детей, предполагает изучение свойств семьи и признаков семейных изменений в связи с особенностями общесемейной деятельности. Образно говоря, структурно-динамическое измерение семьи позволяет совместить знание о строении семьи, ее стержневом остове с живой плотью побуждений, оценок, решений, импульсов семейной жизнедеятельности.
На схеме 1—2 изображено положение семьи в системе первичных и вторичных социальных групп.
Схема 1—2
СЕМЬЯ
В СИСТЕМЕ ПЕРВИЧНЫХ И ВТОРИЧНЫХ ГРУПП
Antonov2 #8
Под первичными группами понимаются непосредственно контактные группы людей, небольшие по размеру, где отношения строятся на межличностной основе.
Вторичными являются большие группы людей, базирующиеся на формальных отношениях (хотя и окрашиваемых межличностными восприятиями) и связанные с какой-либо профессиональной деятельностью. К вторичным группам могут причисляться и социальные институты разного рода.
Семья в системе первичных групп, обычно рассматриваемая по принципу соседства и территориальной локализации, на уровне территориальных объединений является важным элементом социальной инфраструктуры деятельности, но вовсе не центральным — как изображено на схеме 1—2. Анализ содержательных взаимосвязей семьи с первичными и вторичными группами на макро- и микроуровнях социальных отношений образует стратегическую цель социологического изучения семьи.
Семья по своей сущности всегда была, есть и будет по-зитивистическим мирским институтом благоустройства, биологическим и социологическим упорядочиванием жизни рода. Формы семьи, столь текучие на протяжении человеческой истории, всегда были формами социального приспособления к условиям существования, к условиям хозяйствования в мире. Нет феномена в жизни человечества, который бы так удачно объяснялся экономическим материализмом, как семья. В этой области социологический материализм одержал наибольшие победы. Семья — хозяйственная ячейка прежде всего, и ее связь с полом всегда косвенная, а не прямая. Связь же семьи с любовью еще гораздо более отдаленная. Половая жизнь человечества никогда не вмещалась ни в какие формы семьи, всегда переливалась через все границы... Продолжение человеческого рода и его жизнеустройство на земле должны были быть поставлены в известную независимость от естественной оргийности и хаотичности пола... общество привыкло регламентировать все, что имеет отношение к продолжению человеческого рода. Семья родилась из необходимости, а не из свободы...
Требностям друг друга (разумеется, в пределах, устанавливаемых информацией, подучаемой в социологических исследованиях), что и превращает проблему соотношения семьи, личности и общества в собственно социологическую проблему.
Фундаментальное значение семьи заключается в ее функции посредника, в посреднической роли. Она связывает отдельного человека с социальной структурой. Общество не сможет существовать, если его потребности, такие как производство и распределение благ, обеспечение детей и стариков, больных и беременных, социализация подрастающих поколений и др., не будут удовлетворяться. Только если индивиды будут мотивироваться к действиям, отвечающим нуждам общества, оно само сможет выжить.
Гуд У. Социология семьи // Социология сегодня. М., 1966.
Вопрос к читателям: Смысл посредничества в увязывании интересов тех, кто прибегает к услугам посредника, что предполагает потребность в посреднике со стороны участников взаимодействия. Значит, и общество и индивиды, нуждаясь друг в друге, должны прежде всего нуждаться в семье? Не проще ли обойтись без посредников вообще или расширить круг посредников, не ограничиваясь лишь семьей?
Эпм очерчивается также и предмет социологии семьи, я поэтому исследование социологическими методами стратегической значимое» семьи как посредника или, другими словами, — посреднической роли семьи, образует специфику социологического подхода к вэучевшо семьи. Американский социолог Уильям Гуд при этом обращает внимание на то, что общество способно существовать лишь * том случае, если индивиды через посредничество семьи мотивируются к удовлетворению общественных потребностей. В повседневной жизни воздействий внешнего контроля (через правовые нормы или полицию) и внутреннего (через склонность личности к конформизму) часто бывает недостаточно, и именно семья опосредует все эти влияния и поддерживает устойчивую мотивацию в направлении интересов социума. В свою очередь, семья способна осуществлять свою посредническую роль при условии поддержки со стороны общества — если функциовированне макросистемы и семьи как микросистемы взаимно дополняют друг друга в наиболее важных отно-
Семья представляет собой сложное и потому многозначное социальное образование: понятие социального института раскрывает значение семьи в широкой социальной перспективе во взаимосвязи с другими социальными институтами и с социальными процессами изменения, развития, модернизации. Понимание семьи как малой социальной группы сфокусировано на закономерностях становления, функционирования и распада семьи как автономной целостности. Миллионы семей в стране находятся на разных стадиях семейного цикла жизни, характеризуются различной структурой и спецификой жизнедеятельности, при этом отдельная семья одновременно обнаруживает в своем поведении признаки самостоятельной социальной единицы и признаки, связанные с ее природой как составной части социума.
Разграничение особенностей семьи как института и как группы позволяет рассматривать осуществление посреднической роли, так сказать, на макро- и микроуровнях анализа, отражать это в специальных терминах, но это вовсе не означает удвоения предмета — это все разные аспекты единого поля деятельности.
В отечественной и зарубежной социологии постоянно предпринимаются попытки перебросить "мостик" между макро- и микросоциологией семьи, совместить подходы к семье как к институту и как к группе. Это не означает растворения социологического подхода в психологическом: речь идет о создании понятийного и концептуального аппарата, позволяющего на уровне общества отследить социально значимые результаты индивидуального и семейного поведения. С другой стороны, на уровне семьи и личности важно уметь устанавливать социальную детерминированность ценностных ориентации, установок, мотивов и действий.
Одним из вариантов интеграции институционального и микрогруппового подходов является работа в направлении анализа семьи как системы. Формально это предполагает изучение системных свойств семьи: целостности, связей с внешними и внутренними системами, структуры, уровней организации и др. Однако лишь содержательный анализ сущности семьи, законов ее изменения в полной мере реализует системный подход в пределах социологического видения и поэтому об успехе системного анализа лучше всего судить при рассмотрении теорий семьи и семейных изменений. Это замечание относится также и к другому направлению интеграции институционального и группового подходов, связанному с изучением "образа жизни" семьи, сопоставлением "семейного" и "одиночно-холостяцкого" образа жизни в зависимости от их распространенности в тех или иных обществах, в те или иные времена.
Ключевые термины:
социальная система, социологический подход, подсистема общества, социально-психологический подход, социальный институт, посредническая роль семьи, социальная группа, воспроизводство населения, малая группа, социальная структура, первичная группа, социокультурная динамика, межличностные отношения, семья (ро-дительство-супружество-родство), семейный и одиночный образ жизни, макросоциология семьи, микросоциология семьи, социальный статус, социокультурная роль.
Глава 2
СТАНОВЛЕНИЕ
СОЦИОЛОГИИ СЕМЬИ КАК
САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ
В этой главе ставится задача кратко охарактеризовать историческое развитие социологии семьи как одной из ведущих отраслей социологического знания и показать становление двух главных направлений изучения семьи — семьи как социального института и как социальной группы. Это одновременно послужит своеобразным введением в основную проблематику социологии семьи, познакомит с особенностями социологии семьи как науки и с ее достижениями по исследованию сущности семьи, двойственной природы семьи как уникального исторического феномена, соединяющего в себе свойства социального института и малой, первичной группы.
До середины XIX в. семья рассматривалась как исходная микромодель общества, социальные отношения выводились из семейных, само общество философами и историками трактовалось как разросшаяся вширь семья, причем как патриархальная семья со всеми атрибутами патриархальности: авторитарностью, собственностью, субординацией и т.п. Поэтому интерес к происхождению человечества способствовал развитию исторического взгляда на семейный строй жизни. Наибольший вклад в становление исторического подхода к семье принадлежит швейцарскому историку И.Я. Бахофену, выпустившему в свет в 1861 г. книгу "Материнское право. Исследование гинекократии старого времени и ее религиозной и правовой природы", а также шотландскому юристу Дж.Ф. Мак-Леннану, опубликовавшему в 1865 г. исследование "Первобытный брак". Каждый из них пришел к идее изменчивости форм брака и семьи в ходе истории,
а также к идее предшествования матриархата патриархату — независимо друг от друга.
До начала шестидесятых годов (XIX в. — Авт.) об истории семьи не могло быть и речи. Историческая наука в этой области целиком еще находилась под влиянием Пятикнижия Моисея. Патриархальную форму семьи, изображенную там подробнее, чем где бы то ни было, не только безоговорочно считали самой древней формой, но и отождествляли — за исключением многоженства — с современной буржуазной семьей, так что семья, собственно говоря, вообще не переживала якобы никакого исторического развития; самое большее, что допускалось, что в первобытные времена мог существовать период неупорядоченных половых отношений. Правда, кроме единобрачия было известно еще восточное многоженство и индийско-тибетское многомужество, но эти три формы нельзя было расположить в исторической последовательности и они фигурировали рядом друг с другом без всякой взаимной связи... Изучение истории семьи начинается с 1861 года, когда вышла в свет работа, Бахофена "Материнское право..."
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. В связи с исследованиями Л.Г. Моргана // М., 1970. С. 7-8.
Этнограф Ю.И. Семенов, однако, отмечает, что новые идеи не выросли на пустом месте. В античное время кроме "патриархальной теории" имелись представления о беспорядочном общении полов и общности жен, послужившие исходным моментом для идей о групповом браке.
У Демокрита и у античных материалистов на основании легенд и мифов о временах, когда брака не было, сформировались представления о "промискуитете".
В "Истории" Геродота общность женщин отмечается у целого ряда народов, но эти данные не были приняты во внимание Платоном — "отцом" патриархальной теории, хотя в своем проекте идеальной республики он вводит общность жен, детей и имущества.
Аристотель последовательно развил платоновскую теорию патриархальности семьи как отвечающую природе человека и служащую исходной ячейкой государства, ибо соединение семей дает селение, а соединение селений — государство.
В средние века и в эпоху Просвещения патриархальная теория царствовала безгранично, хотя накапливалось все больше фактов, ей противоречащих. Факты, полученные в эпоху великих географических открытий, сопоставлялись с данными Геродота и служили основанием для выводов о реальности матриархальных отношений и группового брака.
В связи с' этим можно назвать имена французского миссионера Ж.Ф. Лафито, описавшего общественные порядки индейцев Америки, шотландского юриста и историка Дж. Миллара, стремившегося объяснить "материнский счет родства" у древних народов из отсутствия брака как упорядоченного общения полов, а также немецкого ученого Д. Иениша, в 1801 г. отграничившего промискуитет от "общинного брака" (с высоким положением женщин).
И.Я. Бахофен разработал концепцию гетеризма как состояния, через которое прошли все народы в направлении к индивидуальному браку и семье, основанной на материнском праве и высоком положении женщин в обществе ("гинекократия").
Дж. Мак-Леннан пришел к тем же выводам и открыл феномен, названный им "экзогамией" (от греч. "екаю" — вне и "гапюв" — брак) — запрет браков внутри "своих" человеческих групп и необходимость вступать в него с членами других, не своих, групп. В отличие от Бахофена он трактовал род не как разросшуюся семью или совокупность семей, а как социальную форму, предшествующую семье.
Новое учение о семье, как отмечал А.Г. Харчев, не было сразу принято всеми, а подверглось острой критике, прежде всего в работах Г. Мэна, отстаивавшего извечность патриархализма, а также критиковалось другими учеными, наиболее известными из которых являются Э. Тайлор, К. Штарке, А. Вестермарк, Э. Гроссе. Идеи матриархата и исторического развития семьи нашли поддержку у Дж. Леббока, И. Колера, М.М. Ковалевского, Л. Штернберга, в особенности у Л. Моргана и Ф. Энгельса. Идея изменчивости форм брака и семьи как центральная для эволюционного подхода нашла свое наиболее полное воплощение в исследованиях американского антрополога Льюиса Г. Моргана, в 1868 г. опубликовавшего свои первые выводы, в 1870 г. — книгу "Системы родства и свойства человеческой семьи", в 1877 г. — итоговый капитальный труд "Древнее общество" (русский перевод 1900, 1934, 1935 гг.).
Моргая четко отграничил род от семьи, показав, что он является экзогамной группой, между членами которой невозможны брачные отношения. Значит, первобытный род не мог состоять из семей. Исходя из этого, первой формой рода оказывается материнский род,
основанный на коллективном хозяйстве и на экзогамных-эндогамных брачных отношениях при наблюдавшихся парных союзах.
Разложение коллективной собственности и появление частной собственности ведет от материнского рода к отцовскому и превращает парную семью в моногамную. Морган, таким образом, отличал моногамную семью от брачных пар, легко распадавшихся в родовом обществе, так как они не имели хозяйственной самостоятельности, частной собственности и наследования.
Эта идея была развита Ф. Энгельсом, подчеркнувшим, что моногамная семья — не итог индивидуальной любви, а выражение экономических условий господства мужа и что рождение детей, наследующих его богатство, — истинная цель моногамии.
Эволюционистский подход неизбежно сталкивается с проблемой не просто определения порядка или очередности следования форм семьи, смены исторических форм брака и семьи, но и с вопросом о том, что вообще образует саму семью, уж коли она появляется из рода, и что обусловливает ее уникальность во всех известных обществах и при всех изменениях ее социально-исторических форм. Эволюционизм неизменно стремится определить то общее, что присуще различным формам семей в разных типах обществ, т. е., другими словами, эволюционный подход сосредоточивает внимание на функциях семьи. Рассмотрение универсальности семьи и смены ее форм в истории составляет суть изучения семьи как социального института в рамках эволюционного подхода. Причем эволюционизм, связанный с идеями Дарвина и Спенсера об эволюционном натурализме, пробивал себе дорогу в науке, борясь с идеей изначальной данности патриархальной семьи.
До сих пор в зарубежной и отечественной науке сохраняется это противостояние между патриархальной теорией (человечество на всех этапах состояло из семей, а индивидуальная парная семья существовала всегда — см., например, работы Н.А. Бутинова и В.Р. Кабо) и теорией изначального промискуитета, сменяющегося экзогамным материнским родом.
Теория экзогамного рода была после Моргана значительно усовершенствована английскими этнографами Л. Файсоном и Э. Тайлором, и в особенности У. Риверсом, в связи с разработкой идеи о дуально-родовой организации, возникающей в ходе соединения двух матрилинейных экзогамных племен или фраттрий. Род состоял из Двух половин, фраттрий, в каждой из которых мужчины и женщины не могли вступать в брак друг с другом, находили себе мужей и жен среди мужчин и женщин другой половины рода.
Здесь следует сказать о вкладе российских ученых в разработку обсуждаемых проблем — так, М.М. Ковалевский высказал мысль о возникновении экзогамии как средства снятия конфликтов и антагонизма внутри первобытных промискуитетных объединений. С.П. Толстов и затем Ю.И. Семенов разработали концепцию производственных половых табу (запрет на половое общение в пору сезонных производственных работ), снимающих противоречие между про-мискуитетными отношениями и потребностями в развитии производственной деятельности.
С.П. Толстов поставил возникновение экзогамии в связь с функционированием половых производственных табу.
М.О. Косвен обнаружил дислокальный брак, когда супруги живут раздельно, а С.П. Толстов предположил, что в древней истории был период группового брака, являвшегося одновременно дисло-кальным.
Эволюционный подход к изучению семьи как социального института, изменяющего свои формы в ходе истории, но сохраняющего свою специфическую суть, более плодотворен, чем биологизаторский подход, утверждающий извечность и "естественность" индивидуальной патриархальной семьи. Однако эволюционизм не преодолевает идеи неизменности семьи и, фиксируя внимание на том универсальном и всеобщем, что характерно для любых исторических форм семьи, как бы сохраняет в неизменности эту специфическую суть семьи вообще — независимо от каких-либо исторических трансформаций.
Работы М. Леннана, Моргана, Леббека, Г. Спенсера, М. Ковалевского и ряда других лиц в общем подтвердили мнение Бахофена относительно первичной формы брака и счета по матери. Правда, не так давно выступили так же очень авторитетные лица, как Вестермарк, Старкэ, Кунов, Гроссэр и др., оспаривающие положения сторонников первого течения, но после выхода работ Г. Спенсера и Гиллена, ... Фрезера, Хауита, Колэра ... взгляды и положения сторонников патриархата оказываются ошибочными. Нам нет надобности здесь подробно излагать результаты, добытые современной этнографией и историей культуры. Достаточно будет вполне указать лишь главные положения господствующего направления, а именно: установлено, что: 1) почти у всех исследованных народов счет родства по матери предшествовал счету родства по отцу, 2) на первичной ступени половых
отношений, наряду с временными (обыкновенно краткими и случайными) моногамическими сношениями, господствует широкая свобода брачных сношений, которая и является характерной для данной эпохи, 3) эволюция брака состояла ни в чем ином, как в постепенном ограничении этой свободы половой жизни, или, выражаясь иначе, в постепенном уменьшении числа лиц, имеющих брачное право на ту или иную женщину (или... мужчину). Эволюция состояла в переходе от группового брака к индивидуальному — см. об этом книгу М. Ковалевского "Социология" т. II, являющуюся до известной степени сводкой большинства работ по этому вопросу.
Сорокин П.А. К вопросу об эволюции семьи и брака у зырян // Известия Архангельского общества "Изучение Русского Севера". 1911.
№ 1. *
Вопрос к читателям: П.А. Сорокин не употребляет специального термина, относящегося к "свободе брачных сношений" — назовите его. Можно ли из тезисов 2 и 3 фрагмента сделать вывод о том, что ограничение свободы половой жизни сначала ведет к групповому браку, а затем к индивидуальному, моногамному?
Но семья как институт, осуществляющий определенные функции, как подсистема общества может участвовать в таких социальных изменениях, которые способны подорвать ее как таковую. Понимание этого затрудняется еще одной особенностью эволюционизма, четко выраженной в вышеприведенном фрагменте из сочинений Л. Моргана, — это представление не просто об изменении форм семьи в истории, а о "прогрессивном" изменении семьи "от низших Форм к высшим". К сожалению, в рамках эволюционизма часто возникает тенденция трактовать развитие от прошлого к будущему как положительное изменение в одном направлении "прогрессивного Развития".
Семья — активное начало; она никогда не остается неизменной, а переходит от низшей формы к высшей, по мере того, как общество развивается от низшей ступени к высшей. Напротив, системы родства пассивны, лишь через долгие промежутки времени они регистрируют прогресс, проделанный за это время семьей, и претерпевают
Радикальные изменения лишь тогда, когда семья уже радикально изменилась.
Морган Льюис Г. Древнее общество, или исследование линий человеческого прогресса от дикости через варварство к цивилизации. М., 1935// Цит. по: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 36.
Вопрос к читателям: Изменение систем родства отстает от изменения семейной жизнедеятельности, поэтому по сохранившимся в силу межпоколенной инерции родственным обозначениям можно составить достоверное представление о вымерших формах семьи. Какие родственные обозначения перерастают рамки однодетной семьи или какие системы родства лишаются своего смысла при массовом распространении семей с единственным ребенком? А какие при массовой двухдетности семей? Говорит ли сложная разветвленная система родства о многодетности как предусловии ее существования или число детей не имеет значения?
Склонность видеть в любых семейных инновациях "прогрессистскую" направленность, историческую предопределенность или же удивительную приспособляемость к любой новой ситуации можно именовать концепцией инвариантности семьи, устойчивости семейного образа жизни и семьи как социального института. Идея неизменности патриархальной семьи переносится, таким образом, на семью вообще, на абстрактное нечто, якобы связанное с тем, что, люди всегда будут вступать в брак, обзаводиться детьми и тем самым участвовать в родственно-семейных отношениях. Следует подчеркнуть, что среди институционалистов-эволюционнстов всегда наблюдалась и другая тенденция: трактовать социальные изменения в духе не только "прогрессивного развития", но и "упадка" культуры, общества.
Семья, как и остальные социальные институты, не застрахована и от такого хода истории, когда может возникнуть угроза существованию и семьи, и самого общества. Социальное изменение таит в себе и прогресс, и угрозу гибели. Подобное понимание развития общества сосредоточивает внимание на функциях социальных институтов, на том, что делается в их рамках, а не только на том, что объединяет различные исторические формы этих институтов совместной жизнедеятельности людей.
Позволю обратить ваше внимание и еще на один факт: на семью. Вы знаете, что она разлагается. Но должны
Знать и то, что без здоровой семьи невозможно здоровое общество. Слишком далеко зашел здесь развал и духовный, и биологический, через половые болезни ускоряя вымирание и вырождение русского Народа. Пора остановить это бедствие. Оздоровление семьи, улучшение ее организации в том направлении, чтобы она, как первый скульптор..., создавала индивидуальность, чуждую и эгоистического шакализма и невежества слепой стадности .
Сорокин П. Из речи на собрании в Петербургском университете 22 февраля 1922 г. // Дальняя дорога. М., 1992, С. 248.
Вопрос к читателям: Согласны ли вы с тем, что в этом фрагменте духовное нездоровье есть главный факт разложения семьи? Верно ли, что следствие духовной болезни семьи — ухудшение ее организации как скульптора индивидуальности? Каковы антиподы "шакализма и стадности"?
Своеобразная концепция кризиса семьи как ослабления союза родителей и детей, супругов и распада семейного хозяйства представлена Питиримом Сорокиным в его книге "Современное состояние России" (Прага, 1922 г.) а также в статье "Кризис современной семьи" (1916 г.), сохраняющей еще социалистические иллюзии. В поздних его работах кризис семьи исследуется в терминах теории "волнообразного движения культур" (противостоящей эволюционистской теории с ее акцентом на внешних факторах изменения). Культура наших дней — "материально-предметная, чувственная" — исчерпала себя, свою имманентную природу и не может не остановиться, что чревато революциями и войнами. Индустриализация как техническая основа образа жизни вполне вписывается в парадигму упадка культуры материальных предметов, и, по-видимому, концепция П. Сорокина не может не исключать прямолинейно-прогрессист-ский характер изменения культуры и семьи.
О тематике предполагаемых лекций (было названо четыре темы, под номером 3 указана тема кризиса семьи как одна из двух тем, которые П. Сорокин предпочитает прочесть в первую очередь.— Авт.): 3) Кризис современной семьи. Понятие семьи. Ее основные типы в наше время: патриархальная, индивидуальная, "огосударствленная". Социальная роль семьи в ряду других коллективов.
Ослабление семьи как союза супругов. Ослабление ее как союза родителей и детей. Распад семьи как хозяйственного центра. Потеря семьей опекунско-воспитательной роли. Причины кризиса. Его смысл. Будущее семьи".
Сорокин П.А. Письмо В.Н. Фигнер от 1.02.1920 г. // Социологос. Выпуск 1. М., 1991. С. 467-468.
Вопрос к читателям: Как можно понять термин "огосударствленная" семья? Ослабление социальной роли семьи сводимо ли действительно к трем моментам — к ослаблению союза родителей с детьми, союза супругов и хозяйственного союза?
Функциональный подход — вторая составная часть изучения семьи как социального института — также направлен на поиск того общего, что присуще разным типам семей в ходе истории, однако концентрирует внимание не только на универсальности семьи, на исторических формах реализации "идеи" семьи, но сосредоточен более на самой семейно-домашней жизни, на социокультурных функциях семьи как социального феномена и на взаимосвязях социокультурных ролей, связанных с браком, родством и родительством Э. Дюркгейм как "отец функционализма" непосредственно повлиял на поиск присущих семье механизмов солидарности и сплоченности концентрируя внимание на роли каждого члена семьи в семейной жизни, на роли мужчин и женщин в семейной аномии — специфическом виде нарушения семейного равновесия, свойственного мужчинам прежде всего и проявляющегося в самоубийствах мужчин. связи с разводом (женщины, по Дюркгейму, меньше подвержены суициду из-за развода). Э. Дюркгейм рассматривал параллелизм разводов и самоубийств, поскольку и те и другие имеют одну причину — разрушение социальных норм.
Вклад Дюркгейма в структурно-функциональный анализ семьи весом и высоко оценен в истории социологии. Он обратил внимание на то, что семья теряет ряд важных своих функций под влиянием урбанизации и т.п., становится менее прочной из-за добровольности брака (взамен брака по договору родителей), и, главное, что уменьшение количества членов современной семьи уменьшает семейну! солидарность.
Последний тезис до сих пор является предметом ожесточенна полемики, тем более что апологеты современной "малой семьи" усматривают здесь противоречие с другим суждением Э. Дюркгейм о социальной дифференциации, в процессе которой утрата каким
либо структурным элементом прежних функций не означает ослабления этого элемента. Напротив, это может быть связано с новой специализацией его в системе, т.е. с появлением как бы нового специализированного института. Однако передачу каким-либо институтом своих функций (специфических), ради которых он создавался, другим социальным институтам нельзя не считать в социологии разрушением подобного института (хотя старое название этого института зачастую переносится и передается осколочным формам его и даже приписывается новым образованиям — что само по себе составляет интересную проблему для социологического исследования).
"Оставив в стороне индивида как индивида, его мотивы и идеи ... следует изучать ... те различные состояния социальной среды (религиозные верования, семья, политическая жизнь, профессиональные группы и т.п.), под влиянием которых изменяется процент самоубийств". "Если индивид ... легко склоняется под ударами жизненных обстоятельств, то это происходит потому, что состояние того общества, к которому он принадлежит, сделало из него легкую, уже совершенно готовую для самоубийства добычу". "Число самоубийств обратно пропорционально степени интеграции тех социальных групп, в которые входит индивид".
Дюркгейм Э. Самоубийство. Социологический этюд. СПб, 1912. С. 178, 266, 276.
Вопрос к читателям: Что значит состояние общества или среды, ведущее к подверженности самоубийству, измерима ли степень интеграции групп и степень изоляции индивида от этих групп?
Спрашивая, "что делает семья?" и выявляя многообразие семейной жизнедеятельности, функционалисты разработали множество концепций, объясняющих специфику семьи, понимаемой в качестве социального института. Важным является при этом вклад Эдварда Вестермарка, работы которого образуют своеобразный мост между эволюционным и функциональным подходами. Вестермарк в фундаментальной работе "История брака" показал на множестве примеров, что брачные отношения признаются таковыми лишь пРй появлении беременности и рождении ребенка и что поэтому не семья коренится в браке, а брак институционализируется благо-
Даря наличию семьи. Рассматривая исторические формы семья как развивающиеся в определенной последовательности, Вестермарк подчеркивал параллелизм линий развития и выводил из табу инцеста (запрет на кровосмешение) смену типов брака, возникновение экзогамии.
Табу как мощная негативная норма укрепляет функциональную интеграцию системы и, по-видимому, отмирание табу может быт связано с исчезновением семейных качеств, а не просто с разрушением пережитков. Как основоположник теории "первобытной моногамии" Вестермарк преувеличивает роль биологического фактора в истории, что ярко обнаруживается в инстинктивистской трактовке сохранения семьи в будущем по причине якобы глубоко укоренившихся в человечестве "родительских инстинктов".
Важным достижением функционалистов является разработка проблем материнства и отцовства, их соотношения как социокультурных феноменов. Б. Малиновский в историческом факте социальной роли отца, обеспечивающей детям законность принадлежности к социуму независимо от неопределенности установления биологического отцовства, увидел основу упрочения социального отцовства и распространения родства по отцу. Физиология не предопределяет семейно-родственные отношения, а лишь является предусловием возникновения связей. Явления культуры следует понимать как способы удовлетворения каких-либо потребностей.
У Дж. Мэдока обнаруживается наиболее полное слияние историко-эволюционной и функцноиалистской точек зрения. Культура не есть функция физиологии, она не прирожденный феномен, нечто инстиюстивистекое, это сугубо социальный феномен, искусственный, а не естественный. Человечеству для адаптации к среде и выживания не надо изменяться физиологически, достаточно изменять культуру, поведение, навыки, передаваемые через научение, социализацию, из поколения в поколение. Потому и не меняется человек анатомически тысячелетиями, тогда как культурные формы чрезвычайно изменчивы. Они порождаются приспособлением к меняющейся (в том числе самим человеком) среде, и, значит, функциональное и эволюционное взаимно дополняют друг друга.
В функциональном подходе большое внимание уделяется анализу исторического перехода семейных функций к другим социальным институтам, при котором происходит редукция экономико-производствевной, религиозной, образовательной, рекреационной, воспитательной и других функций, сужение круга функций, осуществляемых самой семьей. У. Огборн сформулировал подобные идеи одним из первых. Позднее они были выражены Э. Берджессом в иной
Терминологии как переход от "семьи-института" к "семье-товариществу" (или супружеству-партнерству). При этом предполагается смена семьи, основанной на следовании социокультурным предписаниям, скорее, чем межличностным предпочтениям, семьей, в основе которой лежат именно последние.
Иногда это изменение, крайне неудачно названное сменой "семьи-института" "семьей-группой", понимают таким образом, будто семья вообще перестает быть "институтом", превращаясь в вольную группировку на основе любви и симпатий, и если исчезает любовь (имеется в виду супружеская), то может исчезнуть семья. По-видимому, эта терминология просто отражает перестройку ведущих мотивов заключения и сохранения брака, она не означает того, что в "семье-институте" якобы не было любви и привязанности супругов, и не значит, будто "семья-товарищество" не должна остаться социальным институтом по выполнению специфических функций. Проблема в том, в какой мере семья с зауженным, редуцированным кругом функций способна эффективнее осуществлять конституирующие саму семью функции рождения, содержания и социализации детей?
Сторонники "прогрессистской парадигмы", разумеется, дадут утвердительный ответ, а "кризисной" — отрицательный, и, следовательно, неизбежно окажутся дискуссионными процедуры установления "научных фактов" относительно выполнения-невыполнения семейных функций. "Прогрессисты" при этом будут потенциально наделять "семью-институт", "традиционную семью" негативными чертами авторитарности-патриархальности, поддерживаемой обычаем, родством, "жестким" контролем "недемократического" свойства, тогда как "семья-товарищество" окажется воплощенным идеалом "сознательных" и "равных" членов, относящихся друг к другу не как к "средству" удовлетворения собственных потребностей, а как к "самодовлеющей ценности".
Цель социологического изучения функций семьи прошлого и настоящего заключается в выяснении факторов, способствующих гармонии интересов личности, семьи и общества, единственно обеспечивающей эффективную реализацию репродуктивной и социалвзаци-онной функций семьи. Интересно рассмотреть, как исторически достигалась эта гармония, — поскольку человечеству удавалось вплоть До XX в. избегать депопуляции и массовой деморализации.
Карл Циммерман, как и некоторые другие социологи, считал, что важно изменение взаимосвязи между государством и семьей. В различные исторические эпохи может существовать или равное отношение семья и учреждений власти по поводу ответственности индивида
за свои действия, т.е. ответственности индивида перед семьей и тем самым перед обществом, или же преобладание непосредственной личной ответственности перед государством. Последнее обстоятельство связано с возникшим в новое время отношением государства к семье как к объекту управления и манипулирования, а не как к автономной данности, независимой от государства, церкви и других социальных институтов. Именно это восприятие семьи способствует прямому и косвенному вмешательству государства в регламентацию отношений супругов, родителей и детей, родственников, как бы один на один оставляя индивида с персонифицированными и обезличенными орудиями государственной власти. С другой стороны, возможность для личности ориентироваться непосредственно на вне-семейные институты, так сказать, минуя семью, видоизменяет и само семейное поведение индивидов, их внутрисемейные роли.
Таким образом, функциональный подход может сочетаться с эволюционным изучением семьи в качестве института, и это справедливо, так как в целом институциональное изучение семьи и общества представляет собой "чисто научное" изучение, проявление науки "ради науки".
Однако в XIX в. возникает и другое, прикладное, или эмпирическое, изучение семьи, явно перекликающееся с функциональным подходом, акцентирующее внимание на эмоциональной близости членов семьи, на их потребностях и влечениях, что в конечном счете призвано раскрыть опоры сплочения отдельных семей и самого института семьи. Речь идет об изучении семьи как малой первичной группы, имеющей свою особую историю возникновения, функционирования и распада.
Родоначальником этой социологической традиции является Фредерик Ле Пле, находившийся под влиянием идей О. Конта о семьях как "мельчайших обществах", спонтанно устойчивых при смене поколений благодаря склонности к солидарности. Чтобы понять общество, необходимо понять семью — вот формула Ле Пле, считавшего, что внешняя среда определяет экономическую жизнь людей, одновременно диктующую форму семьи, которая в свою очередь влияет на общественные процессы. I
В качестве эмпирического метода исследования Ле Пле избрал анализ бюджета семьи как количественного выражения многообразия семейной жизнедеятельности, организация которой зависит от структурных изменений семьи, связанных с воспитанием детей. Фактически эти бюджетные обследования семьи опирались на классификацию семей, взятых от их возникновения до распада, т.е. тем самым была предвосхищена концепция жизненного цикла семьи как
малой группы. В начале XX столетия бюджетные исследования семьи приобрели много сторонников и в последующем оказали влияние также на изучение внутрисемейного функционирования и микросреды семьи. В целом создавалась прекрасная возможность разработки модели поведения семьи и личности, оперирующая количественными показателями групповой жизни семьи. До сих пор эти методы (значительно усовершенствованные с технической точки зрения) остаются, пожалуй, в ряду тех немногих процедур, которые позволяют количественно фиксировать групповые характеристики семьи в целом, относящиеся к экономическим индикаторам уровня жизни, использования социального времени и т.д.
Значительный след в истории эмпирических социальных исследований в Европе... оставил Фредерик Ле Пле (1806-1882)... Он решил наблюдать жизнь общества как естествоиспытатель, чтобы понять причины возникновения социальных революций. Основным объектом наблюдения Ле Пле выбрал семью как простейшую модель, клеточку всего общества. Именно в семье, по его убеждению, закладываются все особенности общества, семена его устойчивости или нестабильности. "Я поставил себе задачей, — писал он, — самолично изучить в разных европейских странах более трехсот семейств, принадлежащих к самым многочисленным слоям населения. Я посвящал по крайней мере неделю, а иногда и месяц составлению монографий каждой из них, т.е. изучал не только подробности их материальной жизни, но и чувства, страсти и вообще умственную и нравственную жизнь" (Le Play. La reforme sociale en France. Paris, 1864, V. 1. Р. 33). В центре каждой монографии семьи стояло описание ее бюджета, анализ которого, по мнению Ле Пле, позволял получить точные данные о структуре и функциях семьи и обеспечивал надежную основу для сравнений и типологий семей. Ле Пле пытался использовать статьи семейного бюджета (личные расходы, расходы на образование и т.д.) как показатели прежде неизмеримых качеств и действий рабочих, и даже более широко, всей общественной организации, в которой они живут. В первую очередь его интересовало, какие траты, привычки или условия труда семьи способствуют или мешают ее возвышению в социальной иерархии... Идеи Ле Пле дали толчок к разработке сложных социально-экономических индек-
сов... Рассмотрение типов семей служило средством понимания исторического движения и функционирования общества в целом, а также прогнозирования реформ... В историческом движении общества Ле Пле с грустью замечал направление от патриархального типа семьи к нестабильному.
История буржуазной социологии Х1Х-начала XX века / Отв. ред. И.С. Кон. М., 1970. С. 132—135.
Комментарий: Следует добавить к этому, что Ле Пле понимал "патриархальную" семью как неделимую единицу, а "нестабильную" (т.е., говоря современным языком, "нуклёарную") — как втянутую в индустриализацию и урбанизацию, т.е. с разрозненным существованием родителей и детей, с ослаблением отцовского авторитета, влекущим дезорганизацию общества.
Другая традиция изучения семьи как социально-психологической группы идет от идей У. Джемса, Ч. Кули, У. Томаса, Ф. Знанецкого, Ж, Пиаже, 3. Фрейда и их последователей. Взаимосвязь личности и общества рассматривается здесь на уровне первичных, межличностных отношений. Эмпирические исследования взаимоотношений в семье широко распространяются сначала в США, затем в Европе и концентрируются на взаимодействиях членов семьи в различных социальных и семейных ситуациях, на организации семейной жизни и факторах устойчивости семьи как группы. Это направление исследований противостояло историко-институционалистскому подходу как "строго социологическое". В наибольшей мере его развитию способствовали взгляды Э. Берджесса на семью как "единство взаимодействующих личностей". Изучение семьи "под микроскопом" исходит из анализа сил сцепления, сплоченности, устойчивости семейной группы в изменяющихся обстоятельствах. Важно выяснить особенности семейной организации, позволяющие видеть, как семьи решают специфические, сугубо семейные проблемы, характерные для первичных, семейно-родственных групп. Межличностные коммуникации и межличностное согласие, близость, единство — вот основные переменные, изучению которых придается большое значение в рамках группового подхода. Э. Берджесс положил начало продольному, лонгитьюдному исследованию семейных групп, внес временное измерение семейных взаимоотношений, что способствовало систематическому интересу к семейным процессам, к жизненному циклу семьи. В этом пункте сближаются групповой подход с функциональ-
ным анализом семьи, что подчеркивает взаимную дополнительность этих двух интеллектуальных традиций в социологии семьи.
Первые социологи, которые стали конкретно работать над вопросами социальной стратификации, в качестве базового элемента выделяли не индивида, а семейную ячейку. Однако с введением техники репрезентативной выборки, основу которой составлял индивид, этот социологический подход был забыт. Можно лишь сожалеть, что таким образом техническая детерминированность предала забвению целое теоретическое направление. В течение последних нескольких лет при разработке вопросов стратификации и социальной мобильности- мы пытаемся восстановить и развить это "семейное" направление. Поэтому, например, мы рассматриваем социальный статус как атрибут семейных групп, а не взятых изолированно индивидов: эти последние имеют профессиональный статус, что не одно и то же ... Вот почему мы стали развивать метод "истории семей" как новый инструмент социального наблюдения.
Берто Д., Берто-Вьям Изабель. Наследство и род: трансляция и социальная мобильность на протяжении пяти поколений // Вопросы социологии. Т. 1. № 2. 1992. С. 106.
Вопрос: Можно ли считать, что идея социального статуса как семейного, а не индивидуального атрибута, утверждаемая в вышеприведенном фрагменте, так же как и предлагаемый авторами метод "истории семей", навеяны работами Ле Пле и его учеников?
Нет двух разных социологии семьи — изучение семьи как социального института и как малой группы нельзя противопоставлять как академическое и прикладное направления. Исторически они складывались параллельно, пересекаясь друг с другом, хотя отдельные представители этих традиций иногда увлекались абсолютизацией различий этих подходов и в полемике отказывали в праве называться наукой противоположной стороне. Среди социологов, пытавшихся совместить "микроанализ" и "макроанализ" семьи, надо назвать прежде всего Т. Парсонса и К. Дэвиса. Стабильность семьи зависит одновременно и от внешних, социокультурных влияний, и от внутренних взаимодействий. Такова сущность семьи как социального Феномена, и проблема заключается в адекватности применяемых концептуальных схем и терминов. Следует избегать односторонности каждого из двух подходов и эклектического соединения их.
Согласно Парсонсу, семья не противостоит обществу, она егс подсистема, обеспечивающая стабильность социума в целом благодаря установлению "инструментальных" отношений с другими социальными подсистемами и структурами, а также "экспрессивных" отношений внутри самой семьи благодаря сохранению равновесия в межличностной динамике, сохранению интегративных тенденций1 .
По мнению К. Дэвиса, автора монографии "Человеческое общество" и знаменитой в социологии рождаемости модели "промежуточных переменных", опосредующих рождение детей (вместе с Джудит Блейк)2, переход от традиционных форм семьи к современным связан прежде всего с отмиранием социокультурных норм высокой рождаемости и распространением социальных норм низкой рождаемости. Другими словами, истоки семейных изменений следует видеть не в замене "жесткого" внешнего давления; "принуждения" к семейной жизни внутренними силами брачно-семейной сплоченности, а в изменении системы ценностей и социальных норм брака и семьи. Распад ценностной системы, поддерживающей расширенную семью, не означает автоматического появления в нуклеарной семье такой "взаимной привязанности", которая вне всяких внешних влияний способна обеспечить социетальные функции по воспроизводству населения и социализации новых поколений.
Соединение институционального и группового подходов в изучении семьи, таким образом, предполагает наличие адекватных концептуальных средств, способных зафиксировать реализацию специфических функций семьи на макроуровне в зависимости от микровоздействий ее членов, устремленных на достижение индивидуальных потребностей и влечений. Необходима система терминов, описывающих и объясняющих семейные процессы как целостные. К примеру, групповое поведение семьи не сводимо к индивидуальному, но, как правило, обозначается в некоторых социологических теориях с помощью понятий, относящихся к индивидуальному поведению. С другой стороны, социетальный анализ требует иных терминологических связок, нежели понятия, заимствованные из социальной психологии малых групп. Подобная теоретико-методологическая неразработанность порождает эклектическую путаницу, когда "уменьшение" значения семьи как социального института одновременно приравнивается к "повышению" значения семьи как малой группы, значения личностных отношений и роли индивида. Очевидно, что при адекватных теоретических построениях уменьшение роли семьи как института может предполагать и уменьшение межличностной сплоченности семьи.
Большой вклад в анализ теоретических схем и концепций исследования семьи внес американский социолог Р. Хилл, поставивший задачу выявления среди них прежде всего тех, в которых содержатся термины, позволяющие одновременно описывать семью и как институт и как группу3. Первая работа Р. Хилла и его коллег А. Катца и Р. Симпсона4 обобщила американские исследования с 1920 по 1956 г. и подвела своеобразный итог тому этапу социологии семьи, который условно можно назвать "содержательно-теоретическим": социологи, работающие на макроуровне и микроуровне анализа семьи, стремились не только описать семью как институт и как группу, но и объяснить основные тенденции семейных изменений, факторы семейных процессов — содержательно раскрыть прошлое, настоящее и будущее семьи. Что происходит с семьей, куда ведут наблюдаемые тренды, что ждет ее — вот основные вопросы, требующие расшифровки смысла семейного функционирования.
Вопросы, связанные с исследовательской "кухней", с познавательной работой самого социолога и ее формами, не выносились на передний план, оставались в тени. Однако после появления монографии X. Зетеберга "Теория и ее проверка в социологии" формально-теоретическое конструирование объяснительных теорий, концепций и гипотез стало крайне модным. Подобная деятельность в области метатеории, создания метаязыка и критики "содержательной" социологии за ее недостаточную саморефлексию, за недостаточное осмысление своих конвенциональных основ не привела к появлению какой-либо общей и даже частной социологической теории семьи. Однако необходимость систематизации и обобщения массы эмпирических выводов и заключений, упорядочения накопленного материала исследований оказалась столь настоятельной, что породила настоящий бум метаработ такого рода. Период "самоосознания" и формализации социологических концепций семьи и брака позволил действительно успешно конструировать теоретические разделы программ фундаментальных и прикладных исследований семьи, что не могло не сказаться на повышении качества социологических данных.
Согласно Р. Хиллу, первые пять подходов к изучению семьи, обладающие конструктами (понятиями), одновременно принадлежащими институциональной и групповой парадигмам, суть следующие:
1) институционально-исторический подход (эволюционизм);
2) структурно-функциональный подход;
3) интеракционистско-рблевой анализ, символический интерак-ционизм; \
4) ситуационно-психологический подход;
5) дивелопменталистский подход (основанный на развитии жизненного цикла семьи).
Остальные подходы не обладают терминологией, инвариантной для макро- и микроанализа семьи (это теории обучения, экономики домохозяйства, психоанализ, антропологический подход и др.). В 80-е гг. к этим перечням стали добавлять теорию систем, обмена, конфликта, феноменологический подход, теорию игр, радикально-критические теории феминизма и т.д.
Многообразие теорий и концепций в социологии, тем не менее, не может скрыть тот простой факт, что весь этот плюрализм научных подходов покоится на двух основополагающих теориях, изначально разрабатывавшихся классической социологией, — на теории социальных структур и теории социальных изменений. Эти теории призваны ответить на вопросы: "как все устроено" и "как все изменяется". Применительно к семье это означает изучение социальной сути семьи по роли и функциям, выполняемым в обществе, изучение динамики семейных структур и их социальных последствий. Первые два подхода из перечня Хилла укладываются в эту проблематику, три последующих сводятся к теории социального поведения личности и групп. В последние годы исследования семьи как социального института в контексте общесоциальных изменений осуществляются не столь интенсивно, как в 50-60-е гг., в пору расцвета функционализма и эволюционизма. Сегодня все популярнее микроисследования семьи, когда внутрисемейные переменные все чаще объясняются теми же внутрисемейными феноменами и процессами. Анализ семьи как малой группы, межличностных взаимодействий заслоняет остальные области социологического изучения семьи. Поэтому не случайно, что именно символический интеракционизм и примыкающие к нему подходы, такие, как этнометодология, теория обмена, драматургический подход и др., оказываются теоретико-методологической основой многих исследований семьи. В свою очередь, засилье инте-ракцнонизма с его взаимопроникновением личности и группы, личности и общности, а также личности и общества оставляет без внимания антагонизм между ними, извечное противостояние и конфликт между личностью как частью социума и обществом как целым. Что касается содержательной стороны социологических подходов к объяснению сути семейных изменений в истории, то здесь неустранимо существование двух научных парадигм — "либерально-прогрессистской", утверждающей возникновение на обломках старой, традиционалистской семьи новых альтернативных семейных структур, и "консервативно-кризисной", предупреждающей о возможности исчезновения семейного образа жизни и необходимости в связи с этим укрепления семейных основ бытия.
Это противостояние не просто двух научных концепций — оно всеобъемлюще, обнаруживается не только в науке, но и в искусстве,
общественном мнении, политике, в здравом смысле всего населения и отражает различие двух мировосприятий, жизненных философий. Каждая из этих двух картин мира имеет свои истоки в античности, в письменном наследии человечества и поэтому целесообразно для обозначения этих взглядов на мир, способов мышления и чувствования, мировоззрения воспользоваться термином Т. Куна "парадигма"5. Разумеется, можно проследить истоки этого удвоения картины мира, кардинального раздвоения взглядов на реальность, начиная, допустим, с Аристотеля и Платона, когда это расхождение трактовок семьи не было итогом чистого философствования, а уже тогда выливалось в полемику о будущем семьи, изменении ее устройства и функционирования.
Согласно У. Гуду, в основе этого раздвоения больше эмоций, нем науки, это, как различие между оптимизмом и пессимизмом, ибо в науке есть только одна теория изменения семьи, эволюционная, утверждающая развитие семьи от промискуитета до моногамии, через групповое супружество, матриархат и патриархат. При, этом предполагается, что все семейные системы еще не достигли своего расцвета, им это еще предстоит, но что важнее всего, так это — "восхваление" семьи недавнего прошлого, классической моногамной семьи, "семьи западной ностальгии"6. Обе парадигмы исходят из стереотипа, из идеализированной семьи времен аграрного домохозяйства, но одни, наблюдая изменения семьи и общества, говорят, что "мы прогрессируем", а другие, что "деградируем". Достоверным же является, по У. Гуду, лишь то, что семейные структуры независимы от технологических и экономических изменений, и проблема заключается в установлении их взаимовлияний. Семейные изменения могут предшествовать, например, индустриализации или способ-ствовать ей7.
Относительность социологических знаний вообще и конвенциональность теорий семьи не должны вести к агностицизму, сомнению во всем. Невозможность для социологии и социальных наук в рамках определенного исторического времени находить очевидные для всех доказательства истинности тех или иных выводов делает справедливыми требования этнометодологов об эксплицировании исходных предпосылок, о подробном описании всех шагов социологической процедуры исследования и анализа данных.
Влияние социальной структуры на конструирование социологами теорий социальных явлений следует постоянно иметь в виду, особенно в связи со столкновением политических интересов, борьбой партий и разного рода группировок.
В качестве примера такого влияния политики на разработку социологических теорий и их использования при определении про-
грамм социальной политики можно сослаться на воздействие политического движения "за освобождение женщин", феминизма, на социальную науку. По мнению Мэри Осмонд, все науки политизированы, но в наибольшей степени — социология семьи, которая, якобы, культивирует глубоко консервативный подход и служит оправданию status quo в обществе, закрепляет неравенство полов и воспроизводит "мужское господство" в жизни и науке8.
Следствием такого рода радикальных взглядов является определенный нигилизм в отношении семьи и семейного образа жизни. Разумеется, в современной социологии имеются крайние точки зрения, преувеличивающие роль семьи не только в консервации сущего, но и в изменении основ социального бытия (например, Пол Томпсон считает, что семья — "главная движущая сила социальных изменений"9), но важно здесь подчеркнуть другое: изучение семьи — не кабинетное занятие, острота дискуссий о будущем семьи может сравниться по своему накалу с парламентскими боями.
Социология семьи в России*. Проблемы семьи с момента зарождения социологии в России являются ведущими, хотя выделение социологии семьи в качестве научной дисциплины произошло гораздо позже. В эволюции социологии семьи следует выделить три периода, каждый из которых отличается внутренним своеобразием, различными трансформациями теоретической мысли, объективными противоречиями, спадами и подъемами.
Первый период — с середины XIX в. до 1917 г. Второй период — с начала 20-х гг. до середины 50-х гг. Третий период — с середины 50-х гг. до настоящего времени.
Становление социологии семьи как социологической дисциплины произошло не одномоментно. Как и за рубежом, первоначально в центре внимания находились вопросы происхождения семьи.
Ученые, внесшие заметный вклад в становление социологии семьи, отличались не только в своих подходах к предмету научных поисков, но также своими идейными и политическими взглядами. Среди них в первую очередь заслуживают упоминания такие философы, писатели и публицисты, как В. Соловьев, А. Фет, К. Бальмонт, А. Белый, В. Розанов, Д. Мережковский, 3. Гиппиус, Л. Толстой, Г. Успенский, Н. Бердяев, П. Флоренский, С. Булгаков, А. Жу-раковский, В. Ходасевич, А. Карсавин, Б. Вышеславцев, С. Троицкий, И. Ильин, С. Франк.
Раздел главы написан Г.В. Соколовой.
Классификацию основных теоретических направлений и идейных течений, повлиявших на отечественную социологию семьи, предстоит еще создать, оценив по-новому научную состоятельность "легального марксизма", "научного социализма", социальных и экономических учений буржуазного либерализма и воскрешая многие имена ученых и общественных деятелей.
В 1880 г. вышла книга известного общественного деятеля Д. Ду-бакина "Влияние христианства на семейный быт русского общества в период до времени появления 'Домостроя'". Автор обобщил в ней творческий вклад этнографов Шульгина, Добрякова, историков Костомарова, Хлебникова, литераторов Забелина и Чудинова, касающийся разработки проблем социальной и экономической жизни россиян и становления семейного образа жизни. Глубокому анализу подверглись древнерусские летописи, а также такие произведения светской и церковной литературы, как "Слово о полку Игореве", "Слово Даниила Заточника", "Жития Святых", Церковные слова и поучения, Пастырские послания, "Домострой", памятники русского церковного и гражданского права, записки иностранцев о России, памятники устной народной словесности: бытовые песни, былины, пословицы и т.п.
Д. Дубакин рассмотрел многообразие влияния христианства на семейные отношения с учетом вклада греко-римского права. Большое значение имеет анализ форм брачных союзов в языческой Руси, а также различия подходов Ветхого и Нового заветов к браку и формированию семьи. Наконец, были вскрыты истоки возникновения семейного кодекса "Домостроя" (литературного памятника XVI в., впервые изданного в 1849 г.), его влияние на общественное мнение относительно семейного образа жизни в России.
Весомый вклад в разработку проблем социологии семьи внес русский социолог, правовед, историк М.М. Ковалевский, возглавивший вместе с неменее именитым русским социологом Е.В. Роберти первую в России кафедру социологии. На основе историко-сравнитель-ного метода М.М. Ковалевский создал теорию генетического родства всех социальных явлений и общественных институтов — "генетическую социологию".
В 1895 г. вышла книга М.М. Ковалевского "Очерк происхождения и развития семьи и собственности". Автором был дан глубокий анализ брачно-семейных отношений в древнейшую эпоху человеческого общежития. М.М. Ковалевский подверг сомнению утверждения о беспорядочности общения полов (промискуитет и гетеризм), доказывая, что родство по матери и экзогамия предполагают регуляцию и организацию половых отношений, подчиненные на первобытной стадии сохранению и воспроизводству поколений.
Изучая семейное право в прошлом, М.М. Ковалевский пришел к выводу: "Семья не представляет собой союза только тех лиц, которые связаны между собой браком или кровным родством; это община, члены которой живут под одной кровлей. В число их входят не только свободные, но все находящиеся в какой бы то ни было зависимости от главы общины, т.е. рабы и вольноотпущенники. Семью эту можно назвать или определить как совокупность лиц, живущих вместе и признающих власть одного и того же домовладыки"10.
Большой интерес вызывает его анализ семейной общины у славян. Южные славяне называли такую общину "братством", или "задругой". М.М. Ковалевский подробно описывает структуру общины. Глава-домоправитель, или "домочин", избирается из числа пожилых, хотя иногда делалось исключение и домочином назначался молодой, но женатый человек. Домочин управлял общинным имуществом, заведовал общинной казной, приобретал все необходимое для общины. После домочина почетом и уважением пользовалась "домочица", т.е. домохозяйка. Ею была обычно жена домочина. В некоторых местностях женщины назначали сами домочицу, но их выбор должен был утвердить семейный совет. Права и обязанности домочи-цы касались внутренней жизни дома. Она вела домашнее хозяйство, распределяла работу между женщинами, смотрела за порядком, улаживала ссоры и давала советы относительно брака девушек. Таким образом, как показал М.М. Ковалевский, функция лидерства распределялась в общине по полу и укрепляла семейную организацию.
Историк славянской семьи и семейной демографии С.М. Шпилев-ский свидетельствует о том, что семейная община имела право ограничивать власть главы семьи, разрешать или запрещать отцу отчуждение наследственного имущества11.
Отец-муж не был самодержавным повелителем патриархальной семьи, проявления его власти ограничивались сравнительно узким кругом маловажных распоряжений. Вместе с тем право собственности на всех детей обвенчанной с ним (а точнее купленной им) женщины существовало продолжительное время, благодаря тому, что семья видела в этом залог своего внутреннего спокойствия и материального благосостояния.
С середины XIV в., согласно М.М. Ковалевскому, внутренняя жизнь патриархальной общины начинает постепенно трансформироваться в индивидуальную семью. Индивидуализм подрывал и разрушал семейную общину, каждый требовал предоставления ему права самому свободно распоряжаться своими личными приобретениями. Семейные разделы чаще стали происходить при жизни родителя-отца. Появилось такое понятие, как эмансипированный сын. Пример-
ный возраст эмансипации у славянских семей приходился на 25 лет, по достижении этого возраста можно было обзаводиться собственным хозяйством в соответствии с наследственным правом: минората, т.е. преимущественного наследования младшим сыном, или майората, т.е. наследования старшим сыном.
Индивидуальная семья представляла собой союз, заключенный по добровольному соглашению и связанный соблюдением взаимных обязанностей и общих прав, но подчиненный контролю государства и его судов.
М.М. Ковалевский показывает, что русская женщина не более западноевропейской была подчинена своему мужу и имела льготы на владение семейным имуществом. В России существовало два начала имущественного семейного права: 1) полная общность имущественных прав супругов и 2) относительная их общность.
Полная общность имущественных прав заключалась в том, что при заключении брака муж должен был обеспечить целостность приданого своей будущей жены, заложив часть своего собственного имущества. Часть эта называлась вено (плата жениха за невесту). Если муж растрачивал приданое, то после его смерти вдова владела имуществом до тех пор, пока наследники ее мужа не вознаграждали ее за понесенные убытки. И второе: муж заведовал общим имуществом, но распоряжаться не мог без предварительного согласия жены. Сделки совершались от имени обоих супругов. В случае смерти или развода имущество снова становилось раздельным, но не делилось поровну, а возвращалось обратно приданое, состав которого был известен по Рядным записям, совершавшимся при заключении брака. Кроме того, вдова получала седьмую часть всего имущества мужа. Со второй половины XVIII в. закон устанавливает новую систему имущественных прав — полную разделенность, просуществовавшую до 1917 г. Законом также вменялось: мужу — прилично содержать жену, а жене — жить вместе с мужем. Обоюдность привилегий индивидуальной семьи приобретала новый характер равноправного союза.
С ХН-ХП1 столетия конкубинат как форма брака приобретает правовую норму. "Сущность таинства бракосочетания не в обрядах, совершаемых священниками, а в согласии врачующихся"12.
Свод законов XIX в. отступает от реального исторического развития семейного права и требует.чтобы "жена пребывала в неограниченном послушании своему мужу"13.
Также несовершенен был и бракоразводный процесс. Прелюбодеяние — главная причина развода — оценивалась неодинаково в отношении к мужу и жене.
С XVI в. издаются указы (Судебник царя Алексея Михайловича), по которым родители имеют одинаковые права на детей, т.е. могут одинаково распоряжаться судьбой детей: постричь в монахи, разрешать вступать в брак, вести за собой в холопство или занять видное место при дворе князя или боярина, или одинаково влиять на семейную мобильность своих чад. После смерти отца мать пользовалась всеми правами на ребенка без исключения. Однако безграничная власть родителей начинает контролироваться государством. Уложение царя Алексея Михайловича запрещает принимать жалобы от детей на родителей и рекомендует заключать детей в тюрьму без предварительного дознания.
В 1775 г. Екатерина II учреждает смирительные дома и предоставляет родителям право упрятывать- туда своих детей.
М.М. Ковалевский анализирует, как постепенно распадаясь на малые семьи, патриархальная расширенная семья теряет свой принудительный характер. "Семья становится лучшей школой для детей: она одна только обладает незаменимой способностью действовать на подрастающее поколение личным примером и этим путем развивать в нем и ум и нравственное чувство". И далее: "...школа, в которой совершенствуются не только дети, но и взрослые. Только в семье можно приобрести способность к самопожертвованию. Семья — великая школа альтруизма, того альтруизма, который обновит мир..."14.
Книга М.М. Ковалевского еще не оценена по достоинству, так как находилась в тени работы Ф. Энгельса о происхождении семьи. В ней обобщен этнографический материал, много ценных наблюдений, касающихся социальной, экономической и социально-психологической взаимосвязи личности, семьи и общества у различных народов. Осуществлен анализ типологии семейных структур у славян и германцев. М.М. Ковалевский в этой работе также рассмотрел дискуссионный вопрос о влиянии частной собственности на разложение патриархальной семьи, на смену ее индивидуальной.
Несомненный вклад в становление отечественной социологии семьи внес социолог П.А. Сорокин. Еще будучи студентом первого курса, он начал полевые исследования форм брака и семейной жизни народа коми. Молодой Сорокин посетил несколько сел, совмещая сельскохозяйственный и научный труд. Результатом явилась статья в ежемесячном журнале "Известия Архангельского общества изучения Русского Севера" (№ 1 и 5 за 1911 г.) под названием "К вопросу об эволюции семьи и брака у зырян". Автор статьи подтвердил на материале эволюционных форм брачно-семейных отно-
г
шений у зырян научно доказанные И.Я. Бахофеном, Дж. Мак-Лен-наном, Л. Морганом, Г. Спенсером, М.М. Ковалевским и др. положения относительно первобытной формы брака и зарождения матриархата.
П.А. Сорокина семья интересовала как основная ячейка и основной индикатор общества, но, подобно многим ученым, его мировоззрение складывалось под влиянием "легального марксизма" и "научного социализма". П.А. Сорокин публикует малоизвестную, но на редкость актуальную и по сей день статью "Кризис современной семьи" в "Ежемесячном журнале для всех" (№ 2 и 3 за 1916 г.). В ней автор дает глубокий анализ кризисных явлений традиционной семьи как социального института и малой группы, излагая ряд причин ослабления союза супругов, союза родителей и детей, а также союза родственников.
Падение капитализма в России в 1917 г. приводит к дальнейшей трансформации семьи, освобождению ее от частнособственнических основ и к изъятию семейных функций государством. Пролетарская диктатура "позаботилась" о правовом "раскрепощении" семьи. Советское государство "выкорчевало" элементы разрешительности при заключении брака, установило свободу развода, уничтожило понятие "внебрачного", "незаконнорожденного" ребенка, предоставило женщине ряд правовых гарантий и провозгласило ее семейное и политическое "равенство" с мужчиной. Диктатура пролетариата осуществила ряд мероприятий, не проводившихся ни одним законодательством, "Родственное чувство стало менее прочной связью, чем партийное , товарищество"15.
Социологии семьи предстоит еще подробно проанализировать первые декреты Советской власти, признававшей единственной законной формой брака — гражданский брак, зарегистрированный в отделе записей гражданского состояния. В общем контексте политических и социально-экономических отношений следует также оценить государственное поощрение фактического брака и многочисленные последствия этого.
Новые пролетарские законы вызвали шквал дискуссий о развитии пролетарской "семейной ячейки". Тон задала А.М. Коллонтай. Ее книги, статьи, лекции, посвященные "женскому вопросу", пользовались широкой известностью и популярностью, и, как ни грустно это признать, принесли свои плоды. Дети, муж, дом — все это объявлялось пережитком прошлого, в будущем виделись сплошные дома-коммуны, фабрики-кухни, детские комбинаты, ясли и сады — камеры хранения детей.
Процитируем в связи с этим несколько лозунгов и выступлений A.M. Коллонтай: "Трудреспублика мобилизует женщину на производительный труд, с другой стороны, — она организует быт на новых началах, закладывающих фундамент коммунизма..." "Советские столовые, даровые обеды для малолетних вытесняют семейное домоводство". "Кухня, закабалявшая женщину, еще в значительно большей мере, чем материнство, перестает быть необходимым условием существования семьи". "Общежития, дома-коммуны для семейных и особенно для одиноких получают широкое распространение..." "...Сознанием преимущества общежитий особенно проникаются женщины: вся та часть, которой приходится совмещать семью и работу. Для этих трудящихся женщин дом-коммуна — величайшее благодеяние, спасение". "С ростом числа общежитий будет отмирать семейное домоводство, с отмиранием же индивидуального хозяйства, замкнутого в рамках обособленной квартиры, ослабеют скрепы современной буржуазной семьи. Перестав быть потребительской единицей, семья в современном виде не сможет существовать... Она распадется, упразднится"16. И далее говорилось о женщине, о ее раскрепощении, о ее "спасении" от мужа, "тиранов"-родителей и освобождении от материнства.
В этот период в социологии семьи обозначались и другие направления: исследование условий жизни быта рабочих семей (Е.А. Кабо, В.А. Зайцев), изучение социальных проблем города, народонаселения и миграции (Б.Я. Смулевич), бюджетов времени рабочей семьи (А. Лебедев, Д. Годин). В послереволюционный период основными источниками эмпирической информации являлись данные статистики,монографические исследования и в меньшей степени анкетные опросы — интервьюирование. Работы первых советских социологов как теоретического, так и прикладного характера не были свободны от недостатков. Однако их вклад в науку о семье был очень заметным. Социология, пожалуй, как ни одна другая наука, ярко описывала новые условия жизни и быта семей.
Партийно-административная система в приказном порядке упразднила социологию в 30-е гг., заменив ее умозрительной социальной философией. Социология была объявлена буржуазной лженаукой, не только несовместимой с марксизмом, но и враждебной ему. Само слово "социология" оказалось вне закона и было изъято из научного обихода, постепенно ушли в небытие и социологи-профессионалы. Статистика как источник информации претерпела в начале 30-х гг. серьезные изменения — из журналов был изъят раздел моральной статистики. Только в 60-е гг. социология начинает мед-
ленно возвращаться в строй, чему в немалой степени способствовало распространение социологических исследований семьи и рождаемости, активизация также демографических исследований.
Анализ развития социологии семьи в 70-80-е гг. требует особого разговора и не только потому, что в годы застоя тормозилось подлинное исследование социальных явлений, но и в связи с острой поляризацией теоретической мысли, научных школ относительно тенденций и перспектив изменения российской семьи.
Ключевые термины:
институционально-эволюционный подход, институционально-функционалистский подход, "патриархальная теория" семьи, групповой брак, индивидуальный брак, парная семья, индивидуальная семья, моногамная семья, экзогамно-эндогамный род, дуально-родовой брак, половые производственные табу, принцип отставания систем родства от семейных форм, концепция инвариантности семьи, групповой подход, изучение семьи как группы, макроанализ и микроанализ семьи, институциональная и групповая парадигмы, сужение, редукция семейных функций.
Примечания
1 Parsons T., Bales R. Family, Socialization and Interaction process. L. 1956; Кириллова М.А. О некоторых проблемах брака и семьи в современной американской социологии // Социальные исследования. Вып. 4. 1970. С. 172.
2 Davis К. Human Society, 1949; см. также статьи К. Дэвиса в книгах "Социология сегодня". М., 1965 и "Изучение мнений о величине семьи". М., 1971.
3 Хилл Р. Современные тенденции в теории семьи // Социальные исследования. Вып. 4. М., 1970, С. 137; Hill R. A critique of contemporary marriage and family research // Social Forces. 1955. V. 33. P. 268-277.
4 Hill R., Katz A., Simpson R. An inventory of research in marriage and family behavior // Marriage and Family Living. 1960. V. 22.
5 Кун Т. Структура научных революций. М., 1975.
6 Good W. World Revolution and Family Patterns. 1963. P. 6-25.
7 Good W. Op. cit.
8 Osmond Marie W. Radical-Critical Theories // Handbook of Marriage and the Family / Ed.M. Sussman. New York, 1987.
9 Томпсон П. История жизни и анализ социальных изменений // Вопросы социологии. 1993, № 1-2.
10 Ковалевский М.М. Очерк происхождения и развития семьи и собственности. СПб., 1895. С. 95.
11 Шпилевский С.М. Семейные власти у древних славян и германцев. Казань, 1869. С. 72.
12 Терещенко. Быт русского народа. СПб., 1848. С. 27.
13 Боровиковский А.Л. Брак и развод по проекту гражданского уложения. СПб., 1902. С. 18.
14 Ковалевский М.М. Очерк происхождения и развития семьи и собственности. СПб., 1895. С. 118.
15 Сорокин Л.А. Современное состояние России // Новый мир. 1992. № 4. С. 184.
16 Коллонтай А.М. Труд женщины в эволюции хозяйства // Лекции, прочитанные в Университете имени Я.М. Свердлова. М.-Пгд., 1923.
Глава 3
ПОНЯТИЕ СЕМЬИ. ФУНКЦИИ И СТРУКТУРЫ
Семья, под каким бы углом зрения ее ни рассматривали, столь многослойное социальное образование, что неудивительны упоминания о ней почти во всех разделах социологии. Она сочетает в себе свойства социальной организации, социальной структуры, института и малой группы, входит в предмет изучения социологии воспитания и, шире, социализации^ социологии образования, политики и права, труда, культуры и т.д., позволяет лучше понять процессы социального контроля и социальной дезорганизации, социальной мобильности, миграции и демографических изменений. Без обращения к семье немыслимы прикладные исследования во многих сферах производства и истребления, массовых коммуникаций, она легко описывается в терминах социального поведения, принятия решений, конструирования социальных реалий и т.д.
Интерес к семье, помимо собственно содержательного изучения ее многофункциональности, поддерживается познавательным интересом к ее уникальной посреднической роли, в силу ее социокультурной природы как феномена, пограничного по своей сути, находящегося на пересечении структур при любом конструировании социума и на границе макро- и микроанализа. Семья обладает возможностями, позволяющими осуществлять редукцию социетальных процессов к результатам социального поведения микросреды, и по-
зволяет выводить из эмпирически исследуемых фактов тренды глобального характера.
Исходя из этого, определения семьи должны стремиться соединить разнокачественные проявления семейной универсальности и, прежде всего, в дефиниции должны сочетаться, а не противостоять друг другу признаки семьи как социального института и как социальной группы. Прибегая к представлениям об общесемейной деятельности или о семейном поведении, можно получить удовлетворительные дефиниции семьи, объединяющие разнокачественные свойства семьи, брака и родства.
Определение семьи. Существует множество дефиниций семьи, выделяющих в качестве семьеобразующих отношений различные стороны семейной жизнедеятельности, начиная от простейших и крайне расширительных (например, семья — это группа людей, любящих друг друга, или же группа лиц, имеющих общих предков либо проживающих вместе) и кончая обширными перечнями признаков семьи. Среди дефиниций семьи, учитывающих критерии воспроизводства населения и социально-психологической целостности, привлекает определение семьи "как исторически конкретной системы взаимоотношений между супругами, между родителями и детьми, как малой группы, члены которой связаны брачными или родственными отношениями, общностью быта и взаимной моральной ответственностью и социальная необходимость в которой обусловлена потребностью общества в физическом и духовном воспроизводстве населения", данное А.Г. Харчевым1.
Семью создает отношение родители-дети, а брак оказывается легитимным признанием тех отношений между мужчиной и женщиной, тех форм сожительства или сексуального партнерства, которые сопровождаются рождением детей. Для более полного понимания сути семьи следует иметь в виду пространственную локализацию семьи — жилище, дом, собственность — и экономическую основу семьи, — общесемейную деятельность родителей и детей, выходящую за узкие горизонты быта и потребительства.
Они нам всегда говорят о несчастном положении супругов, связанных друг с другом против своей воли. Они становятся на эвдемонистическую (от греч. eudaimoia — счастье, блаженство. — Авт.) точку зрения, они думают только о двух индивидах и забывают про
семью. Они забывают, что почти всякое расторжение брака есть расторжение семьи и что даже с чисто юридической точки зрения положение детей и их имущества не может быть поставлено в зависимость от произвольного усмотрения родителей, от того, что им заблагорассудится. Если бы брак не был основой семьи, то он так же не являлся бы предметом законодательства, как, например, дружба.
Маркс К. Проект закона о разводе // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. \. С. 161-164.
Таким образом, семья — это основанная на единой общесемейной деятельности общность людей, связанных узами супружества-родительства-родства, и тем самым осуществляющая воспроизводство населения и преемственность семейных поколений, а также социализацию детей и поддержание существования членов семьи.
Лишь наличие триединого отношения супружества-родительства-родства позволяет говорить о конструировании семьи как таковой в ее строгой форме. Факт одного или двух из названных отношений характеризует фрагментарность семейных групп, бывших прежде собственно семьями (во причине взросления и отделения детей, распада семьи из-за болезни, смерти ее членов, из-за развода и других видов семейной дезорганизации), либо не ставших еще семьями (например, семьи молодоженов, характеризующиеся только супружеством и ввиду отсутствия детей не обладающие родительством (отцовством, материнством) и кровным родством детей и родителей, братьев и сестер).
Наличие таких отношений (т.е.семьи в строгом смысле слова) обнаруживается у подавляющего большинства семей страны. С другой стороны, несемейное население состоит из тех, кто является родителем, но без супружества, либо находится в фактическом или легитимном браке без детей. Для всех этих фрагментарных, "осколочных" форм семьи лучше подходит термин "семейная группа", под которой понимается группа людей, ведущих совместное домохозяйство и объединяемых только родством, либо родительством или супружеством.
Обычно "ядром" семьи считают супружескую пару, и все статистические классификации состава семей строятся в зависимости от добавления к "ядру" детей, родственников, родителей супругов(2) С социологической точки зрения, правильнее за основу брать наиболее распространенный в населении тип семьи с триединством назван-
ных отношений — основной тип семьи, а те семейные объединения, которые образуются при вычитании одного из трех отношений, лучше именовать семейными группами. Данное уточнение связано с тем, что в последние годы в социологии семьи на Западе и в нашей стране стала заметной склонность сводить суть семьи к любому из трех отношений, чаще всего — к супружеству, и даже партнерству. Не случайно в американской энциклопедии брака и семьи М. Сасме-на и Сьюзен Стенмец ряд глав посвящен "альтернативным формам" семьи, т.е. тому, что точнее называть семейными группами, хотя фактически эти главы относятся к супружеству, скорее даже к партнерству или сожительству3.
Функции семьи. Говоря о функциях семьи, следует помнить, что речь идет о социетальных результатах жизнедеятельности миллионов семей, которые обнаруживаются на уровне общества, имеют общезначимые последствия и характеризуют роль семьи как социального института среди других институтов общества4. Важно подчеркнуть, что это — функции общества, как бы закрепленные за специализированными на их выполнении институтами, и поэтому у каждого из институтов есть функции, определяющие уникальность, профиль данного института, и функции, которые сопровождают действие основных. Нельзя делить функции семьи на главные и второстепенные, все семейные функции — главные, однако необходимость указать среди них на те особые, которые позволяют отличить семью от других институтов, привела к выделению специфических и неспецифических функций семьи. Согласно А.Г. Харчеву, специфические функции семьи вытекают из сущности семьи и отражают ее особенности как социального явления, тогда как неспецифические функции — это те, к выполнению которых семья оказалась принужденной или приспособленной в определенных исторических обстоятельствах^.
Специфические функции семьи, к которым относятся рождение (репродуктивная функция), содержание детей (экзистенциальная функция) и воспитание детей (функция социализации), остаются при всех изменениях общества, хотя характер связи между семьей и обществом может изменяться в ходе истории. Поскольку человеческое общество всегда нуждается в воспроизводстве населения, постольку всегда остается социальная необходимость в семье как социальной форме организации рождения и социализации детей, причем такой своеобразной форме, когда реализация этих социетальных функций происходит при личной мотивированности индивидов к семейному образу жизни — без всякого внешнего принуждения и давления.
Наличие личных потребностей в семье и детях, личных желаний и влечений к браку и семье — очень важное обстоятельство, показывающее, что существование семьи и общества возможно только потому, что миллионы людей испытывают потребность в семейном образе жизни и потребность в детях, и лишь благодаря этому происходит воспроизводство населения. Если представить себе, вообразить иные формы социальной организации воспроизводства населения, основанные не на личных мотивах людей, а на принуждении, то эти формы уже не могут считаться семьей в привычном социокультурном смысле, релевантном всем известным из истории типам семьи.
С другой стороны, теоретически возможное появление биотехнологий зачатия и "вынашивания" плода вне материнского организма, "в пробирке" будет означать устранение семьи как исторически сложившейся личностной формы удовлетворения социальной необходимости в воспроизводстве населения.
Сказанное характеризует потенциальную возможность такого изменения общественной жизни, когда социальная необходимость в воспроизводстве населения приходит в противоречие со свободой выбора личностью любых форм социального поведения. Насколько реалистична подобная парадоксальная перспектива, как раз и должна ответить социология семьи, имеющая в своем арсенале помимо теорий "прогрессивного" развития семьи также и теории "кризиса" семьи.
Здесь же речь зашла об этом в связи с относительностью тезиса о том, что семья "всегда" остается со своими специфическими функциями "при всех изменениях общества". В принципе возможно такое (катастрофическое!) изменение социума, при котором социально приемлемыми оказываются насильственные меры принуждения людей к тем видам социального поведения личности, которые противоречат личным влечениям (с моральной точки зрения к катастрофическим и бесчеловечным следует отнести и "пробирочные", конвейерные формы организации воспроизводства населения, которые вполне могут быть реализованы тоталитарным государством во избежание угрозы депопуляции).
Вероятность подобного исхода зависит не от склонности к пессимистической или оптимистической оценке будущего, а от противостояния социальных сил, участвующих в разрешении конфликтов, порождаемых исторически убывающей потребностью семьи в детях и потребностью общества хотя бы в простом воспроизводстве населения.
Будущее семьи как эволюционно возникшего института, снимающего противоречие между личной потребностью супругов в детях
и обезличенной потребностью социума в работниках (именно тут корни рассогласования, несовпадения, корни депопуляции), зависит от способности социальной системы сохранить семью вместе с личностной вовлеченностью супругов в реализацию ее специфических функций.
Неспецифические функции семьи, связанные с накоплением и передачей собственности, статуса, организацией производства и потребления, домохозяйства, отдыха и досуга, с заботой о здоровье и благополучии членов семьи, с созданием микроклимата, способствующего снятию напряжений и самосохранению Я каждого и др., — все эти функции отражают исторический характер связи между семьей и обществом, раскрывают исторически преходящую картину того, как именно происходит рождение, содержание и воспитание детей в семье. Поэтому семейные изменения заметнее всего обнаруживаются при сравнении неспецифических функций на разных исторических этапах: в новых условиях они модифицируются, сужаются, либо расширяются, осуществляются полностью или частично и даже исчезают вовсе.
К началу XX столетия социальные институты все более совмещают с семьей и берут на себя функции образования и воспитания (школа и детсады), защиты и охраны (полиция, армия), функции питания, одежды, досуга (сфера обслуживания), функции благосостояния и передачи социального статуса (индустриальный наемный ТРУД) •
Типология семейных структур. Типы семейных структур многообразны и образуются в зависимости от характера супружества, родства и родительства.
Моногамное супружество — это брак одного мужчины с одной женщиной. Моногамия встречается в истории человечества в 5 раз реже, чем полигамия — брак одного супруга с несколькими, причем полигамия бывает двух видов: полигиния — брак одного мужчины с несколькими женщинами; полиандрия — брак одной женщины с несколькими мужчинами (редко встречающийся брак).
Если одновременно при структурировании семейных групп учитываются и система супружества, и система родства, то возникают такие экзотические формы брака (полигамии), как фратернальная полиандрия (брак нескольких братьев с одной женой) и сороральная полигиния (брак нескольких сестер с одним мужем).
Экзогамные браки относятся к групповым, где супругов выбирают вне данной группы, среди членов другого рода. Эндогамные браки
заключаются внутри племени, состоящего из двух экзогамных родов. Запрет на половые отношения между членами брачных родов дает полную агамию, тогда как временная агамия характеризуется воздержанием от сексуальных отношений на определенное время в определенные периоды, например, на время сезонных работ на основе половых табу6. Данная терминология обычно используется при обсуждении вопросов происхождения брака и семьи и помогает отличать групповой брак от индивидуального, агамию от табу инцеста, а также используется и при обсуждении проблем контрацептивного поведения7.
УСЛОВНЫЕ ОБОЗНАЧЕНИЯ
Ласлетт П. Семья и домохозяйство: исторический подход // Брак, семья, рождаемость за три века. М., 1977. С. 136.
antonov4 7
Типы семейных структур, определяемые по критериям родительства-супружества-родства, многообразны и подчеркивают какие-либо свойства в связи с линиями отца либо матери. В связи с этим в этносоциологии и социологии семьи и родства принято различать социальное отцовство и физиологическое отцовство и соответственно материнство. Отсюда на основе принципов патри- или матрилокали-зации семейных групп прибегают к выделению патрилинеальных и матрилинеальных семей, где наследование фамилии, имущества, социального положения ведется по отцу либо по матери.
По критерию власти различают патриархальные семья, где отец является главой семейного "государства", и матриархальные семья, где наивысшим авторитетом и влиянием пользуется мать. Там, где нет четко выраженных семейных глав и где преобладает ситуативное распределение власти между отцом и матерью, имеет смысл говорить об эгалитарных семьях.
Однако в зависимости от особенностей распределения власти и влияния в семье и от того, совместно или авторитарно принимаются семейные решения, возможно выделение большего числа семейных структур. Так, американский социолог Моррис Зелдич, помимо вышеназванных трех типов семей, где имеется одна структура влияния и где один супруг принимает решения (эгалитарность понимается как равное влияние супругов с взаимозаменяемыми ролями), выделяет еще так называемую партнерскую семью с совместным обсуждением семейных решений, причем если муж имеет большее влияние, то это будет партнерская семья с доминированием мужа, если жена, то с доминированием жены. Синкратический тип партнерства будет иметь место в случае с равным влиянием супругов. Кроме того, выделяются еще семьи с более чем одной структурой влияния, причем при совместном обсуждении решений образуется коллегиальная семья, а при принятии решений одним из супругов — автономная семья (см. схему 3 — 1)8.
Далее, по социальному положению супругов или родителей супругов, либо родственников, семьи могут быть гомогенными, где супруги примерно из одной социальной страты, и гетерогенными, где они происходят из разных социальных групп, каст, классов. Применяется также для более широкой характеристики семей и браков по социальным и демографическим признакам различение гомогамных семей, однородных по национальности, возрасту, профессии, образованию и т.д., и гетерогамных семей, где наблюдаются различия по социально-демографическим индикаторам.
По пространственно-территориальной локализации семьи бывают патрилокальные, в которых молодожены переходят жить в дом отца мужа, и матрилокальные, где дочь с мужем остаются жить у роди-
Схема 3—1
СХЕМА ДВУХ НУКЛЕАРНЫХ СЕМЕЙ — ОРИЕНТАЦИОННОЙ И РЕПРОДУКТИВНОЙ
Antonov 4 8
Схема 3—3
СХЕМА РАСШИРЕННОЙ МОНОГАМНОЙ ПАТРИЛОКАЛЬНОЙ СЕМЬИ
ТИПОЛОГИЯ СЕМЬИ В ЗАВИСИМОСТИ
ОТ СТЕПЕНИ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ
И АДЕКВАТНОСТИ РЕШЕНИЯ
КОМПЛЕКТНОСТЬ
ВНУТРИСЕМЕЙНЫХ РОЛЕЙ
В НУКЛЕАРНЫХ СЕМЬЯХ
Схема 3-7 МЕЖЛИЧНОСТНЫЕ КОММУНИКАЦИИ В СЕМЬЯХ С 1, 2 И 3 ДЕТЬМИ
Примечания
1 Харчев А.Г. Брак и семья в СССР. М., 1979. С. 75.
2 Герасимова И.А. Структура семьи. М., 1976; Ружже Л., Елисеева И.И., Кадибур Т.С. Структура и функции семейных групп. М., 1983.
3 Handbook of Marriage and the Family / Ed. M.Sussman & S.Ste-inmetz. New York, 1987.
4 Монсон П. Современная западная социология. М., 1992. С.38.
5 Харчев А.Г. Быт и семья в социалистическом обществе. Л., 1968. С. 16.
6 Семенов Ю.И. Происхождение брака и семьи. М., 1974. С. 74.
7 Детность семьи: вчера, сегодня, завтра. Руководитель авторского коллектива А.И. Антонов. М., 1986. С. 16,
8 Zelditch M. Family, Marriage and Kinship // Handbook of Modern Sociology. Chicago, 1964. P. 700.
9 Strauss M.A. Family Organization and Problem Solving Ability in Relation to Societal Modernization. 1970.
10 Кадыров Ш.Х., Медков В.М. Семья, репродуктивное поведение, демографическая политика // Мы и наши планы. М., 1987.
11 Социологов Вып.1. 1991. С. 468.
12 Воспроизводство населения и демографическая политика в СССР. М., 1987. С. 203.
13 Состав семьи, доходы и жилищные условия семей рабочих, служащих и колхозников. Госкомстат СССР. М., 1990. С. 176.
14 См. подробнее об этом: Молодая семья II Народонаселение. Вып. 18. М., 1977. С. 23-25; Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. М., 1987, С. 127-129.
Рекомендуемая литература
1. Антонов А.И. Семья: функции, структуры // Основы социологии / Под ред. А.Г. Эфендиева. М., 1993; Он же: статьи Социология семьи, Социология рождаемости // Энциклопедический словарь "Народонаселение". М., 1994.
2. Воугел Э.Ф. Семья и родство // Американская социология. М., 1972.
3. Гуд У. Социология семьи // Социология сегодня. М., 1965.
4. Семья. Гнига для чтения в 2-х томах. М., 1990.
5. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М., 1989.
6. Хилл Р. Современные тенденции в теории семьи // Социальные исследования. Вып. 4. М., 1970.
91
Раздел II
СОЦИАЛЬНАЯ СУЩНОСТЬ СЕМЬИ
Социология изучает семью как неотъемлемый атрибут жизнедеятельности общества, как "семейную координату" социальной системы. Усилия социума направлены на поддержание собственного существования в постоянно изменяющихся условиях жизни, в том числе под воздействием человеческой деятельности. Существование социальной системы имеет две стороны: существование социальных взаимосвязей, социальной структуры вместе с носителями социальных статусов, людьми и воспроизведение, воссоздание вновь социальных сетей и структур, а также самих людей как индивидов, численное замещение одних поколений другими, что позволяет заполнять места в иерархической организации в связи с выбытием или физической смертью носителей статусов и ролей. При этом ничего не говорится о воспроизводстве людей как личностей — личность как система социальных, психологических и физиологических качеств уникальна, следовательно, невоспроизводима. Поэтому в социологии и демографии говорят о воспроизводстве населения (поколений), а не о "воспроизводстве" людей. Если бы сущность личности сводилась к инструментальному олицетворению статуса и функционированию в качестве исполнителя социальных ролей, то ни о каких социальных изменениях не было бы упоминания, не было бы никакой истории — торжествовало бы повторение пройденного, копирование уже созданного.
Поскольку же смена поколений сопровождается социализацией личности, становлением, "деланием" человеческого Я прежде всего в семье, постольку наблюдаются изменения в поведении, образе жизни, в исполнении старых ролей и изменения, связанные с инновациями самих структур. Таким образом, воспроизводство населения характеризуется рождением индивидов, количественным замещением
носителей статусов и ролей. Воспроизводство населения создает демографическую среду общества, тогда как социальные процессы, относящиеся к формированию и функционированию личностей не просто поддерживают существующие структуры и институты, но и изменяют их. Эти изменения социума в свою очередь влияют на демографические процессы, вследствие чего режим воспроизводства населения может оказаться менее или более благоприятным. То же самое относится и к семейным процессам социализации и содержания детей.
Сказанное выше позволяет понять отнюдь не пассивное значение института семьи. Семья не обречена на то, чтобы лишь адаптироваться к изменяющимся историческим условиям, к укладу жизни и социальному порядку. Семья занимает ключевое положение среди социальных институтов по своей экзистенциальной сущности — по поддержанию существования членов семьи и по рождению — социализации детей. Семья является таким эволюционным изобретением человечества, которое гармонично соединяет собственное существование с продлением семейного рода, фамилии и тем самым обеспечивает статусно-ролевыми исполнителями остальные социальные институты, способствуя их выживанию и существованию общества в целом. Посредническое значение семьи обретает еще одно измерение — через существование и преемственность семейных поколений достигается воспроизводство населения в обществе, воспроизводство трудовых ресурсов и носителей социальных ролей. Таким образом, социальная необходимость в семье является условием функционирования всей социальной структуры, самого общества.
Глава 4
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ СЕМЬИ КАК СОЦИАЛЬНОГО ИНСТИТУТА
Говоря о движущих силах истории, следует признать, что в числе факторов социальных изменений не могут не быть потребности функционирования института семьи. Многовековое сохранение расширенной, патриархальной и многодетной семьи, основанной на полигамном и моногамном браке, говорит об экзистенциальной важности семейной организации жизнедеятельности и семейной формы хозяйствования, семейной экономики.
Точно так же само сохранение человечества есть итог действия социальной организации, успешный результат социальной системы.
Поэтому история не просто демонстрирует адаптацию человека в этом мире, она представляет материал для анализа того, как и за счет чего достигался этот успех, ибо существование человеческого рода не просто изначальный и вечный факт жизни. Существование человечества может быть проблемой — в этом один из уроков XX в., деятельность самого социума таит в себе угрозу. Это может быть угроза ядерного уничтожения и экологического самоубийства, а также социальной дезорганизации из-за нравственной деградации по причине исторического краха семьи.
Исчезновение семейного образа жизни и замена его одиночно-нарциссическим ведет к плюрализму разновидностей социальной патологии. Нет научных данных, подтверждающих догму теории модернизации о том, что "прогрессивное развитие" общества автоматически ведет к "прогрессу личности" (отменяющему извечный конфликт между личностью и обществом), когда интересы личности оказываются одновременно интересами общества. Красивая иллюзия о росте "самосознания" личности не увеличивает экологическую, политическую, демографическую и любую другую "сознательность", расширяющую на основе свободы выбора зону личных решений, направленных на благо общества. Эмансипация личности от семьи и нуклеаризация самой семьи, разъединение семейных поколений, массовость малодетной семьи и ее несостоятельность в такой социализации потомства, когда оно готово мотивироваться к действиям, отвечающим нуждам общества, потому, что оно прежде, в семье, мотивируется подчинять эгоцентрические интересы семейным, — все это привело в XX в. в промышленно развитых странах к устранению семейного влияния, посредничества семьи в противостоянии личности и общества. Отсюда проистекает взаимная нереспонсивность, невосприимчивость к потребностям друг друга: личность отстраняется от всего общественного как чуждого, как безлично-государственного, а общество проваливается в пропасть тоталитаризма, принуждающего личность к всепоглощающему конформизму.
Дофамилистическая эпоха. Семья и фамилистическая культура возникают исторически, хотя отдельные парные семьи и зачатки фамилизма как системы ценностей, при которой жизнь и благополучие отдельных индивидов зависят от сплоченности и жизнедеятельности первичного микрокруга людей, связанных родственно-брачными отношениями, наблюдаются на первоначальных этапах становления человечества. В борьбе за существование человеческие племена создают социальную организацию, ориентированную на выживание рода, на функционирование родовых структур при смене поколений. Выживание индивидов было следствием адаптации рода к среде и
следствием успеха обучения индивида общепринятым формам жизни, усвоения правил, проверенных опытом образцов поведения.
Приобщение потомства к адаптивным нормам жизнедеятельности посредством социализации, а не инстинктов отличает человеческие племена от популяций животных. Проводниками этой социализации оказывались старшие члены рода, а не кровные "родители". В условиях группового брака и разделения рода на экзогамные и эндогамные группы функция родительства распространялась на весь род-племя, на старших представителей рода. Потребовалась длительная эволюция для выделения и детализации социальных ролей матери и отца, других родственных уз. Важно подчеркнуть, что усилия тратились на противостояние высочайшей смертности индивидов и гибели родов. При этом удалось создать такую социальную организацию, которая органично соединяла в себе социальные нормы, регулирующие сохранение социального строя, порядка жизни, обеспечение существования членов рода и поддержку высокой рождаемости, компенсирующей все людские потери. Удивительно, но основные черты системы социальной регуляции рождаемости, нейтрализующей высокую смертность и обеспечивающей прирост населения, просуществовали тысячелетия, были восприняты как опоры фамилизма и сохранились вплоть до XXI в. Интересно хотя бы кратко рассмотреть, как достигалась концентрация всей социальной жизни на продолжении рода.
Вся общественная организация прошлого была подчинена не только интересам обеспечения безопасности, но и интересам воспроизводства населения. Социальные нормы высокой рождаемости функционировали прежде всего в форме табу на всякое предупреждение и прерывание беременности, т.е. в форме запрета на вмешательство в репродуктивный цикл — физиологическую последовательность наступления беременности и родов после сексуальных отношений (схема 4—1).
Подобные нормы, по нашему мнению, логично называть нормами многодетности, так как при их функционировании число живорождений у отдельных женщин находилось в зависимости только от степени плодовитости (т.е. способности к зачатию и вынашиванию), и создавалась иллюзия цельности, соединенности брачно-сексуаль-ного поведения с репродуктивным на основе запрета абортов и контрацепции (нарушение табу могло караться смертью и, значит, противоречило потребности в индивидуальном самосохранении).
В ходе развития человеческого общества невозможность непосредственного воздействия на высокую смертность вызвала запрет на непосредственное вмешательство в репродуктивные события, пред-
Схема 4—1 СИСТЕМА СОЦИАЛЬНЫХ НОРМ МНОГОДЕТНОСТИ
antonov 5 9
шествующие родам (хотя средства предупреждения и прерывания беременности были известны издревле).
В процессе исторического развития и усложнения социальной организации запрет на контрацепцию оставался в силе из-за высокой смертности. В связи с запретом на сексуальные отношения в зависимости от сезонного цикла хозяйственных работ (производственные табу) из календарного года выпадала значительная часть времени, что делало излишним какое бы то ни было предупреждение и прерывание беременности.
Следует подчеркнуть, что при низкой средней продолжительности жизни (20-25 лет) нормы детности были нацелены на полную реализацию репродуктивного периода в пожизненном браке. Отсюда тенденция к раннему вовлечению в брачные отношения всех достигающих половой зрелости и к продолжению деторождения вплоть до потери плодовитости. Отсюда и "сцепление воедино" (ради единой цели — многодетности) брачно-сексуального, репродуктивного и самосохранительного поведения личности.
Семья в доиндустриальную эру. Социальная организация, построенная на фундаменте системы норм многодетности, подтвердила свою эффективность тысячелетиями исторической практики. Менялись времена, конкретным историческим содержанием наполнялись социальные регуляторы поведения людей, в том числе связанного с воспроизводством населения. Семья-род или семья-община, основанные на групповом браке, по мере социальной дифференциации и обособления социальных институтов, прежде всего, государства локализуются в хозяйственные объединения родственников, центром которых становится парный брак, парная семья.
Для возникновения семьи необходимо наличие экономики и собственности, отношений власти и подчинения, укорененных в сложно-иерархизированной социальной структуре. В первобытных обществах существуют производственно-потребительские отношения, но нет экономики как таковой. Только при появлении четкой социальной стратификации, классово-групповой дифференциации в рамках "командно-распределительной" экономики начинает заявлять о себе потенциал парного брака. На ранних стадиях рабовладельческого строя за несколько столетий до новой эры возникает та социокультурная форма жизнедеятельности, которая именуется семьей. Конечно, в связи с недостаточной исследованностью этого вопроса трудно определить момент возникновения семьи, но важно знать, что ее происхождение обусловлено гармоническим сочетанием многообразных функций, укрепляющих посредническую роль семьи на основе автономного семейного домохозяйства, совместной социальной и производственной деятельности всех членов семьи, когда потребность семейного объединения в исполнителях социально-семейных ролей и в работниках одновременно оказывается потребностью членов семьи друг в друге, потребностью родителей в детях и детей — в родителях.
Обширная семья при рабовладельческом строе включала в себя не только парную семью с домочадцами, но и рабов, имущество, домашних животных. Она мало походила на патриархальную семью феодальной системы, относительно которой известно многое благодаря этнографическим данным.
Если мы обратимся к расширенной семье патриархального типа, то в ней производственно-хозяйственная деятельность сочеталась с воспитательно-профессиональной передачей знаний и навыков подрастающим поколениям, с укреплением моральных ценностей и религиозных традиций. Семья была полифункциональна, но ядром широкого круга выполняемых ею функций оставалось обеспечение воспроизводства населения. Патриархальная семья была источником
благополучия и здоровья, заботы о престарелых и детях, оплотом безопасности и социального контроля и т.д. В пределах имеющейся автономии семьи от прочих общественных институтов семейный образ жизни становился чуть ли не единственной формой бытия личности (производство, обучение, отдых, игры и развлечения — все совершалось в семье). В значительной степени даже физически можно было уцелеть, лишь принадлежа к семейному клану. В этих условиях ориентация личности на семью определялась всем строем жизни, причем ценность семьи, благополучие семейного коллектива обусловливали и индивидуальное благополучие.
Подобная ориентация на семейно-родственный коллектив усиливала мотивы многодетности, так как увеличение численности семьи прямо определяло ее благосостояние и могущество с точки зрения интересов семейного производства. Установки личности на многодетность в этих условиях укреплялись также благодаря авторитарной семейной структуре и обусловленности социального положения личности в общине родительским статусом. Краткий период социализации ребенка, участие детей в домашних делах, в производстве с ранних лет, поощряли потребность в многодетности, поскольку польза от детей явно перекрывала издержки.
Кратко суммируем основные черты семейного образа жизни при феодализме.
Во-первых, "семья" и "экономика" были неразделимыми понятиями, производственные отношения существовали в форме семейных, демографических отношений, семейные проблемы были "продолжением" вопросов собственности и труда. Дети благодаря существовавшим культурным нормам возрастного старшинства рассматривались одновременно и как находящиеся на содержании, и как работника. Взрослые в такой семье также были зависимы от своих детей, нуждаясь в их экономической поддержке в старости, и поэтому уделяли огромное внимание успешной передаче экономических ресурсов семья следующим поколениям. Подобная взаимосвязь, когда благополучие каждого определяется благополучием всей семьи, и есть основа фамилизма — как характеристики образа жизни, основанного на "семьецентризме". Соответственно в такой, ориентированной на семью и домохозяйство системе жизнедеятельности социальные роли мужчин и женщин были строго дифференцированными и взаимно дополняли друг друга.
Во-вторых, доминантой общественной жизни была власть родства. Семьи были не только большими и сложными, объединяя в себе несколько поколений и боковых ветвей, но и связанными многочисленными родственными связями и отношениями свойства с большим числом других семей, с которыми они осуществляли "брачный" обмен.
В-третьих, преобладающей была крестьянская семья,чья жизнь, как и жизнь семьи дворянской, была неразрывно связана с землей. Земля была не только всеобщим базисом производства, но и основой, на которой держалась вся жизнь семьи. Определяющим в мотивации поведения семьи было ориентированное на детей использование земли. Семья была способом "обращения капитала", движения земельных ресурсов от поколения к поколению.
В-четвертых, это предопределяло многие другие характеристики семьи и, в частности, то, что она была многодетной (и по социально-нормативной направленности и фактически).
Пятым отличительным свойством патриархальной семьи была мощная власть межпоколенных связей. Возраст был основным агентом социального контроля, при котором старшие поколения, используя свое право распоряжения ресурсами семьи, отстаивали и увеличивали свой статус и власть.
Эти пять фундаментальных признаков — семейная экономика, власть родственных связей, нераздельная связь с землей, многодетность и приоритет старших поколений — обеспечивали семье устойчивость среди других социальных институтов.
Семья и индустриализация. Развитие капитализма вело к глубоким переменам образа жизни населения, и не только постоянно растущего городского, но и сельского. Прежняя роль семьи как посредника во взаимосвязи общества и личности, как основной производственной и социальной ячейки общества, способной к поддержанию норм многодетности и развитию многообразных стимулов к рождению большого числа детей, стала приходить в упадок под влиянием индустриализации и промышленного производства, вытягивающего всех членов из лона семейного производства в сферу наемного труда. Переход ряда функций семьи к другим социальным институтам превращает семью в хозяйственно-потребительскую ячейку, где каждый из ее членов вовлекается в такую деятельность, в которой семейные связи утрачивают свое прежнее значение посредника.
Рождение большого количества детей постепенно теряет свое экономическое значение. Удлинение периода социализации детей и изменение социальной роли ребенка усиливают экономическую зависимость детей от родителей и ослабляют репродуктивную мотивацию, прежде всего экономические и социальные мотивы многодетности.
Спонтанному ослаблению норм многодетности, редуцированию их до ее нижней границы (5 детей) и ниже содействует постепенное уменьшение детской смертности, сближающее число рожденных де-
Схема 4—2
РАЗРУШЕНИЕ СИСТЕМЫ СОЦИАЛЬНЫХ НОРМ МНОГОДЕТНОСТИ
Семейная динамика, с другой стороны, представляет собой смену одних семейных событий другими. Прячем под событиями понимаются не миллионы повседневных семейных ситуаций, а наиболее значимые из них, существенно влияющие на изменение семейной структуры. Самые заметные и важные события — это рождения и смерти членов семьи, присутствие или отсутствие одних или других.
Совокупности семейных событий образуют основные этапы семейного цикла жизни. В учебниках по социологии семьи любят приводить оценки семейных событий по их значимости для личности или семьи, по стрессогенности. И тогда выясняется, что позитивные события (рождение ребенка) могут соседствовать с негативными (болезнью, разлукой).
Иерархия семейных событий, взятая по отдельным стратам социальной структуры, позволяет составить косвенное представление о степени ценности семейного образа жизни. Возможны иерархии и семейных ролей, рассматриваемые в зависимости от социального статуса, пола, возраста и т.д. Например, по опросу нескольких десятков женщин и мужчин выяснилось, что на первых местах у мужчин находятся женские роли жены и матери (далее — отец, сын, дочь), а у женщин — роли матери и дочери (далее сын, отец, муж)1.
Семейный цикл жизни может строиться по различным критериям, но при их отборе следует учесть, что это именно цикл, т.е. должна быть отражена повторяемость, регулярность семейных событий (точнее говоря: цикличность обнаруживается при смене семейных поколений, но при переходе к нуклеарным семьям с разводами и повторными браками регулярность событий также вполне обнаружима). Стадии семейного цикла должны также отражать семейную специфику событий (не индивидуальные события, присущие лишь индивидам, и не изолированные от триединства супружества-родительства-родства отдельные события).
Этим требованиям в полной мере отвечают критерии родительства (см. схему 3—8 в главе 3), одновременно выступающие в качестве родственных отношений между родителями (прародителями) и детьми (внуками), сопровождающиеся супружескими отношениями (старта и финиша брака).
По критерию родительства выделяются всего четыре фазы или стадии пред- и прародительства, репродуктивного и социализационного родительства и, как минимум, пять ключевых событий — заключение и распад брака, рождение первенца и последнего ребенка, вступление в брак одного из детей или рождение внука.
Понятие жизненного цикла часто используется для описания последовательности событий от рождения до смерти, хотя его более точное значение относится к последовательности стадий родительства на протяжении жизни, начиная от рождения детей через их уход из дома к рождению их собственных детей. На уровне населения цикл повторяется от поколения к поколению. Некоторые люди не имеют детей и соответственно не входят в межпоколенный жизненный цикл. Жизненный цикл в общем плане известен как семейный цикл последовательности стадий родительства, первично определяемых вариациями в величине и структуре семьи.
Elder Y.H. The Life Course // Encyclopedia of Sociology. Clt. In: Murphy M.Y. The Family Life Cycle // Readings in Population Research Methodology. Vol. 4. Chicago, 1993. P. 15-3.
Если выделить стадии семьи в зависимости от событий, связанных с возрастом детей и изменением их жизненной ситуации, а также отделением взрослых детей от родительской семьи, событий и стадий цикла может быть гораздо больше. В любом случае все они сопровождаются указанием стажа брака на тот или иной момент, что позволяет рассчитать общую продолжительность семейного бытия и сроки отдельных стадий. Такая характеристика семейных изменений часто используется в социологической демографии и содержит в себе много информации. Например, по сокращению периода репродуктивного родительства судят о снижении рождаемости и приближении к сплошной однодетности, а по сокращению фазы предродительства — о падении брачности.
От своего возникновения до своего распада семья проходит через ряд стадий, которые являются предметом демографического анализа. Как правило, семья возникает в момент заключения брака. Семья растет с рождением каждого ребенка. От рождения последнего ребенка до того момента, когда первый ребенок покидает дом, величина семьи остается постоянной. В связи со вступлением в брак детей величина семьи постепенно уменьшается до исходной величины (два человека). Со смертью первого, а затем и второго супруга семейный цикл заканчивается.
Glick Р . С. The Family Life Cycle // American Sociological Review. 1947. Vol. 12. P. 164.
Разработка схем семейного цикла применительно к различным историческим эпохам помогла бы углубить знания о патриархально-многодетной и нуклеарно-малодетной системах семьи.
Именно эта работа Пола Глика (процитированная в предыдущей вставке. — Авт.) считается началом современного использования понятия "жизненный цикл семьи" в демографии и социологии. В своей публикации Пол Глик проанализировал календарь (тайминг) важнейших демографических событий на основе данных переписи населения США. Следует отметить, что идея циклического изменения по возрасту известна давно. Русские социологи-аграрники применяли идею жизненного цикла в изучении крестьянской семьи. К примеру, П.Сорокин выделял четыре стадии: 1 — брачная пара в момент образования; 2 — с маленькими зависимыми детьми; 3 — по крайней мере с одним взрослым ребенком; 4 — стадия отделения всех детей.
Murphy M.Y. The Family Life Cycle // Readings in Population Research Methodology. Vol. 4. Chicago, 1993. P. 15-3.
Комментарий: Интересно сравнить критерии цикла, положенные в основу П. Сорокиным, с поздними отечественными концепциями семейного цикла, например, применяемым в статистике (см. работы А.Г. Волкова, И.А. Герасимовой, В.Л. Ружже с соавторами и др.).
Вопрос к читателям: В случае жизненного цикла многопоколенной расширенной семьи распад нуклеарной семьи не означает краха расширенной. Но что тогда ведет к гибели именно многопоколенной семьи?
По сокращению периода репродуктивного родительства — сейчас в России до 3,6 лет — можно судить о масштабе распространения малодетности семьи. Совпадение этого периода с интервалом между рождением первого и второго ребенка (в 1993 г. — 2,6 года) будет говорить о полном исчезновении семей с 3 и более детьми как социального феномена. Приближение к протогенетическому интервалу (при одновременном увеличении последнего) будет свидетельствовать о массовой однодетности семьи.
В настоящее время отечественными социологами и демографами не разработана статистическая оценка распространенности полного, идеального цикла семьи — неизвестна его средняя про-
должительность и длительность основных стадий. Можно лишь косвенно судить об этом, впрочем, как и о реальном семейном цикле, подвергающемся воздействию разводов, болезней и смертей.
НЕКОТОРЫЕ СТАТИСТИЧЕСКИЕ
ХАРАКТЕРИСТИКИ СТАДИЙ РЕПРОДУКТИВНОГО РОДИТЕЛЬСТВА
Индикаторы 1935-1940 1975-1979 1993
Длительность репродуктивного периода от заключения браке до рождения последнего ребенка 20,7 6.7 3.6
Средний возраст матери при
рождении первенца 25.9 24.2 23.6
Средний возраст матери при рождении последнего ребенка 44.7 31.4 26.1
Средний протогенетический интервал 1.9 1.3 1.1
Средний интергенетический интервал 5.5 4.2 2.6
Курман М.В. Динамика среднего числа детей в семье в СССР // Подрастающее поколение. М., 1981. С. 16. Для 1993 г. рассчитано авторами.
При среднем возрасте вступления в брак, равном 23 годам у женщин и 24,5 года — у мужчин, и средней продолжительности жизни женщин 72 года и мужчин — 59 лет, получаем среднюю продолжительность семейного цикла 42 года (состоящие в браке имеют более высокую среднюю продолжительность жизни, поэтому эта величина должна быть больше). Соответственно предрепродуктивный период длится 1,2 года (эту цифру следует скорректировать на долю женщин, вступающих в брак уже беременными или имеющими ребенка).
Репродуктивный период укладывается в 4-6 лет, социализационный без рождения детей — в 12-14 лет до совершеннолетия, период "продолженной" социализации до вступления в брак ребенка — еще в 5-6 лет.
Стадия прародительства (появление внуков) начинается в 48-50 лет и длится менее 10 лет у мужчин и около 25 лет у женщин. Таким образом, роль дедушки в России весьма коротка, а с учетом нуклеаризации реально распространяется лишь на пятую часть всех "дедов" (фактически еще меньше, так как нет данных о доле семей, проживающих вместе с отцом мужа или жены).
С учетом разводимости средняя продолжительность брака уменьшается с 42 лет до примерно 26 лет (длительность расторгнутых браков где-то 8-9 лет при среднем возрасте развода у мужчин 33 года и женщин 30 лет). С учетом того, что примерно 40% браков распадается до 5 лет, 30% — от 5 до 10 лет, 20% — от 10 до 20 лет и 10% —со стажем свыше 20 лет можно построить семейный цикл по стадиям разводимости. При учете овдовения, а также частоты и времени заключения повторных браков (приблизительно на 100 разводов приходится 60 повторных браков) можно составить более полную картину жизненных линий семьи.
Построение реального семейного цикла жизни по названным параметрам (а также, возможно, по болезни и смерти детей, по распространенности бесплодных браков и усыновления и т.д,) представляет собой сложную и настоятельную задачу.
Анализ жизненных линий семьи позволяет составить картину динамики 40 миллионов российских семей, что имеет большое научное значение и полезно в практическом отношении. Степень редукции семейного цикла к индивидуальному циклу жизни позволяет судить о масштабах кризиса семьи и о направлениях развертывания этого кризиса. Уже сегодня по имеющимся фрагментарным данным можно судить о сокращении брачности (уменьшении реализации потенциала брачности) при относительно низкой, но растущей доли фактических сожительств, особенно после разводов, дальнейший рост которых будет доказывать крах ценности брака вообще, а не только пожизненного брака.
Массовая однодетность семьи, свидетельствующая об элиминировании стадии репродуктивного родительства и преобладании "контрацептивно-абортного" родительства, привязывает семейную социализацию к этапам взросления единственного ребенка и сводит ее к монополии наставничества родителей при отсутствии социализации в группе братьев-сестер. Однодетная семья, как изначально нацеленная на быстрый развод, будет и далее способствовать такой Форме брака, которая максимально облегчает выход из брака, то есть благоприятствует фактическому браку, сожительству. Семейный цикл при сожительстве начинается с рождения первого и последнего ребенка и заканчивается при переключении хотя бы одного
из супругов на другое сожительство при достижении школьного возраста ребенка. Сожительства уменьшают социализационный период кровных родителей при дополнении его "социальным родительством" сожителей. В какой мере для всего этого процесса чередования сексуальных партнеров и "умножения родителей" единственного ребенка применимо понятие "семья", можно судить по скорости девальваций семейного образа жизни, но рано или поздно наступит момент, когда от этого слова с облегчением откажутся как, может быть, от последнего реликта "патриархальщины".
Ключевые термины:
семья как первичная группа, приоритетность членов семьи как "своих", принцип первичности, эффект воздействия группы, эффект совместного действия, эффект присутствия, социальная фасилитация семейное единение и сплочение, жизненная история (линия) семьи жизненный цикл семьи, ход жизни семьи, стадия предродительства стадия репродуктивного родительства, стадия социализационного родительства, стадия прародительства, семейные события, иерархия семейных ролей, иерархия семейных событий, критерии конструирования семейного цикла, длительность семейного цикла, полный семейный цикл.
Примечания
1 Кроник А., Кроник Е. В главных ролях: Вы, Мы, Он, Ты, Я; М., 1989.
Глава 6
СЕМЕЙНАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ
Социализация — это процесс приобщения к принятым в обществе и его подсистемах ценностям и нормам. В широком смысле слова социализация может длиться всю жизнь. В узком смысле — ограничивается периодом взросления личности до совершеннолетия.
Семейная социализация понимается двояко: как, с одной стороны, подготовка к будущим семейным ролям и, с другой стороны, — как влияние, оказываемое семьей на формирование социально компетентной, зрелой личности.
Семья как социально- психологическая целостность оказывает социализирующее воздействие на личность посредством нормативного и информационного влияния. Чем сплоченнее семья, тем эффектив-
нее нормативное воздействие. Сплоченность, о которой здесь идет речь, предполагает ценностное единство, наличие фамилизма, приоритета семьи, подчинения интересов индивида семейным нормам. Однако если эта приоритетность абсолютизируется, происходит формирование конформистского поведения, когда личность ничего не делает без постоянной оглядки на доминирующих членов семьи.
Отсутствие сплоченности, дезорганизация семьи открывают двери для внесемейных влияний.
Нормативные влияния вообще и семейные в частности действуют с помощью норм-образцов, моделей поведения, знание которых позволяет каждый раз не искать заново решений в стандартных ситуациях, а вести себя как бы автоматически, в соответствии с принятыми в данной социокультурной среде и усвоенными личностью шаблонами. Семейные ритуалы в наибольшей степени связаны с нормами-образцами, поскольку степень стандартизованности, повторяемости ситуаций повседневной семейной жизни чрезвычайно высока.
...Процесс возникновения личности выступает как процесс преобразования биологически заданного материала силами социальной действительности, существующей до, вне и совершенно независимо от этого материала.
Иногда этот процесс называют "социализацией личности". На наш взгляд, это название неудачно, потому что уже предполагает, будто личность как-то существует и до ее социализации". На деле же "социализируется не личность, а естественно-природное тело новорожденного, которому еще лишь/ предстоит превратиться в личность в процессе этой "социализации", т.е. личность еще должна возникнуть. И акт ее рождения не совпадает ни по времени, ни по существу с актом рождения человеческого тела, с днем физического появления человека на свет.
Поскольку тело младенца с первых минут включено в совокупность человеческих отношений, потенциально он уже личность. Потенциально, но не актуально.
Личностью — социальной единицей, субъектом, носителем социально-человеческой деятельности — ребенок станет лишь там и тогда, когда сам начнет совершать деятельность. На первых порах с помощью взрослого, а затем и без него.
Ильенков Э.В. Что же такое личность? // Психология личности. Тексты. М., 1982. С. 15.
Вопросы к читателю: Согласны ли Вы с подобной трактовкой "социализации"? Действительно ли орга-
низм новорожденного, предоставленный самому себе, так и остается организмом, телом? Когда именно возникает ; "личность"? Можете ли наанать момент ее рождения? Семейная социализация способствует многогранному формированию данности или ускоряет рождение личности?
Напротив, нестандартные ситуации регулируются с помощью норм, принципов, определяющих ценностную направленность действий.
Нормативное воздействие в семье принимается индивидом, чтобы сохранить свой межличностный статус и получить одобрение от других. Это, однако, не означает, что индивид обязательно разделяет принимаемые им мнения.
При информационном воздействии семьи индивид разделяет семейную картину мира, принимает ее как истинную, но не ищет обязательного одобрения со стороны других.
Семьи "традиционные" и "современные" различаются между собой не как носители нормативного иди информационного влияния, по соотношению их участия в социализационном процессе.
Ослабление сплоченности семьи уменьшает как силу ее нормативного воздействия, так и ее надежность и устойчивость как источник информации для индивида.
В схемах 6 — 1 и 6 — 2 представлены проводники (агенты) социализации и исторические изменения моделей социализации детей в связи с изменением типов семьи, а также стереотипы социализированного и недостаточно социализированного ребенка. Особый интерес вызывает попытка рассмотреть следствия прямой и опосредованной депривации (изоляции) ребенка от семьи. В связи с этим следует обратить внимание на тот механизм социализации, который присущ лишь семье и не наблюдается в действии всех прочих агентов социализации.
...для социального поведения характерен особый акт, а именно — обращенность к чужой жизни и чувство себя в другом. Особая жизненная форма, которую мы назвали социальной, возникает, когда эта потребность в самоотречении ради другого становится ведущей жизненной потребностью.
...Социальная направленность в своем высшем проявлении — это любовь.
Шпрангер Э. Основные индивидуальные типы индивидуальности // |Психология личности. Тексты. М., 1982. С. 58.
Вопрос к читателям: Из шести типов индивидуальности, выделяемых Э. Шпрангером (экономический,
Примечания
1 Применительно к репродуктивному поведению эта схема подробно рассматривается в главе 9.
2 Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1983. С. 123.
3 Carlson A. Family Questions. N.Y., 1988. P. 229; Карлсон А. Семья и конституция // Семья в России. 1995. № 1-2; Карлсон А. Вперед — к прошлому: перестройка семейной жизни в постсоциалистической Швеции // Вести. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. 1995. № 2.
Рекомендуемая литература
1. Андреева Г.М. Социальная психология. М., 1980; 1995.
2. Берне Р. Развитие Я-концепции и воспитание. М., 1986.
3. Берн Э. Игры, в которые играют люди. М., 1988.
4. Волков А.Г. Семья — объект демографии. М., 1986.
5. Кон И.С. Ребенок и общество. М., 1988.
6. Mud М. Культура и мир детства. М., 1988.
7. Ольшанский В.Б. Практическая психология для учителей. М., 1994.
8. Пезешкиан Н. Позитивная семейная психотерапия. М., 1993.
9. Смехзер Н. Социология (гл. 4, 11, 12, 13, 20). М., 1994.
10. Шибутани Т. Социальная психология. М., 1969.
Раздел III
СЕМЬЯ КАК ОБЪЕКТ
ПОТРЕБНОСТЕЙ ЛИЧНОСТИ
И ТИПЫ СЕМЕЙНОГО ПОВЕДЕНИЯ
В этом разделе учебного пособия речь идет о типах семейного поведения личности. Семейное поведение личности реализует наиболее фундаментальные потребности — потребность в браке, сексуальную потребность и потребность в детях и родительстве, которые в совокупности характеризуют потребность в семье. Семейное поведение — в своих конкретных формах брачного, сексуального и репродуктивного поведения — реализует и процесс формирования и жизнедеятельности семьи, выполнения ею основных социальных функций.
Каждый день тысячи людей вступают в брак и разводятся (в России, например, в 1993 г. ежедневно заключалось свыше 3000 браков и регистрировалось более 1800 разводов). Миллионы вступают в сексуальные отношения, многие из которых заканчиваются зачатиями (около 15 тысяч зачатий в день), рожают детей (более 3800 рождений в день), совершают множество других действий и поступков. Все это — частные, хотя и важные события в жизни отдельного человека, отдельной семьи.Но именно эти события образуют процесс возобновления поколений, процесс воспроизводства человеческого рода.
Решение сделать что-то, совершить поступок (например, вступить в брачную связь) — сугубо личное дело. Чтобы понять его, надо многое знать о данном конкретном человеке, о том, кто он, каковы его интересы, убеждения и т.д. Но этого даже, миллионы раз повторенного знания об индивидуальном, конкретном совершенно недостаточно для того, чтобы понять эти явления как общественные, социальные.
Например, в России ежегодно рождается около трехсот тысяч детей, чьи матери не состоят в зарегистрированном браке. И хотя каждое такое рождение уникально и неповторимо, можно найти, однако, много общего в них, такого, что создает в этом явлении некие повторения, правильности и регулярности, устойчивость которых намекает на то, что здесь речь идет об общественном явлении, о социальном процессе, подчиняющемся определенным закономерностям. Скажем, в сельской местности вероятность родить ребенка вне брака выше, чем в городах. Относительно чаще рожают вне брака женщины моложе 20 лет и те, чей возраст превышает 35 лет. Причем эти (и другие) соотношения весьма устойчивы и не меняются от года к году и от территории к территории.
Или возьмем вступление в брак. Молодоженам кажется, что это событие в их жизни неповторимо, непохоже ни на какое другое, что они вступают в брак "по любви" и что никакие внешние по отношению к этой любви обстоятельства не повлияли на их решение соединить свои жизни. А между тем, как и в случае с внебрачной рождаемостью, здесь также обнаруживаются свои правильности, регулярности и закономерности. Оказывается, что с большей вероятностью вступают в брак люди, в чем-то похожие друг на друга, имеющие некоторые одинаковые или близкие характеристики.
Эти примеры можно продолжать и продолжать. Однако и сказанного достаточно, чтобы констатировать: в частной жизни людей, в их сугубо индивидуальном поведении (семейном в данном случае) обнаруживается повторяющееся, закономерное, позволяющее говорить о существовании генерализованных, всеобщих моделей и образцов поведения и деятельности.
Включение этих общезначимых образцов человеческого поведения, связанного с реализацией семьей ее важнейших социальных функций по упорядочению сексуальных отношений и по воспроизводству человеческого рода, в социологическую систему координат — социальная структура, межличностная динамика и социокультурная легитимность (нормативность) — и являются целью того раздела социологии семьи, который направлен на исследование семейного поведения и его основных форм, прежде всего поведения брачного, сексуального и репродуктивного.
Изложению основных теоретических и прикладных результатов исследования семейного поведения посвящен данный раздел учебного пособия. При этом логика изложения будет соответствовать "естественному порядку вещей", в котором рождению детей предшествует вступление в брак (или в фактический брачный союз — сожительство) и нормальные сексуальные отношения.
Глава7 БРАЧНОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Брачное поведение — это поведение, целью которого является удовлетворение потребности в браке, поведение, связанное с выбором брачного партнера (т.е. с брачным отбором). Под брачным отбором понимается процесс, в результате которого из совокупности (пространства) возможных выборов брачного партнера так или иначе, тем или иным способом отбирается тот, в каждом данном конкретном случае единственный партнер (партнерша), который (которая) и становится мужем (женой) или тем, с кем "живут вместе".
Процесс брачного отбора исторически конкретен, он зависит от экономических, социальных, социокультурных и других условий, существующих в обществе. Основные особенности процесса брачного выбора связаны с тем, что в разных культурах и на разных стадиях исторического развития различны как пространство возможных выборов, так и степень свободы индивидуального выбора.
В первом отношении, то есть в том, как определяется пространство возможных выборов брачного партнера, все культуры различаются по тому, допускаются или нет в них повторные браки. Если повторные браки допускаются, если допускается "серийная моногамия" , то совокупность, из которой производится отбор брачного партнера, является предельно широкой и включает в себя как не состоящих, так и состоящих в браке.
Правилом здесь является то, что человек, мужчина или женщина, постоянно доступен для брака, независимо от того, состоит он в браке или нет. Как пишет американский социолог Б. Фарбер, "каждый человек, по крайней мере, теоретически, всегда является потенциальным супругом для всех других лиц противоположного пола. Здесь важно то, что состояние в браке ничуть не ограничивает человека в том смысле, что он продолжает оставаться возможным супругом в позднейших браках"1.
Напротив, в культурах, где повторные браки не допускаются, в культурах традиционной, жесткой моногамии, пространство возможных выборов не включает в себя тех, кто уже состоит в браке. Человек вступает в это пространство по достижении установленного обычаем или законом брачного возраста и покидает его, вступив в брак.
В нашем обществе, то есть в обществе европейского, западного типа, историческая тенденция состоит в переходе от строгой монога-
мии, когда вступление в повторный брак даже в случае овдовения было затруднено (особенно для женщин), к моногамии серийной, когда повторные браки становятся обычным делом.
Например, в России в 1991 г. для четверти как мужчин, так и женщин, вступивших в брак, этот брак был повторным, причем из общего числа вступивших в повторный брак мужчин 88% сделали это после развода (для женщин аналогичная доля равняется 83%). Еще выше доля вступающих в повторный брак в Москве: в том же 1991 г. брак был повторным для 36,4% мужчин и для 32,1% женщин, причем на долю послеразводных приходилось 90% повторных браков мужчин и 88% повторных браков женщин2. Аналогичные данные можно привести и по США. В этой стране в середине 80-х гг. около 46% всех заключаемых браков были повторными по крайней мере для одного партнера3.
Во втором отношении, то есть в том, что касается степени свободы индивидуального выбора, между различными обществами также существуют большие отличия. В некоторых культурах, а в прошлом практически повсюду преобладают браки, организуемые родителями или другими родственниками, под чьей опекой находятся молодые люди. В других доминирует "свободный" выбор, когда основными его "агентами" являются сами вступающие в брак. Однако в любом случае вступление в брак, выбор брачного партнера не являются произвольными. Они подчиняются действию определенных факторов культурного, социального, психологического и даже отчасти социально-биологического характера, к краткому рассмотрению которых мы переходим.
Факторы брачного выбора. Наиболее широкими и одновременно действующими наиболее мощным образом являются культурологические факторы.
Важнейшим из них является так называемое правило эндогамии-экзогамии. Этот термин обычно применяется в этнологии для описания того, как происходит брачный выбор между родами одного племени. Его функциональная роль состоит в ограничении поля возможных выборов брачного партнера, в исключении из него тех, кто не может быть брачным партнером.
В социологии семьи для характеристики процесса брачного отбора в современных условиях употребление этого термина может быть, разумеется, только условным и весьма ограниченным. При этом правило эндогамии следует понимать как предписание (принуждение) выбирать себе брачного партнера из своей собственной этнической группы, но из разных кланов (если они есть). Правило же изогамии запрещает брак внутри собственной семейной группы, то
есть направлено на предотвращение браков между близкими родственниками.
Правило эндогамии, или, как его еще называют, эндогамное давление, действует сильно и жестко, когда речь идет об этнической или расовой принадлежности.
Данные как демографической статистики, так и социологических исследований наглядно подтверждают это.
Бели рассматривать долю лиц, вступивших в брак с представителями другой национальности, среди всех вступивших в брак как выражение действия правила эндогамии, то получим, например, следующую картину. В 1989 г. в бывшем СССР среди основных национальностей тогдашних союзных республик доля лиц, вступивших в брак с представителями других национальностей, составляла (в общем числе браков): среди русских — 16.1% у мужчин и 17.7% у женщин; среди украинцев — 32.4% и 32.1%; среди белорусов -38.5% и 37.2%; среди узбеков — 6.5% и 5.2%; среди казахов -7.3% и 7.3%; среди грузин — 16.5% и 8.8%; среди азербайджанцев — 12.1% и 4.7%; среди литовцев — 11.5% и 12.0%; среди молдаван — 27.9% и 29.0%; среди латышей — 24.7% и 23.6%; среди киргизов — 6.1% и 5.8%; среди таджиков — 13.5% и 11.2%; среди армян — 21.5% и 14.0%; среди туркменов — 8.2% и 4.0%; среди эстонцев — 14.7% и 14.8%4.
Аналогичная ситуация наблюдается и в США. Правда, в этой стране основным избирательным признаком действия правила эндогамии является не этническая, а расовая принадлежность. В 1990 г. из более чем 50 млн брачных пар только 1,8% являлись межрасовыми, причем доля "черно-белых" пар, то есть браков между белыми и афро-американцами, не достигала и полупроцента5.
Правило эндогамии, впрочем, не универсально. В современных культурах, в которых его действие вообще является более слабым, оно к тому же практически снимается в случаях, если вступающему в брак более 30 лет, или если брак — повторный. В крупных городах правило эндогамии практически не действует. Его действие также резко ослабевает на территориях со смешанным по этническому составу населением, где контакты и общение между представителями различных национальностей являются более частыми и интенсивными.
Правило экзогамии, в противоположность правилу эндогамии, обладает универсальным и жестким действием, подкрепляясь в ряде случаев правовыми нормами, прямо запрещающими брак внутри одного клана. Хорошо известное всем табу инцеста является ярким примером социокультурного запрета, редуцирующего действие пра
вила экзогамии применительно к близким родственникам и не допускающего браков между родителями и детьми, братьями и сестрами, кузенами и кузинами.
К социологическим факторам брачного выбора относятся гомогамия и близость (соседство).
Термин "гомогамия" обычно употребляется для обозначения тенденции заключения браков между людьми, обладающими некоторыми общими или сходными характеристиками — социальными, психологическими, физическими и т. д. Противоположная тенденция обозначается термином гетерогамия6. Вероятность того, что у людей возникнет взаимная симпатия и притяжение друг к другу и что они вступят в брак выше в том случае, если они похожи друг на друга в том или другом отношении.
Обратите внимание, что понятия эндогамия и гомогамия зачастую сближаются. Однако между ними есть разница, которая заключается в том, что перенесенный в социологию семьи термин эндогамия обозначает, по сути, некое социокультурное принуждение, заставляющее индивида действовать в брачном выборе определенным образом.
Термин же "гомогамия" (соответственно и гетерогамия) является чисто социологическим (хотя им также пользуются и этнологи), означающим, что браки между индивидами со сходными индивидуальными характеристиками являются более вероятными, чем браки между индивидами, чьи характеристики сильно отличаются друг от друга. Это различие необходимо иметь в виду.
Социологические теории, рассматривающие гомогамию как один из основных факторов выбора брачного партнера, утверждают, что важнейшими характеристиками в этом отношении являются: возраст, этническая принадлежность, социальный статус, образование, уровень интеллекта, внешность и... совместимость внутренних часов7. При этом наибольшей является роль возраста, этнической принадлежности и образования. О роли этнической принадлежности речь шла выше. Добавим только, что, помимо действия правила эндогамии, в том, что касается этнической принадлежности, действуют и чисто социологические факторы, прежде всего степень этнической однородности той или другой территории.
Роль возраста в брачном отборе подтверждается многочисленными статистическими и социологическими данными. При этом роль возраста несколько специфична, поскольку в этом случае более вероятным является не совпадение (равенство) возрастов партнеров, а небольшое превышение возраста партнера мужского пола.
Например, в 1993 г. в Российской Федерации было заключено 1 106 723 брака. Из них браки, в которых невеста была старше жениха, составляли 11%. Браки, в которых жених и невеста имели одинаковый возраст (точнее говоря, их возраст находился в одном и том же пятилетнем возрастном интервале), — 40%. И, наконец, браки, в которых жених был старше невесты, — 49%. При этом почти две трети таких браков составляли те, в которых возраст жениха был на один пятилетний интервал больше, чем возраст невесты8.
Аналогичные данные дают и социолого-демографические исследования. Например, в проведенном нами исследовании репродуктивного поведения двухдетных московских семей "Москва—1978" было получено следующее совместное распределение возраста респонден-ток и их мужей на момент вступления в брак (табл. 7—1)9.
Таблица 7 - 1
Возраст муха и жены в двухдетных московских семьях
На момент вступления в брак.
"Москва-1978", %
Коэффициенты ассоциации браков по образованию. Россия, 1989
По брачному состоянию.
Россия, 1989 г.
Примечания
1 См. об этом в главе 4; см. также: Детность семьи: вчера, сегодня, завтра. М., 1986. С. 10-25.
2 Messenger J.S. Sex and Repression in an Irish Folk Community // Human Sexual Behavior. New York, 1971. P. 3-37; см. также: Лев-Старович 3. Секс в культурах мира. М., 1991. С. 154-157. Здесь же на с. 119-170 можно найти интересный обзор типов сексуальных культур в мире.
3 См.: Кон И.С. Введение в сексологию. М., 1988. С. 183-186.
4 Simon W., Gagnon J.H. Sexual Scene. New Brunswick, 1967. See also: Clayton R.R., Bokemeier J.L. Premarital Sex in 70 th. //Journal of Marriage and the Family. Nov. 1980. V. 42, No 4. P. 45 (Decade Reviev: Family Research, 1970-1979). Далее этот источник будет обозначаться: Decade Reviev 1970th.
5 Кон И.С. Цит. соч. С. 177.
6 См. там же. See also: Clayton R.R., Bokemeier J.L. Op. cit. // Decade Reviev 1970th. P. 45.
7 Кон И.С. Цит. соч. С. 107. Здесь же можно найти обзор социокультурных аспектов сексуального поведения.
8 Adolescent Reproductive Behaviour. Evidence from Developed Countries. V. I. New York, 1988 (Population Studies, No 109). P. 1.
9 Shorter E. Female Emancipation, Birth Control and Fertility in European History. Cit. in: Handbook of Sexology. Amsterdam et al. 1978. P. 269, 275.
10 Bastardy and its Comparative History. Cambridge, 1980. P. 1-65. Цит. по: Кон И.С. Указ. соч. С. 139.
11 См.: Кон И.С. Указ. соч. С. 140; Handbook of Sexology. P. 269.
12 См.: Кон И.С. Указ. соч. С. 140.
13 Речь идет о повозрастных коэффициентах рождаемости, то есть о числе рождений на 1000 женщин соответствующего возраста, а также о так называемом коэффициенте подростковой рождаемости _ сумме одногодичных повозрастных коэффициентов для возрастов от 13 до 19 лет.
14 Livi-Bacci M.., Ventisette М. Pregnancy and Childbearinj; in Adolescence in Countries with Low Fertility. Wash., 1980. Ch. 10; Van de Kaa D. Europe's Second Demographic Transition // Population Bulletin. V. 42. No 1.March 1987.
15 Westoff Ch.F., Calot G., Foster A.D. Teenage Fertility in Developed Nation: 1971-1980 // Family Planning Perspectives. V. 15. No 3. May/June 1983. P. 105-110.
16 Население СССР. Статистический ежегодник. М., 1989. С. 328, 333, 339; Численность, состав и движение населения в РСФСР. М., 1989. С.' 114; Численность, состав и движение населения в Российской Федерации. М., 1992. С. 144-146.
17 Рассчитано по: Демографический ежегодник. 1991. М., 1992. С. 230.
18 Adolescent Reproductive Behaviour. Evidence from Developed Countries. Vol. I. New York, 1988. P. 45, 47.
19 Сегодня. 1993. 30 декабря.
20 Clayton R.R., Bokemeier J.L. Op. cit. // Decade Reviev 1970th. P. 40-43.
21 Jessor L., Jessor R. Problem Behavior and Psychosocial Development: a Longitudinal Study of Youth. New York, 1977.
22 Presser H.B. Social Factors Affecting the Timing of the First Child // The First Child and Family Formation. Carolina Population Center. P. 167.
23 Card J.J. Long-Term Cosequences for Children of Teenage Parents // Demography. 1981. No 2. P. 153.
24 Kahn J.R., Anderson K.E. Intergenerational Patterns of Teenage Ferility // Demography. 1992. No 1. P. 39-57.
25 Ibid. P. 54-55.
26 Ibid. P. 55.
27 Кон И.С. Цит. соч. С. 251.
См.: Голод С.И. Стабильность семьи: социологический и демографический аспекты. Л., 1984.
29 Петраков А.А. Демографический мир семьи. Ижевск, 1988. С. 101.
30 Knox D., Schacht С. Choices in Relationships. An Introduction to Marriage and the Family. 3rd Edition. Saint Paul et al. 1991. P. 320.
31 Kephart W.M., Jedlicka D. The Family, Society and Individual. New York, 1991. P. 250.
32 Кон И.С. Цит. соч. С. 159. 33,Там же.
34 Greenblat C.S. The Salience of Sexuality in the Early Years of Marriage // Journal of Marrige and the Family. May 1983. P 289-299
35 Ibid. P. 292.
36 Кон И.С. Цит. соч. С. 252—253; Knox D., Schacht C. Op. cit. P. 320; Jasso C. Marital Coital Frequency and the Passage of Time // American Sociological Review. 1985. V. 50. P. 224—241.
37 Blanc Ann K., Rutenberg Naomi. Coitus and Contraception: The Utility of Data on Sexual Intercourse for Family Planning Programs // Studies in Family Planning. 1991. V. 22. No 3. P. 170.
38 Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. М., 1987. С. 233.
39 Кон И.С. Цит. соч. С. 251; Knox D., Schacht C. Op. cit. Р. 320-321.
40 Blanc Ann К., Rutenberg Naomi. Op. cit. P. 171-172.
41 Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. М., 1987. С. 233.
42 Blanc Ann К., Rutenberg Naomi. Op. cit. P. 171.
43 Ibid. P. 172.
Глава 9
РЕПРОДУКТИВНОЕ ПОВЕДЕНИЕ
Под репродуктивным поведением понимается система действий и отношений, опосредующих рождение определенного числа детей в семье (а также вне брака). Специфика социологического изучения рождаемости, собственная и уникальная ниша социологии семьи в этом изучении заключается в том, что внимание социолога направлено на анализ репродуктивного поведения миллионов семей и индивидов, отдельные события в жизни которых, связанные с рождением детей, сливаются, интегрируются в процесс рождаемости, на уровне населения изучаемый демографией.
Уровень рождаемости, складывающийся на той или иной территории (стране, регионе, континенте, земном шаре) в тот или иной период времени и измеряемый хорошо известными в демографии показателями (общий и суммарный коэффициент рождаемости, специальный коэффициент рождаемости и др.), является функцией двух переменных. Одна из них — это демографическая структура, т.е. распределение населения по полу и возрасту, брачному состоянию и другим параметрам. Другая — репродуктивное поведение, выражением которого в демографии является среднее число детей в семье или среднее число детей, рожденное женщиной за всю ее жизнь.
Как и всякое человеческое поведение, репродуктивное поведение ограничено определенными рамками, задающими нижний и верхний пределы его действия, пределы вмешательства человека в естественный цикл деторождения. Эти рамки заданы, с одной стороны, физиологически, характеризуя исторически конкретный потенциал рождаемости, максимально возможное число детей, которое может ро-
дить женщина в течение своей жизни в заданных условиях (демографические структуры, состояние здоровья, прежде всего репродуктивного, уровень смертности и т.д.). С другой стороны, эти рамки заданы системой социального контроля, определяющего, в какой конкретно степени будет реализован этот социально-биологический потенциал рождаемости, какое конкретно число детей будет рождено женщиной.
Понятие репродуктивного поведения имеет отношение к этой последней, к системе социального контроля. Именно оно определяет, сколько детей и через какой период времени будет иметь семья. Однако, поскольку репродуктивное поведение может развертываться только в пределах биологического потенциала рождаемости, необходимо предварительно ввести несколько понятий, характеризующих эту физиологическую основу репродуктивного поведения.
Под плодовитостью в современной демографии и социологии семьи понимается биологическая способность женщины, мужчины, брачной пары к зачатию и рождению живых детей. Плодовитость как способность к деторождению следует отличать от фактического деторождения, характеристикой которого является число рожденных детей. Теоретически возможный диапазон плодовитости весьма широк: она варьирует от бесплодия до 35 рождений в одноплодных родах. Однако реально считается, что средняя видовая плодовитость человека не превышает 15-16 рождений за всю жизнь.
Термин бесплодие означает неспособность зрелого организма воспроизводить потомство, или просто неспособность к рождению. Обычно бесплодным считается брак (брачный союз), в котором в течение трех лет и при условии неприменения контрацепции не происходит рождения ребенка либо из-за отсутствия зачатий, либо из-за того, что беременности заканчиваются или самопроизвольным абортом или рождением мертвого ребенка.
В первом случае при условии нормальной половой жизни говорят о стерильности, то есть о неспособности к зачатию. При этом различают стерильность постоянную (в старших возрастах, после достижения менопаузы), в репродуктивном периоде (как следствие заболевания или операции стерилизации) и временную (в период беременности, послеродовая или послеабортная аменоррея как результат применения контрацепции); естественную (вызванную нормальными физиологическими причинами: возрастом, беременностью, кормлением грудью, аменорреей и пр.) и искусственную (контрацеп-
тивную), а также патологическую (из-за болезней и травм); абсолютную (с нулевыми шансами на зачатие) и относительную (при сохранении некоторой вероятности зачатия).
Бесплодие является одним из факторов инфертильности, т.е. отсутствия рождений. Инфертильность может быть также результатом искусственного прерывания беременности, а также полного отсутствия сексуальных отношений на протяжении или всего репродуктивного периода, или какой-то его части (из-за отсутствия брака, длительного разделения супругов или абстиненции).
Инфертильность вместе с возможной младенческой и детской смертностью является причиной бездетности, т.е. отсутствия детей в семье1.
Понятие плодовитости, задавая физиологические рамки рождаемости, очерчивает одновременно и диапазон действия репродуктивного поведения, исключительным результатом которого является то, что среднее фактическое число детей в семье оказывается существенно отличным от возможного.
В социологическом изучении репродуктивного поведения важную роль играют понятия репродуктивного цикла и репродуктивного процесса человека.
Под репродуктивным процессом понимается определенная последовательность репродуктивных событий на протяжении всей жизни индивида или семьи, связанных с рождением детей и являющихся результатом совместного действия биологических (физиологических) факторов рождаемости и социального контроля репродуктивного поведения. Понятие репродуктивного процесса отражает эмпирически наблюдаемую и фиксируемую (статистически или социологически) последовательность событий репродуктивного цикла.
Репродуктивный цикл — повторяющаяся последовательность основных репродуктивных событий (coitus, зачатие, роды).
Репродуктивный процесс человека состоит из большого числа повторяющихся репродуктивных циклов. Важной характеристикой репродуктивного цикла является его полнота: цикл является полным, если содержит все свои основные события, т.е. полную последовательность "coitus — зачатие — роды". Выпадение одного из них делает цикл неполным. Это возможно как в силу "естественных", физиологических причин, так и вследствие "сознательного" вмешательства в "естественный" ход событий, т.е. в случае добровольной или вынужденной абстиненции, применения контрацепции или искусственного прерывания беременности.
Схема 9—1 СХЕМА РЕПРОДУКТИВНОГО ПРОЦЕССА ЧЕЛОВЕКА
Antonov 91 5
Схема 9—2 СХЕМА РЕПРОДУКТИВНОГО ЦИКЛА ЧЕЛОВЕКА
СТРУКТУРА ДИСПОЗИЦИОННОЙ РЕГУЛЯЦИИ РЕПРОДУКТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
ПРОЯВЛЕНИЕ ИНДИВИДУАЛЬНОЙ ПОТРЕБНОСТИ
В ДЕТЯХ В РАЗЛИЧНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ЖИЗНИ,
ОПИСЫВАЕМЫХ ФОРМУЛИРОВКАМИ ВОПРОСОВ
О ПРЕДПОЧИТАЕМОМ ЧИСЛЕ ДЕТЕЙ В СЕМЬЕ
установки и потребности в детях. Этот комплексный показатель обязательно должен включать в себя и фактическую детность, поскольку, например, желание иметь третьего ребенка у бездетных, однодетных и двухдетных супругов совершенно различно по своей значимости.
В качестве примера такого рода комплексного показателя приведем индекс степени удовлетворения потребности в детях, примененный в ходе исследования репродуктивного поведения двухдетных семей в Москве в конце 70-х гг. Этот индекс построен путем комбинирования пяти показателей — фактической детности (имеющегося в семье числа детей); ответа на вопрос о том, хочет ли респондент иметь детей больше, чем есть в момент опроса; ответов на два вопроса об ожидаемом числе детей и на вопрос о желаемом их числе. Методика построения индекса ясна из схемы 9—6.
Схема 9—6
ПОСТРОЕНИЕ ИНДЕКСА СТЕПЕНИ УДОВЛЕТВОРЕНИЯ ПОТРЕБНОСТИ В ДЕТЯХ (ПВД)
ТИПЫ ПРОБЛЕМНОГО И РУТИННОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ РЕПРОДУКТИВНЫХ СИТУАЦИЙ
Примечания
1 См.: Борисов В.А. Перспективы рождаемости. М., 1976. С. 19-21, 33-35; Демографический Энциклопедический Словарь. М., 1985, С. 38, 152, 329, 447; Энциклопедический Словарь "Народонаселение". М., 1994. С. 21, 23, 156, 321, 488.
2 Davis K., Blake Judit. Social structure and fertility: an analitic framework // Economic Development and Cultural Change. 1956. V. 4.
3 Цит. по: Детерминанты и последствия демографических тенденций. Т. I. Часть вторая. ООН. Нью-Йорк, 1973. С. 209.
4 Детерминанты и последствия... С. 212.
' 5 Hill R., Stycos J.M., Back K.W. The family and population control. Chapel Hill. 1959. P. 220; Хилл Р. Семейные решения и социальная политика: социологический аспект // Изменение положения женщин и семья. М., 1977. С. 200-220.
6 Freedman R. The Sociology of Human Fertility // Current Sociology. V. 10-11, 1961-62. P. 35-42; Fredman R. Fertility Determinants // World Fertility Survey: An Assesment. New York, 1987.
P. 274-275.
1 Борисов В.А. Перспективы рождаемости. С. 177.
8 Ядов В. А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности // Методологические проблемы социальной психологии.
М., 1975. С. 93.
9 Антонов А.И. Социология рождаемости. М., 1980. С. 91-93,
106—115.
1 0 Там же; см. также: Борисов В.А. Перспективы рождаемости. С. 174-182; Бойко В.В. Малодетная семья. М., 1980. С. 46-64. Американский социолог Л.Бернард в своей книге "Instinct: Study in Social Psychology", опубликованной в 1924 г., основываясь на анализе более чем 2000 работ 1700 авторов, насчитал у них упоминания 15798 инстинктов (1). В результате он пришел к выводу, что понятие инстинкта слишком неопределенно, применяется некритически и практически бесполезно в социологии (См.: Ионин Л.Г. Понимающая социология. М., 1979).
11 См.: Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. М., 1987. С. 7; СССР: Демографический диагноз. М., 1990. С. 325.
12 Обзор применения идеального, желаемого и ожидаемого чисел детей см.: Антонов А.И. Социология рождаемости. С. 120-123, 153-162 (здесь дается также критика идеального числа детей); Белова В.А., Дарский Л.Е. Статистика мнений в изучении рождаемости. М., 1972. С. 5-97; Энциклопедический Словарь "Народонаселение".
С. 138, 147, 281, 320.
13 Цит. в: Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. С. 70-71.
14 См.: Антонов А.И. Социология рождаемости. С. 163-167; Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. С. 81-88; Рабочая книга социолога. М., 1976. С. 228-231.
15 Kiser С. The Indianopolis study of social and psychological factors affecting fertility // Research in family planning. Princeton, 1962.
16 Bogue D. Principles of Demography. New York, 1969. P. 840-841.
17 См.: Антонов А.И. Социология рождаемости. С. 143-147.
18 О моделировании репродуктивного поведения см., например: Баркалов Н.Б. Моделирование демографического перехода. М., 1984; он же Микроимитационная модель рождаемости поколения // Городская и сельская семья. М., 1987; Елизаров В.В. Перспективы исследований семьи. М., 1987; Демографическое моделирование // Энциклопедический словарь "Народонаселение". М., 1994 и др. работы.
19 См. об этом: Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. С. 233-240.
20 Bongaarts J. Do reproductive intentions matter // International Family Planning Perspectives. V. 18. No 3. Sept. 1992. P. 103.
Рекомендуемая литература
1. Антонов А.И., Медков В.М. Второй ребенок. М., 1987.
2. Борисов В.А., Синельников А.Б. Брачность и рождаемость в России: демографический анализ. М., 1995.
3. Голод С.И. Стабильность семьи. Л., 1984.
4. Кон И.С. Введение в сексологию. М., 1988.
5. Народонаселение. Энциклопедический словарь. М., 1994.
6. Проблемы родительства и планирования семьи. М., 1992.
7. Покровский Н.Е. (ред.) Лабиринты одиночества. М., 1989.
8. Семья на пороге третьего тысячелетия. М., 1995.
9. Янкова З.А. Городская семья. М., 1979.
Раздел IV
СОЦИАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
СЕМЬИ И СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ
Современная ситуация в России (экономический кризис, нагнетание социальной и политической напряженности, межэтнические конфликты, растущая материальная и социальная поляризация общества и т.д.) обострила положение семьи. У миллионов семей резко ухудшились условия реализации социальных функций — репродуктивной, экзистенциального содержания и первичной социализации детей. Проблемы российской семьи выходят на поверхность, становятся заметными не только для специалистов.
Это падение рождаемости, рост смертности, уменьшение брачно-сти и рост разводимости, увеличение частоты добрачных половых связей, увеличение частоты ранних и сверхранних, а также внебрачных рождений. Это и беспрецедентный рост числа отказов от детей и даже их убийств, и галопирующая подростковая и увы, детская преступность, и нарастание эмоционального отчуждения между членами семьи. Это и растущее предпочтение так называемых альтернативных форм брачной и семейной жизни, включая рост числа одиночек, неполных семей, бракоподобных отношений и квазисемей геев и лесбиянок, рост числа брачных сожительств. Это и рост семейной девиации — злоупотребления алкоголем и наркотиками, семейного насилия, включая инцестуозное.
Нет недостатка и в интерпретациях причин и следствий этих негативных явлений в жизни семьи и общества. Особенностью большинства из них является лопытка списать многие проблемы семьи и демографического кризиса России на современные социально-экономические процессы, на связанные с проведением экономической и социально-политической реформы кризисные явления в экономике, социальной жизни и политике или на происки каких-то враждебных сил.
Но ограничение причин кризисных явлений российской семьи только современным контекстом является совершенно неправомерным. Мы имеем здесь дело с длительным процессом отмирания многодетности семьи. Корни его кроются в тех радикальных преобразованиях, которые произошли в Европе и Северной Америке в XVII-XX вв. под влиянием индустриализации.
Современный социально-экономический спад лишь обнажил семейный кризис, но не привнес в него ничего принципиально нового. Негативные процессы семьи, утрата ею столь высокого и значимого в прошлом места в социальной структуре носят глобальный характер, присущи всем без малейшего изъятия странам, пережившим или переживающим наступление индустриальной эпохи, в основе которой — крупное машинное производство на базе разделения труда и индивидуального трудового найма.
Причины неблагоприятных тенденций семьи — не в отдельных, подчас, может быть, значимых и важных материальных и других условиях жизни, а в том, что изменился (и при том радикально) сам образ жизни людей в современных обществах индустриального типа, в наиболее существенных чертах современной цивилизации независимо от конкретно-исторических форм ее существования. Не случайно, что те самые негативные явления и тенденции, о которых говорилось в начале раздела, наблюдаются и в странах с наиболее благоприятной экономической и социально-политической ситуацией — в США, в странах Западной и Северной Европы и т.д.
Специфика исторического пути России (СССР — в недалеком прошлом), ее "особость" состоит на самом деле лишь в том, что продвигаясь по общему для всех пути, она оказалась полем гигантского эксперимента по насильственной и ускоренной реализации социалистической идеи. Причем эта идея была истолкована к тому же в тоталитарном, казарменном, а потому целиком этатистском духе. Это определило и остроту общих для всей индустриальной цивилизации социальных проблем, в том числе и проблем семьи и воспроизводства населения, а также то, как и с какой эффективностью эти проблемы у нас пытались "решать". И как их пытаются решать до сих пор.
Важно усвоить и понять, что кризис семьи не является чем-то, возникшим только в самые последние годы. Кризисные тенденции — не случайность, не отклонение с якобы "правильного" пути. Суть их — в резком обострении и обнажении фундаментальных процессов, на которые наше общество закрывало глаза, которые не приз-
навались ни официальной пропагандой, ни общественным мнением (за редким исключением). Соответственно, когда социально-экономический спад закончится, когда произойдет "оздоровление" экономики, социальной и политической жизни, то результатом этого будет не "исправление" и не "излечение" семьи и семейной жизни, как многие думают, а лишь возврат (если он вообще возможен) к, так сказать "нормальному" течению ценностного кризиса семьи.
' Однако такой вариант практически невозможен при спонтанном ходе событий, когда отсутствуют целенаправленные воздействия на семью со стороны общества, когда у политиков отсутствует хотя бы малейшее убеждение в необходимости такого рода воздействий.
Выше (глава 4) были описаны те радикальные изменения семьи, которые были привнесены в ее жизнь спонтанным ходом социальноэкономического развития на основе рыночных, конкурентных процессов, однако при возрастающей роли государства. Эту феноменологию семейных изменений не отрицает никто из исследователей семьи, но оценка этих изменений различными учеными, как отечественными, так и зарубежными, оказывается принципиально различной.
При этом все разнообразие точек зрения на описанные семейные изменения может быть сведено практически к двум основным аксиологическим перспективам, или парадигмам, в рамках которых интерпретируется вся семейная проблематика и вырабатываются подходы
" к ее практическому разрешению. Одна из этих парадигм — это парадигма, которую можно охарактеризовать как парадигму модернизации (она же — парадигма здравого смысла, парадигма помех). Другая — это парадигма кризиса семьи.
В рамках первой из них — парадигмы модернизации — как позитивные, так и негативные изменения семьи воспринимаются и интерпретируются как частные, специфические проявления общего и положительного (прогрессивного) процесса модернизации семьи и воспроизводства населения, смены одного их типа ("традиционного") другим ("современным"). Модернизация семьи при этом рассматривается как часть, проявление, элемент модернизации всего общества. Именно поэтому все характеристики этой последней автоматически и со знаком "плюс" переносятся и на семью. Именно поэтому, далее, речь в рамках этой парадигмы может идти лишь о временных и локальных несоответствиях и проблемных ситуациях. Эти ситуации рассматриваются как результат действия в общем-то преходящих и поверхностных факторов, отражаю-
щих главным образом неодинаковую скорость процессов модернизации различных подсистем на отдельных территориях и в отдельные периоды.
В отечественной демографии и фамилистике эта концепция в теоретическом плане представлена в работах А. Г. Вишневского1. Так, анализируя процессы изменения семьи и воспроизводства населения в бывшем СССР и в России, А.Г. Вишневский утверждает, что семья "оказалась на пороге нового кризиса", столкнувшись "с новыми проблемами" и в "значительной степени" утратив "способность выполнять многие жизненно важные для человека и общества функции" из-за "непоследовательности и незавершенности происходящих с семьей перемен"2. Иными словами, "новый кризис семьи" связан с тем, что семейные перемены отставали от обусловивших их "закономерных сдвигов в жизни советского общества в ходе обновления его экономической и социальной структуры (индустриализация, урбанизация, секуляризация сознания, эмансипация женщин и детей и т.п.) "3.
Соответственно общество, если сочтет необходимым вмешаться в течение семейных процессов, может лишь стремиться к устранению негативных последствий ("преодоление разлада", "содействие формированию новых демографических отношений" и т.п.), или к их компенсации мерами адекватной ("увязанной с историческими целями") семейной и демографической политики, т.е. всего-навсего к "минимизации последствий кризиса для семьи и общества"4.
Другая же парадигма — парадигма краха семьи как социального института — те же самые семейные изменения рассматривает как исторически конкретные выражения глобального системного кризиса семьи, вызванного к жизни не какими-то случайными, временными несоответствиями, негативными явлениями и проблемными ситуациями, а коренными, сущностными, атрибутивными чертами индустриально-рыночной цивилизации.
Парадигма кризиса семьи как социального института ориентирует исследователя семьи и практического политика рассматривать негативный характер семейных изменений, проблем, порождаемых ими, именно как выражение такого кризиса, охватившего семью и ценности семейного образа жизни. Этот кризис есть глобальная проблема современности, равновеликая, по крайней мере, экологической.
Концепция кризиса семьи ориентирует не на внешние по отношению к семье причины неблагоприятных явлений, как бы важны они ни были сами по себе, не на "помехи" эволюционному ходу
событий, а на пороки социальной организации рыночно-индустриального типа.
Ослабление социально-нормативной регуляции семейности, трансформация культурных символов и образцов, снижение ценности брака, семьи с детьми, единства всех семейных поколений — вот те социокультурные процессы, которые раскрывают сущность кризиса семьи. Они же делают бесперспективной ориентацию социальной политики только на устранение или коррекцию негативных последствий спонтанной эволюции семьи.
Понимание семейных изменений и семейных проблем и соответственно семейной политики, которое вытекает из парадигмы кризиса семьи, не является общепринятым. Более того, его придерживается меньшинство как отечественных, так и зарубежных специалистов в области семьи и демографии. На то есть свои причины, как общие для всех развитых стран, так и специфические. Если говорить специально о России, то одной из таких специфических причин является то, что в нашей стране на протяжении весьма длительного периода фамилистика и демография могли развиваться лишь в рамках идеологии марксизма-ленинизма. Фактически существовала такая ситуация, когда во всех дисциплинах, так или иначе изучающих семью и демографические процессы, господствовал вульгарно-социологический подход, в рамках которого не было места не только для противоречия и антагонизма, но даже для каких-либо расхождений в интересах личности и общества.
Рассмотрение соотношения интересов семьи и личности, с одной стороны, и общества (государства) — с другой, в терминах тождества или единства является одной из наиболее существенных черт парадигмы здравого смысла, особенно в нашей стране, где фамилистика и демография рассматривались как классовые, идеологические науки. Утверждалась безусловная гармония общественных и личных интересов также и в сфере развития семьи и воспроизводства населения (как и во всех прочих). Декларировалась чрезвычайно высокая ценность детей и семьи при социализме и соответствующая индивидуальная потребность в детях, реализации которой якобы мешают лишь внешние по отношению к социализму и "временные" обстоятельства и условия. Разумеется, тезис о "гармонии личного и общественного" претерпел существенные изменения от его вульгарного декларирования в предвоенные годы до более тонких и завуалированных интерпретаций.
Вплоть до самых последних лет это было "законом" существования отечественной идеологизированной демографии и фамилистики.
Первые работы, в которых содержались попытки преодолеть односторонность парадигмы здравого смысла, появились лишь в 70-е гг. Их авторы, в том числе и авторы настоящего учебника, стремились понять современные тенденции семейных изменений и демографических процессов, исходя из иных теоретических и аксиологических предпосылок, в рамках новой парадигмы, центральным пунктом которой стало восприятие семейных изменений в контексте глобального кризиса семьи, угрожающего самому существованию человеческого рода.
Противостояние и борьба двух парадигм (модернизации и кризиса семьи) не стали достоянием истории, хотя система, которую обслуживала одна из них, ушла в прошлое. Это противостояние и эта борьба продолжаются и сейчас. Преобладание, популярность одной из них,названной здесь парадигмой модернизации или здравого смысла, затрудняет как адекватную оценку новейших демографических тенденций, так и выработку эффективной семейной политики в России, политики, ориентированной на укрепление семьи как социального института, на радикальное изменение ее положения в обществе, на изменение самого общества в сторону его большей респонсивности к семье и ее проблемам. Весь этот комплекс вопросов является предметом рассмотрения заключительного раздела учебника.
Глава 10
СЕМЕЙНАЯ ПОЛИТИКА
Необходимостьсемейной политики, ее сущность и содержание. Необходимость семейной политики определяется теми неблагоприятными последствиями изменений структуры и функций семьи, которые были инициированы спонтанным ходом исторического развития, процессами индустриализации, урбанизации, другими связанными с ними процессами и которые в своей совокупности характеризуют кризис семьи как социального института.
Будучи всеобщими и глобальными по своему характеру и равновеликими по своим последствиям экологическому кризису, эти процессы в нашей стране приобрели специфическую окраску, соединившую в себе влияние особенностей нашего исторического пути в советскую и постсоветскую эпохи.
Первая из них состоит в том, что "естественный" процесс трансформации семьи, процесс "перехвата" ее социальных функций дру-
гими институтами, процесс вытягивания из семьи на арену рыночной экономики практически всех ее членов одного за другим был насильственно ускорен и стимулирован всей мощью тоталитарного государства (индустриализация народного хозяйства и коллективизация) и искусственно сжат до исторически ничтожных сроков, благодаря чему его последствия оказались более разрушительными и трагичными, чем в других странах, шедших "нормальным" путем.
С этим же была связана и гипертрофированная роль государства, выразившаяся не только в ускорении и "подталкивании" процессов семейных изменений, но и в том, что семейные функции "перехватывались" именно государством или его органами, а не какими-то иными социальными институтами. Суперэтатизация (сверхогосударствление) всей социальной жизни ускорила наступление семейного кризиса, разрушительно сказалась на семье и семейных ценностях, независимо от того, в каких именно формах (насильственных, как в 20-е и 30-е гг., или более мягких, как в послевоенный период, и особенно в годы так называемого застоя) осуществлялось вмешательство государства в жизнь семьи.
Семья как социальный институт оказалась подорванной и, начиная с середины 60-х гг., практически перестала выполнять свои основные функции, прежде всего репродуктивную.
Вторая особенность нашего исторического развития, о которой необходимо сказать применительно к проблематике семейного кри-зиса в России, относится уже к нашим дням. Это — некоторые черты проводимой в нашей стране экономической реформы, других экономических, социальных и политических преобразований. Речь прежде всего идет о том, что реформаторы практически не учитывают интересы семьи в процессе этих преобразований. Эти интересы, напротив, скорее игнорируются. И дело здесь не в чьем-то злом умысле.
Просто практически любые принимаемые в ходе преобразований решения исходят из имплицитно принятой предпосылки — объект этих решений и этих мер видится в отдельном ("изолированном") индивиде, лишенном признаков пола и принадлежности к какой-либо первичной социальной общности, семье прежде всего. Следовательно, спонтанный процесс семейных изменений, процесс девальвации семейных ценностей продолжается, притом в ускоренном темпе.
Причина этого "ускорения" — в наложении долговременных тенденций семейных изменений на воздействия социально-экономи-
ческого и политического кризиса в стране. Это наложение сыграло свою роль также и в том что семейные проблемы стали рассматриваться общественностью, прессой, политиками и даже частью специалистов исключительно в контексте этого кризиса, в контексте последствий радикальной экономической реформы. Тенденции семейных изменений связываются почти исключительно с реально наблюдаемым падением уровня жизни большинства семей, особенно семей с несколькими детьми, неполных и некоторых других.
Эти особенности исторического пути России и стали причиной того, что семейная политика стала рассматриваться главным образом как организуемая, направляемая и финансируемая государством (его бюрократическим аппаратом) социальная защита семей от нищеты, от вызванного инфляционным натиском снижения благосостояния. Отсюда — представление о необходимости компенсации этого снижения путем предоставления семьям материальной помощи. Причем нехватка финансовых, ресурсов делает эту помощь весьма скромной, лишь в малой мере компенсирующей инфляционное падение уровня жизни растущей части семей.
Эта скромность отражает и наличие более приоритетных устремлений правительства по сравнению с социальной политикой, а в рамках последней — более приоритетных сфер социальной помощи (пенсионеры, беженцы и т.п.). Однако, и это симптоматично, правительство склонно выделять в контексте социальной защиты населения деятельность, называемую многими семейной политикой.
Более того, у нас в стране в мае 1993 г. даже принята Концепция государственной семейной политики Российской Федерации, которая, по идее, должна служить ориентиром деятельности федеральных и региональных властей. Однако изучение этой Концепции раскрывает ее во многом конъюнктурный характер.
И дело не только в том, что ее "одобрил" Национальный Совет по подготовке и проведению Международного года семьи в Российской Федерации, в чем явно проявилось стремление "быть на уровне", "не отстать" от мирового сообщества. Главное, ее содержание ориентирует деятельность государства и его органов на решение именно краткосрочных, конъюнктурных задач, связанных, как сказано в документе, с улучшением материальных условий жизнедеятельности семей, профилактикой бедности и поддержкой малоимущих семей. Неудивительно поэтому, что Концепция семейной политики содержит план первоочередных мер, но в ней нет ни слова о долгосрочных задачах и мерах.
Все это говорит об отсутствии у федеральных властей представлений о долгосрочном характере семейной политики, о необходимости системы мер, направленных на укрепление семьи как социального института. Сиюминутная направленность этих мер, ограничение задач политики злобой дня ("первоочередные меры" в отсутствии мер длительного характера) делает их политикой малых дел, малых сумм и малой пользы. Хотя, разумеется, нельзя отрицать, что ь условиях, когда семья ходом истории, а точнее политикой государства лишена возможности автономного самообеспечения, эти меры, эта компенсация падения жизненного уровня какой-то реальный смысл все же имеют.
Фактически то, что сейчас называют семейной политикой, будучи в содержательном плане материальной помощью бедным, концептуально и аксиологически отражает политическое предпочтение изолированной нуклеарной семьи с одним-двумя детьми. И не потому, что эти предпочтения зафиксированы в Концепции или какой-либо другой программе. Этого как раз к нет.
Дело в том, что спонтанный .ход событий именно этот тип семьи делает самым массовым, модальным, говоря статистически. Многообразие семейных структур сведено до унылой тотальности мало-детности, до обезличенной стандартности этого единственного типа семьи и репродуктивного поведения. Это само по себе резко снижает семейную стабильность, ухудшает положение семьи как социального института, который предполагает плюрализм семейных структур, включая многопоколенные семьи с тесными родственными связями или, по крайней мере, нуклеарные семьи с несколькими детьми.
Эти предпочтения отражают и связь такой "семейной политики" с парадигмой здравого смысла (модернизации), для которой всегда было характерно "принятие" действительности как единственно возможной в соответствии с истолкованным в "совковом" духе принципом "все действительное разумно и все разумное действительно".
Теоретически эта "семейная политика" обосновывается необходимостью "понять и принять ту модель семьи — городской, малой, нуклеарной и т.п., — какая преобладает в жизни, а не в утопическом воображении благонамеренных теоретиков"5.
Еще раньше это обосновывалось наличием гармонии общественного и индивидуального интереса, якобы существующего в социалистическом обществе и нарушаемой лишь "разрывом между потребностями и возможностями их удовлетворения"6 (правда, без ка-
ких-либо объяснений того, откуда может взяться "разрыв", если есть "гармония").
На самом деле, с нашей точки зрения семейная политика не имеет с "семейной политикой", описанной выше, ничего общего.
Семейная политика — это деятельность государства, политических партий, общественных организаций, групп интересов и т.п., направленная на возрождение семьи, семейного образа жизни, утраченной на длительном историческом пути фамилистической культуры общества, возвращение семье органически присущих ей социальных функций, направленная, говоря социологическим языком, на укрепление семьи как социального института.
При этом семейная политика — это не политика "малых дел" (пусть даже и важных самих по себе при определенных условиях), это не деятельность "по ремонту" отдельных неблагоприятных явлений изменения семьи, не "минимизация последствий кризиса для семьи и общества"7. Это даже не политика, направленная исключительно на семью. На самом деле, семейная политика — это политика, ориентированная на изменение всего строя современной цивилизации, по существу антисемейной, враждебной семье, невосприимчивой к ее проблемам и болезням.
Только просемейная реформа общества выведет семью из кризисного состояния, возродит ее социальные функции.
Но наряду с этими фундаментальными и долгосрочными задачами семейная политика имеет и более частные, краткосрочные цели, связанные с решением актуальных задач того или иного периода. Диалектика связи долго- и краткосрочных целей семейной политики при этом заключается в том, что достижение первых способствует достижению вторых. Укрепляя семью как социальный институт, можно создавать условия реализации потенциала отдельных семей при решении конкретных жизненных проблем, с которыми каждая семья может встретиться и встречается на протяжении своей жизни.
Эта сторона семейной политики носит название социальной поддержки семей и подробно рассматривается в главе 11.
Основные принципы семейной политики. Основными принципами семейной политики является: принцип суверенности (независимости семьи от государства), принцип общественного договора, принцип свободы выбора семьей любого образа жизни, принцип единства целей федеральной и региональной политики и принцип социального участия.
Принцип суверенности семьи означает, что семья независима от государства и имеет право принимать любые решения, касающиеся ее жизни, совершенно самостоятельно, сообразуясь лишь с собственными целями и интересами. Это означает и право семьи на любой тип семейного поведения и на любой образ и стиль жизни, в том числе и на тот, который с точки зрения преобладающих социокультурных и моральных норм рассматривается как девиантный, отклоняющийся (лишь бы он не был криминальным с точки зрения норм правовых). Принцип суверенности означает, что и любые типы взаимосвязи супружества, родительства и родства в лоне семьи также независимы от государства.
Принцип суверенности семьи недостаточно просто декларировать или даже законодательно установить. Он останется пустым звуком без соответствующей экономической основы, т.е. без наличия у семьи возможностей либо осуществлять производство или заниматься бизнесом на базе семейной собственности, либо беспрепятственно получать доход от наемного труда или от занятия творчеством или от практики свободных профессий.
Любое ограничение принципа суверенности семьи, обосновываемое интересами общества или государства (например, регулирование производства абортов, установление процедуры регистрации брака или развода, введение воинской повинности и т.п.), должно вводиться и регулироваться законодательно или конституционно. При этом все не оговариваемые юридически случаи прямого вмешательства государства или иных социальных институтов в жизнедеятельность семьи должны считаться нарушением принципа суверенности.
Вместе с тем не является нарушением принципа суверенности семьи и не должна рассматриваться в качестве такового пропаганда каких-либо типов семьи и семейного поведения, моделей семьи, равно как и социальная (экономическая и любая иная) поддержка их. Во всяком случае до тех пор, пока семья имеет возможность выбора этих типов и моделей. Только лишение семей реальной свободы выбора из альтернативных вариантов может рассматриваться как принуждение к чему-либо одному.
Дело в том, что точно так же, как семья суверенна по отношению к обществу и государству, так и они суверенны по отношению к семье. И свобода одной выбирать из якобы "гораздо большего, чем в прошлом, набора общественно признанных альтернативных моделей семьи и семейных биографий"8 не может существовать без свободы другого открыто выражать свои предпочтения в этой сфере, не
опасаясь абсурдных обвинений в "навязывании" семье "того или иного образа действий или типа семейного поведения"9.
Принцип суверенности семьи тесно связан с принципом свободы выбора. Считается, что спонтанное ("естественное") развитие, не связанное с "искусственным" воздействием со стороны общества и государства, решает свободу выбора личностью и семьей из упомянутого выше "набора альтернативных моделей". Но в действительности эта свобода имеет вполне конкретные, исторически определенные границы. Она связана с периодом, когда быстрое снижение смертности сделало ненужной высокую рождаемость и, следовательно, обусловило распад системы социокультурных норм многодетности, отмирание табу на применение контрацепции и абортов. Этот распад нормативной системы многодетного родительства привел в итоге к широкому распространению норм малодетности, когда нонконформистским и даже девиантным считается наличие трех и более детей в семье.
В наше время лишь ничтожные доли населения демонстрируют это отклоняющееся (в описанном социально-нормативном смысле) поведение. Массовым же, модальным, стандартным, нормативным стало одно-двухдетное родительство. Вся же свобода выбора свелась к выбору между семьей с одним или двумя детьми, между однодетностыо и двухдетностыо, которые и с демографической, и с социально-психологической и с любой иной точки зрения совершенно неразличимы, абсолютно идентичны. Следовательно, этот "выбор" абсолютно безальтернативен, т.е. никакого выбора в действительности нет.
Принцип свободы выбора, о котором говорим мы, в противоположность этому означает наличие в обществе подлинной альтернативы и возможности действительно выбирать любой тип семьи и семейного поведения. Сейчас этой возможности выбора нет, как не было ее и в условиях господства многодетности.
Как и прежде, действует социокультурное принуждение. Изменилась только его "полярность" и механизм действия: на смену нормативной системе многодетности, в которой нормы функционировали как общественные образцы и традиции, пришли социальные нормы малодетности, функционирующие скорее как принципы, как нормы в статистическом смысле.
Поэтому семейная политика и должна быть ориентирована на создание подлинной свободы выбора, на создание возможности реализовать любую альтернативу.
Разумеется, общество в лице государства и других социальных институтов также свободно в принятии и поддержке тех типов семей
и семейного поведения, которые в наилучшей мере удовлетворяют его интерес в обеспечении устойчивого воспроизводства и успешной социализации подрастающих поколений.
Таким образом, принцип свободы выбора предполагает последовательное и равное применение его и в отношении семьи и личности, и в отношении общества, государства. Он не должен истолковываться односторонне как привилегия только семьи, а фактически только индивидума.
Однако именно это имеет место в случае, когда стимулирующая определенный тип семейного поведения политика государства (например, льготы, хотя бы и убогие, трехдетным семьям) третируется как "мягкие формы" давления на семью и когда во избежание этого "давления" предлагается "нейтральная" по отношению к числу детей в семье политика, т.е. когда главной целью предлагается считать благосостояние семьи, ее "хорошее" экономическое и социальное "самочувствие"10, или, по новейшим версиям, уже упоминавшуюся "минимизацию последствий кризиса".
Принцип общественного договора развивает и конкретизирует описанные выше принципы суверенности и свободы выбора. Он означает договорную регламентацию взаимоотношений семьи как социального института и государства. Иначе говоря, семья и государство заключают между собой общественный договор, в котором на равноправной основе эксплицируются и формулируются все существующие политические, социальные, экономические и другие отношения между ними. Этот принцип особенно важен в условиях нашей страны, когда предпринимаются усилия преодолеть наследие тоталитаризма, реформировать экономические и политические отношения.
Семья как социальный институт обеспечивает общество трудовыми ресурсами, исполнителями социальных ролей. Без этого "продукта семейного производства" социальная система не может функционировать. Точнее — она просто не существует.
Следовательно, общество должно испытывать потребность, заинтересованность в том, чтобы семья выполняла свои функции воспроизводства и социализации новых поколений. В то же время, как мы видели, чем дальше, тем в большей мере ослабевают и даже полностью исчезают стимулы, определяющие личную заинтересованность в рождении и социализации новых поколений. А биологической потребности у индивида в этом никогда не было, как мы помним. В этих условиях семья может потребовать от общества и его
представителя — государства — на договорной основе обеспечить всестороннюю поддержку тех моделей семейной жизни, которые способствуют эффективной реализации функций воспроизводства и социализации.
Принцип единства целей федеральной и региональной семейной политики означает, что цели семейной политики едины для всей страны и не зависят от конкретных особенностей изменения семьи и семейного поведения на той или иной территории — части одного и того же государства. Этот принцип исходит из того, что отмирание многодетности является глобальным процессом, отражающим фундаментальные изменения экономических, социальных и демографических условий жизни общества. И потому, хотя и существуют территории, где преобладают "традиционные" типы семьи и семейного поведения (многодетность), но и на них необходима политика, ориентированная на укрепление семьи, тех ее моделей и образцов, которые наиболее адекватны целям эффективной реализации специфических функций семьи.
Учет региональных особенностей при этом может достигаться как за счет путей конкретизации единой в своей основе цели семейной политики, так и путем применения специфических средств ее достижения. Наилучшим организационным механизмом обеспечения единства целей семейной политики и учета региональных особенностей являются региональные программы семейной политики.
Принцип социального участия. В современных условиях полностью теряет смысл традиционное для тоталитарной эпохи представление о государстве как единственном субъекте целеполагания, формирования и реализации социальной (в частности, семейной) политики. В настоящее время как цели семейной политики, так и пути их достижения в возрастающей мере формируются в рамках гражданского общества, во взаимодействии трех субъектов социальной жизни — семьи как малой группы, осуществляющей свою жизнедеятельность в конкретных социально-экономических условиях и преследующей свои собственные цели и интересы; разного рода социальных и территориальных общностей и объединений, формальных и неформальных (соседские общины, этнические и социокультурные меньшинства, партии, общественные, политические, религиозные и другие объединения и союзы, группы интересов и т.д. и т.п.); наконец, государства в лице его специализированных органов (федеральных, региональных и локальных), в чью компетенцию входят разработка и осуществление социальной политики, в том числе семейной.
В этих условиях семейная политика возможна лишь как деятельность по созданию и реализации программ нового типа, по взаимовыгодному для всех использованию ресурсов и возможностей, которыми располагает каждый из участников, для достижения согласованных целей, интересов и потребностей. Иными словами, субъекты семейной политики — это наряду с государством разнообразные объединения граждан — партии, союзы, общества, ассоциации, фонды и т.п., в том числе и те, которые создаются (или могут создаваться) с целью защиты и отстаивания собственно семейных (или более широко — демографических) интересов. Важно лишь, чтобы все эти объединения имели четко осознанные и эксплицитно выраженные цели и намерения относительно того, какой должна быть семья, как она должна изменяться, в чем состоит общественный интерес применительно к воспроизводству населения вообще. Такая новая технология формирования и реализации семейной политики и выражена в том, что здесь названо принципом социального участия.
Социальное участие — это понятие, объединяющее широкий спектр ситуаций, в которых граждане непосредственно или через свои объединения вовлечены в процессы выработки и реализации социально значимых решений, той или иной затрагивающей их интересы социальной политики (в данном случае — семейной). Степень этой вовлеченности может быть различной, причем крайними полюсами "шкалы участия" являются ситуации, в которых, с одной стороны, решения принимает только и исключительно государственная власть, а граждане лишь ставятся в известность об этих решениях (у нас, как известно, и это не всегда делают), а с другой, — только на уровне граждан и их объединений.
Преодоление тоталитаризма связано с ростом социального участия, с возрастанием вовлеченности граждан и их объединений в выработку, принятие и реализацию политических решений, в том числе и в сфере семейной политики. Технологически-организационная сторона реализации социального участия рассматривается ниже. Здесь мы хотели бы подчеркнуть некоторые, наиболее существенные моменты, раскрывающие роль и значение применения социального участия в выработке и реализации семейной политики в нашей стране. Социальное участие:
— это форма реализации прав и свобод личности и семьи. Оно предполагает право и возможность каждого человека и каждой семьи непосредственно или через свои объединения влиять на решения, имеющие самое прямое и непосредственное отношение к их важнейшим потребностям и интересам;
— обеспечивает улучшение качества решений и программ, касающихся семьи. Семейная политика перестает быть чем-то навязанным сверху, к чему принуждает или чем благодетельствует чуждая и враждебная человеку сила тоталитарного государства. Она как бы становится общим достоянием всех соучастников, которые идентифицируют себя с нею;
— это демократический посредник, медиатор между государством и его гражданами. Социальное участие укрепляет и улучшает связи между ними, повышая вероятность реализации программ и решений;
— минимизирует социальную напряженность и уменьшает вероятность социальных конфликтов, конфронтации между гражданами и государством. Это последнее особенно значимо в такие периоды, как тот, который сейчас переживает Россия, т.е. в периоды социально-экономических и политических кризисов;
— способствует развитию чувства ответственности за собственную судьбу и судьбу семьи, помогает преодолению, с одной стороны, иждивенческих настроений по отношению к государству и обществу, а с другой, — патернализма этого государства по отношению к своим гражданам;
— это первый шаг к социальной активности и реальной политической вовлеченности, к формированию демократической политической культуры.
Надо при этом отдавать себе отчет в том, что все сказанное выше о социальном участии — это отнюдь не описание нашей повседневной реальности. Это — теоретическая идеализация, нормативное целеполагание, то, к чему необходимо стремиться, и то, чего постоянно надо желать и иметь в виду, говоря о семейной политике. Практическая реализация принципа социального участия — это длительный процесс, это движение, снимающее, преодолевающее, отрицающее нынешнее состояние, когда нереспектабельный и нищий, но амбициозный "благодетель" (государство) мучительно пытается разделить между своими "социально слабыми", но не менее амбициозными и требовательными гражданами жалкие крохи, предназначенные для "минимизации последствий". Но, тем не менее, мы рассматриваем принцип социального участия как один из важнейших принципов семейной политики, как одно из основных условий эффективности ее программ и мероприятий.
Цели семейной политики. Стратегической, долгосрочной целью семейной политики является укрепление семьи как социального института. Эта цель наиболее полно выражается в упрочении семей-
ного образа жизни и требует переориентации всей социальной жизнедеятельности с интересов индивида, одиночки на интересы жизни в семье и семьей. Для того чтобы эту цель выразить более определенно и конкретно, необходимо учитывать тот факт, что сегодня не только в нашей стране, но и практически во всех развитых странах мира преобладают неполные, осколочные и вырожденные формы и разновидности семьи, квазисемейные и внесемейные формы существования, причем степень общественного принятия и одобрения всех этих форм нарастает. Именно поэтому достижение стратегической цели семейной политики — укрепление семьи как социального института — требует специальной поддержки со стороны общества и государства, поощрения семей с несколькими детьми, состоящих из нескольких поколений.
В качестве основной модели семьи, поощряемой государством, мы видим полную семью с 3-4 детьми. Это не значит, что другие типы семей дискриминируются или хотя бы отрицательно оцениваются. Мы говорили выше, что семья имеет право на любой образ жизни, на любой тип семейного поведения (кроме криминального). Но это означает и право общества, государства на предпочтение, одобрение и поддержку того типа семьи, который в наибольшей мере отвечает так или иначе осознаваемым и выражаемым общественным интересам. Ни один тип семьи не отвергается и не дискриминируется, всем семьям оказывается любая поддержка, в которой они могут
нуждаться.
Говоря о поддержке семьи как института, о нраве государства на свои предпочтения тем или иным типам семьи, мы имеем в виду не краткосрочную и конъюнктурную политику помощи семьям, а стратегическую цель, долгосрочную просемейную политику. Мы имеем в виду именно политику, направленную на укрепление института семьи с несколькими детьми. Результатом только такой политики, не связанной с оказанием помощи в неблагоприятных условиях, конфликтных и стрессовых ситуациях, явится упрочение семьи как социального института и семейного образа жизни
вообще.
Помимо стратегической, долгосрочной цели семейная политика имеет и краткосрочные, тактические цели, которые, однако, тесно связаны с целью стратегической. Возродить среднедетную семью как основной тип семьи возможно, лишь помогая отдельным, конкретным семьям решать их жизненные проблемы, преодолевать те трудности, которые могут возникнуть на тех или иных стадиях жизненного цикла семьи. Поэтому краткосрочные цели семейной по-
литики можно выразить как социальную поддержку семей, которые на стадии репродуктивного родительства сталкиваются с различными напряженными ситуациями, испытывая те или иные стрессы и проблемы. Причем основное внимание должно уделяться тем семьям, внутренний потенциал которых не позволяет им самим, своими силами справиться с конфликтами и стрессами и которые нуждаются в социально-психологической помощи со стороны государственных и негосударственных социальных служб11.
К сожалению, актуальная ситуация в России не способствует осознанию и тем более принятию среднедетной семьи как главной цели долгосрочной семейной политики. Над всем превалирует идея о необходимости защиты семей от бедности и нищеты как последствий проводимых в стране социально-экономических преобразований. Это, кстати, не позволяет даже конструктивно ставить вопрос о создании системы социальной поддержки семей, находящихся на разных стадиях жизненного цикла и переживающих те или иные стрессовые состояния. Тем не менее подробная проработка как системы стратегических и тактических (долгосрочных и краткосрочных) целей семейной политики, так и средств их достижения необходимы уже сейчас. Иначе, когда уже в ближайшие годы проблемы семьи приобретут особую остроту, такую, что на них поневоле обратят внимание и правительство, и парламент, и политические партии и движения, общество окажется неготовым для принятия адекватных и эффективных программ семейной политики.
Стратегия семейной политики. Реализация стратегической цели семейной политики — укрепления семьи с несколькими детьми — предполагает, что в меняющихся социально-экономических и политических условиях деятельность государства и других возможных субъектов семейной политики должна быть тесно увязана и скоординирована в рамках согласованной и общепринятой стратегии. Принципы, на которых базируется такая стратегия, могут быть различными. Но в рамках того понимания семейной политики, которое представлено здесь, эти принципы могут быть кратко и лапидарно сформулированы так: ДОХОДЫ — НАЛОГИ — КРЕДИТЫ.
Это означает переориентацию с разного рода выплат, пособий и льгот тем или иным типам семей (в наше время — наиболее нуждающимся в защите от последствий реформ и социально-экономического кризиса) на механизмы, имеющие рыночный характер, встроенные в рыночную систему формирования, перераспределения и использования доходов.
Иными словами, семейная политика должна быть ориентирована на создание условий, в которых семьи и их члены могли бы сами и притом эффективнее, чем прежде, извлекать доходы из своей экономической деятельности (предпринимательство, семейное производство, наемный труд, творческая деятельность, занятие свободными профессиями и т.п.) и использовать их для поддержания того образа жизни, который они считают приемлемым для себя. Следовательно, основным средством реализации семейной политики является ориентированная на нескольких детей политика доходов семьи, налоговая и кредитная политика.
В области формирования доходов государство должно поддерживать и поощрять любые формы экономической активности семей (кроме криминальных, разумеется), которые укрепляют автономность и самостоятельность именно семей как экономических агентов. Государство вместе с другими субъектами социальной (в том числе семейной) политики (предприниматели и их объединения и профсоюзы) должно стремиться к возрождению ситуации "однодоходной семьи", т.е. такого положения, когда доход одного взрослого члена семьи является достаточным для нормальной жизнедеятельности семьи, включая рождение и социализацию нескольких детей. В этом случае доход другого взрослого члена семьи не будет, как сейчас, обязательным и непременным условием выживания семьи и ее членов. Тем самым у семьи появится еще одна "степень свободы", возможность действительно выбирать стратегию семейной жизни, ее образ и стиль.
Чрезвычайная важность ориентации на "однодоходную семью" связана с тем, что именно отмирание в процессе индустриализации такой семьи (т.е. вовлечение в производство других, помимо мужчин, членов семьи — женщин и детей — с целью понижения стоимости рабочей силы) явилось самым мощным фактором семейной дезорганизации.
В области налоговой политики государство должно путем продуманного предоставления налоговых льгот и преференций стимулировать семью к выбору тех линий семейного поведения и тех типов семейной структуры, о предпочтительности которых открыто объявляет субъект семейной политики. Речь идет именно о льготах и преференциях, а не о налоговых санкциях, налагаемых на "непоощряемые" типы семей и семейного поведения. Никакие семьи не должны наказываться за свой выбор, но поощряться должны лишь те, поддержка которых отвечает целям семейной политики.
Аналогичным образом должна проводиться и кредитная политика: условия предоставления кредитов "поощряемым" типам семей должны быть иными (стимулирующими), чем "непоощряемым".
Такая стратегия семейной политики позволит обеспечить реальную экономическую и иную самостоятельность семей (их суверенитет) , их эффективное функционирование как в их собственных интересах, так и в интересах всего общества. Разумеется, проведение такой семейной политики предполагает и соответствующую ее целям корректировку всех других видов социальной политики (жилищной, образовательной, здравоохранительной и т.д. и т.п.).
•
Технология семейной политики. Определение целей семейной
политики, ее стратегии и тактики, а тем более ее проведение — не одномоментный акт, а социальный процесс, развернутый во времени, затрагивающий интересы всех и вовлекающий в себя как органы государственной власти, так и широкие слои населения, социальные и территориальные общности, партии, общественные движения, группы и объединения.
Поэтому программы семейной политики государства — это всегда компромисс между устремлениями различных социальных групп и между различными научными концепциями, взятыми за основу при их разработке. Это компромисс, в конечном итоге, между двумя парадигмами — модернизации (она же парадигма "здравого смысла") и кризиса семьи как социального института. Различие между этими парадигмами, обнаруживаемое не только в научных теориях и концепциях, но и в массовой психологии, в поляризации общественного мнения, в противостоянии политических группировок, говорит о том, что тенденции семейных изменений, вообще все, что происходит с семьей, никого не оставляют равнодушными, хотя и из-за разных оснований и в разной степени. Это различие детерминирует, определяет и взаимоисключающие интерпретации семейных изменений, их понимание как имеющих или не имеющих статус "социальной проблемы", нуждающейся в решении.
Анализ технологии семейной политики, технологии ее проведения следует начинать с рассмотрения блока общественного мнения, вырабатывающего как оценки семейных изменений, так и представление о необходимости (или об отсутствии таковой) реагировать на них, проводить (или не проводить) соответствующую семейную политику и о ее инструментах.
Технология семейной политики, организация деятельности по ее осуществлению представлены на схеме 10—1, где семейная политика выступает как последовательный, итеративный процесс выработки оценки семейных изменений, принятия на ее основе соответствующих решений и их проведения в жизнь при постоянном отслеживании (мониторинге) их влияния на семью и ее изменение.
Схема 10—1 antonov 93 6
СХЕМА ОРГАНИЗАЦИИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПО ОСУЩЕСТВЛЕНИЮ СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ
1. Фиксация социальных и А. СОЦИАЛЬНЫЕ X. Демографическая семейных изменений в ИЗМЕНЕНИЯ В ХО- ситуация и измене-обыденном сознании и ДЕ ИСТОРИИ ния семьи: система-общественном мнении тизация и анализ
фактов в науке
2. Поляризация обществен- Б. ИЗМЕНЕНИЯ СОЦИ- XX. Теории факторов ного мнения в зависи- АЛЬНОГО ИНСТИ- семейных измене-мости от признания (или ТУТА СЕМЬИ ний: прогнозы, тен-нет) тех или иных изме- денции
нений семьи как социальных проблем, требующих решения в рамках специальной политики
3. Формирование социаль- В. СЕМЕЙНЫЕ ИЗМЕ- XXX. Оценка социальных объединений и НЕНИЯ КАК СОЦИ- ных последствий се-групп, требующих реше- АЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА: мейных изменений ния отдельных проблем В1 — в обычных уело- как проблемных; на-семьи (ассоциации мно- виях, учное обоснование годетных, молодых, не- В2 — в экстремальных необходимости реше-полных семей, семей условиях ния проблем семьи
с детьми-инвалидами и т.д.)
4. Включение принципов Г. ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ХХХХ. Научное опреде-семейной политики в ИЗМЕНЕНИЕ СЕМЬИ ление целей, направ-программы партий, груп- МЕР СЕМЕЙНОЙ лений и средств се-пировок, фракций и со- ПОЛИТИКИ ИЛИ СЕ- мейной политики циальных движений МЕЙНЫХ ПРОГРАММ
5. Разработка и реализация Д. ВОЗДЕЙСТВИЕ НА ХХХХХ. Научная экс-мер семейной политики ИЗМЕНЕНИЕ СЕМЬИ пертиза воздействия в структурах власти, про- МЕР ОБЩЕЙ СОЦИ- на семейные тренды ведение семейной поли- АЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ государственных и тики на федеральном, ре- региональных мер тональном и локальном
уровнях
В этом процессе происходит принятие, конституирование, или, как теперь модно выражаться, легитимизация в качестве государственной семейной политики одной из конкурирующих программ, основанных на различных концептуальных подходах и принципах, на различном восприятии и оценивании одних и тех же явлений в жизни семьи или, по крайней мере, некоего их конгломерата, эклектического объединения на основе компромисса. Следовательно, как весь процесс в целом, так и все его составляющие конвенциональны, релятивны, отмечены печатью согласования позиций, взаимоуступок или, напротив, победы одной точки зрения над другими.
Покажем эту релятивность, эту конвенциональность на примере определения семейных изменений как социальной проблемы.
Как показывает жизненный опыт, для восприятия того или иного общественного явления в качестве социальной проблемы одних лишь объективных, "чисто" научных критериев недостаточно. Эти строго научные критерии, отвечающие самым высоким требованиям методологии, например, в нашем случае, критерии, учитывающие необходимость сохранения жизнеспособности социальных систем, их физического существования, могут оспариваться и отрицаться не только отдельными индивидуумами, но и социальными группами, партиями, общественными движениями, массовой психологией, даже теми или иными научными школами. Что и имеет место в действительности, когда речь идет об изменении семьи и о демографических процессах.
Восприятие тех или иных семейных изменений как социальных проблем определяется особенностями времени, расстановкой политических сил, личным жизненным опытом ученых, политиков, других лиц, участвующих в оценке и принятии решений, и т.д. Классическая дефиниция определяет социальную проблему как "обстоятельство, затрагивающее значительное число людей и признаваемое социально нежелательным, но поддающимся устранению средствам» социального воздействия". Здесь достаточно четко сформулированы четыре критерия определения социальной проблемы:
— наличие "значительного числа людей", затрагиваемых тем или иным общественным явлением;
— признание его негативным, социальнонежелательным;
— наличие убеждения или веры в то, что это негативное явление можно как-то изменить, исправить;
— достаточность силы социального воздействия для такого изменения в желательном направлении, т.е. для решения проблемы.
Легко видеть, что все эти критерии не абсолютны, оценочны и могут быть оспорены. Сколько должно быть людей, чтобы их число можно было признать "значительным" и достаточным для придания тому или иному обстоятельству статуса социальной значимости и проблемности? Один, тысяча, десять миллионов? Ясно, что на этот вопрос не может быть однозначного ответа. И один человек может быть прав. И десять миллионов могут ошибаться. В частности, мы полагаем, что количественное преобладание парадигмы модернизации, или здравого смысла, отнюдь не гарантирует того, что она адекватно отражает суть изменений, происходящих с семьей и с воспроизводством населения.
Признание или непризнание того или иного общественного явления негативным, социальнонежелательным в еще большей степени связано с принятыми ценностями и нормами. Любой факт одни могут воспринимать как негативный, нежелательный, подлежащий устранению, а другие — как весьма позитивный и одобряемый, или, по крайней мере, как нейтральный, не опасный. Таково, к примеру, положение дел с оценкой однодетности семьи для формирования личности ребенка. В связи с этим полезно было бы иметь научные приемы, позволяющие избегать крайностей идеологических и аксиологических расхождений, борьбы парадигм.
Третий критерий — наличие убеждения в том, что негативное явление поддается исправлению, — при всей его значимости (то, что в принципе не поддается решению, не именуется проблемой) мо-. жет восприниматься совершенно неадекватно как вера в то, что все образуется само собой, или, иначе, как вера в то, что общественными явлениями можно легко управлять или что решение проблемы можно отложить на потом. За этой верой стоит, с одной стороны, вульгарно-социологическое представление о "гармонии" общественных и личных интересов (что было весьма распространено в недавнем прошлом), а с другой, — убеждение в рациональности человеческого поведения, убеждение в том, что оно всегда — выбор из ограниченного круга известных альтернатив, причем в условиях, когда индивид четко представляет себе не только свой собственный интерес, но и "находящийся с ним в гармонии" интерес общественный. Поэтому, когда "надо будет", люди проявят "сознательность" и "выберут" ту линию поведения, которая необходима обществу и государству.
Не говоря о прочем, эта вера в легкость изменения поведения в любой момент, когда потребуется (а потому и невосприимчивость к проблемности семейных изменений), игнорирует (хотя, может быть,
и неосознанно) социально-нормативную природу регуляции социального поведения личности, в том числе и семейного.
Четвертый критерий — достаточность социального воздействия для решения проблемы — также оценочен и конвенциален. Он связан с различным восприятием мер социального воздействия, в частности, мер семейной политики как внешнего давления на индивида, как ограничения его свободы, как принуждения к чему-то, чего он сам не хочет.
Таким образом, отнесение тех или иных семейных изменений к разряду социальных проблем — дело довольно сложное.
То же самое можно сказать и о других блоках вышеприведенной схемы, отражающих различные этапы и стадии выработки, проведения и оценки результатов семейной политики.
Особенно жестко и открыто противостояние двух парадигм в вопросе о целях семейной политики. Мы видели выше, что если для одних цель семейной политики заключается в укреплении семьи как социального института и соответственно в поддержке семьи с несколькими детьми, полной и объединяющей несколько поколений, то для других — это, как мы помним, "минимизация последствий кризиса".
За этим "скромным" выражением стоит, по сути, сведение проб-лемности семейных изменений к резкому ухудшению благосостояния большинства семей в условиях современного социально-экономического и политического кризиса в России. Как социальная проблема здесь воспринимаются лишь семейные изменения, обусловленные экстремальными (или воспринимаемыми как таковые) условиями жизни (это отражено в пункте В2 на схеме). Тенденции семьи, обусловленные спонтанным ходом социально-экономического изменения (т.е. глобальными процессами индустриализации, урбанизации и др.) и потому имеющие место во всех странах (и особенно в высокоразвитых, "богатых" странах Запада), в настоящее время в качестве социальной проблемы этой парадигмой совершенно не признаются.
В этом, помимо российской "кризисной" специфики, проявляется и то, что большинство как отечественных, так и западных концепций семейной политики исходит из постулата "семейного благосостояния", объявляя единственной целью достижение экономического, материального благосостояния всеми семьями.
Но даже при такой трактовке целей семейной политики возникают вопросы о предпочтении одних типов семьи другим, как бы это ни затушевывалось. Поэтому зарубежные исследователи проблем се-
мейной политики огромное внимание уделяют борьбе различных "групп интересов", партий и движений за включение их целей в правительственные программы семейной политики.
Именно поэтому принятие правительством тех или иных концепций и программ семейной политики не является рациональным выбором наилучшего решения из всех возможных (предлагаемых), а есть политический процесс, в котором принимаемая программа представляет собой компромисс политических сил между собой и с правительством, "равнодействующую" конкурирующих групп интересов.
У нас механизмы выработки семейной политики совершенно не исследованы. Тотальная закрытость нашего общества в недавнем прошлом, неразвитость и несформулированность экономических и политических интересов различных социальных групп, оторванность от них практически всех карикатурно карликовых партий и движений, отсутствие гражданского общества и другие черты нашего переходного периода обусловливают то, что выработка социальной политики, в том числе семейной, происходит не в открытых демократических формах дискуссий и обсуждений и согласования точек зрения, а "под ковром", в закулисной борьбе разного рода лобби.
В итоге у нас нет семейной политики, а есть разрозненные меры, как правило, денежной помощи семьям, которые служат в основном целям популизма и самосохранения политиков и чиновников, для которых единственный источник устойчивости их жизненного положения — принадлежность к властям предержащим. Поэтому они охотно используют фразеологию "социальной защиты семей" для укрепления своих позиций. Как показал шведский социолог Ян Трост, забота о семье — это наилучшая платформа для упрочения собственного благополучия в статусе депутата, политика, государственного чиновника.
Все это делает необходимым и актуальным исследование всех этапов и фаз социального процесса принятия решений по семейной политике на федеральном и региональном уровнях. Без такого рода научных проработок в области технологии семейной политики последняя никогда не выйдет за рамки разрозненных мер по "социальной защите", осуществляемых чиновниками, прикрывающими собственные интересы томами наукообразных рекомендаций.
Ключевые термины:
семейные изменения, семейная дезорганизация, кризис семьи, социальные проблемы семьи, семейная политика, социальная защита, социальная поддержка семей, семейная социальная работа.
Примечания
1 См.: Вишневский А.Г. Демографическая революция. М., 1976; Он же. Воспроизводство населения и общество. М., 1982; Он же. Эволюция семьи в СССР и принципы семейной политики //^ Семья и семейная политика (Демография и социология). М., 1991. С. 16-33.
2 Вишневский А.Г. Эволюция семьи в СССР и принципы семейной политики. С. 16
3 Там же. Несколько ниже, однако, А.Г. Вишневский обосновывает необходимость семейной политики тем, что она нужна, "чтобы преодолеть разлад между меняющимися сущностными чертами семьи и не поспевающими за этими переменами условиями жизни, социальными нормами и институтами" (Там же. С. 25).
4 Демографические перспективы России. М., 1993. С. 54.
5 Население России. Ежегодный демографический доклад. М., 1993. С. 83
6 Волков А.Г. Семья — объект демографии. М., 1986. С. 251
7 Демографические перспективы России. М., 1993. С. 54
8 Вишневский А. Г. Эволюция семьи в СССР и принципы семейной политики. С. 28.
9 Там же.
10 Там же. С. 30, 32-34.
1' Эти вопросы подробно рассматриваются в главе 11.
Глава 11
СОЦИАЛЬНАЯ ПОДДЕРЖКА СЕМЕЙ
Семейная политика, как было показано в предшествующих главах, имеет своей целью укрепление семьи как социального института. Эта цель носит фундаментальный, долговременный характер.
Однако возродить и укрепить семью как социальный институт возможно, лишь помогая отдельным, конкретным семьям решать их жизненные проблемы, оказывая им поддержку в их усилиях справиться с неизбежно возникающими в их жизни проблемными ситуациями. В этой главе речь как раз и пойдет о том, как общество, государство могут' помочь семьям преодолеть те или иные трудности, с которыми они могут встретиться на своем жизненном
пути. Эта сторона деятельности общества, государства описывается понятиями "социальная поддержка семей", "социальная работа с
семьями".
Социальная поддержка семей — это часть (форма) семейной политики, целью которой является оказание помощи семьям в преодолении разного рода стрессовых ситуаций, в решении проблем, возникающих в их жизни, с которыми семьи не в состоянии справиться сами, за счет своих внутренних ресурсов.
Социальная же работа с семьями — это деятельность, которая реализует эту социальную поддержку.
На всем протяжении своей жизни семья может столкнуться и неизбежно сталкивается с самыми разнообразными проблемами, может оказаться и неизбежно оказывается в тех или иных ситуациях, порождающих напряжения, стрессы и оказывающих то или иное, положительное или отрицательное воздействие на семью и на ее судьбу.
Эти проблемы и кризисы имеют различную природу и происхождение.
Часть из них связана с прохождением семьи через различные стадии жизненного цикла, с теми обычными, естественными событиями, которые происходят в семьях и которые отграничивают одну стадию жизненного цикла от другой. Любое "нормальное", "естественное" событие в жизни семьи (вступление в брак, рождение ребенка, поступление ребенка в школу, чья-то смерть или болезнь и т.д.), изменения в семье или ее структуре, вызываемые этими событиями, с неизбежностью порождают в семьях те или иные проблемные ситуации, кризисы, требуют от семьи принятия соответствующих решений, мобилизации для этого необходимых ресурсов.
Для характеристики таких проблемных ситуаций, порождаемых саморазвитием семьи, переходом с одной стадии ее жизненного цикла на другую, американская исследовательница Рона Рапопорт в 1963 г. ввела понятие "нормативного стресса", или "нормального кризиса" 1. Она отмечала, что в нормальном рарзвитии семьи существуют некие моменты, названные ею "точками необратимости" ("Points-of-no-return"), которые являются границами между стадиями жизненного цикла и которые имеют критическое значение для развития семьи в том смысле, что они ведут или к разрешению кризиса и развитию, или к семейной дезадаптации и последующему разрушению семьи. По мнению Р. Рапопорт, "способ, которым разрешается и купируется этот нормальный кризис, определяет и его результаты, идет ли речь о душевном здоровье ин-
дивидов, или о сплоченности семьи и семейных взаимоотношениях"2.
Необходимо подчеркнуть, что эти нормативные кризисы жизненного цикла связаны с изменением семейной структуры — как внутренней, характеризующей численность и состав семьи, а также взаимоотношения ее членов (ролевая структура, структура власти, структура интеракций и др.), так и внешней, характеризующей взаимодействие семьи как целого и ее отдельных членов с окружающей социальной средой (родственниками, друзьями, соседями, социальными институтами и организациями и т.д.). В эти моменты семья как бы утрачивает адекватность и оказывается перед необходимостью новой самоидентификации себя как целостности, смены старой модели семейной организации на новую. Причем "новое равновесие должно установиться в семье в пределах ее возможностей"3.
Другие проблемы и кризисы, с которыми приходится сталкиваться семье, порождаются не ее собственным развитием, а или случайными по отношению к нему семейными событиями типа болезни, преждевременной смерти, длительной разлуки, развода, потери работы, тюремного заключения, которые могут произойти в семье, или "внесемейными стрессорами внешней среды, которые семья не в состоянии контролировать"4 (стихийные бедствия, политические и экономические кризисы, инфляция, безработица, военные действия и т.д. и т.п.).
Таблица 11—1 antonov 93 10
Иллюстративный пример
ГРАФИЧЕСКАЯ ИЛЛЮСТРАЦИЯ ТАКТИКИ ИССЛЕДОВАНИЙ СОЦИАЛЬНОЙ ПОДДЕРЖКИ СЕМЬИ
1959.
180. Jasso C. Marital Coital Frequency and the Passage of Time // American Sociological Review. 1985. V. 50.
181. Jedlicka D. Indirect Parental Influence on Mate Choice: a Test of the Psychoanalytic Theory // Journal of Marriage and the Family, 1984. V. 46. 182. Jedlicka D. Indirect Parental Influence on Mate Choice: a Test of the Psychoanalytic Theory.// Journal of Marriage and the Family, 1984. V.46.
183. Jessor L., Jessor R. Problem Behavior and Psychosocial Development: a Longitudinal Study of Youth. New York, 1977. 184. Kafin J.R., Anderson K.E. Intergenerational Patterns of Teenage Ferility //
Demography. 1992. № 1.
185. Kephart W.M., Jedlicka D. The Family, Society and Individual. New York, 1991.
186. Kerkhoff A.C. & D. Keith. Value Consensus & Need Complementarity in Mate
Selection // America? Sociological Review. V. 27. June 1962.
187. KIser C. The Indianopolis study of social and psychologocal factors affecting
fertility // Research in family planning. Princeton, 1962.
188. Knox D., Schacht C. Choices in Relationships. An Introduction to Marriage and the
Family. 3rd Edition. Saint Paul et al, 1991. P. 181. 189. Livi-Bacci M., Ventisette M. Pregnancy and Childbearing in Adolescence in
Countries with Low Fertility. Washington, 1980.
190. Locitzer K. Are you out of sync with each other? // Psychology Today. Jul.-Aug.
1989.
191. Messenger J.S. Sex and Repression in an Irish Folk Community // Human Sexual
Behavior. New York, 1971.
192. Meyer J.P., Pepper S. Need compatibility & marital adjustment in young married couples // Journal of Personal & Social Psychology. 1977. V. 35.
193. Multilingual Demographic Dictionary. Eng.Section. New York, 1975.
194. Murphy M.Y. The Family Life Cycle // Readings in Population Research
Methodology. V. 4. Chicago, 1993.
195. Murstein B.J. Who Will Marry Whom? Theories & Research in Marital Choice. New
York, 1976.
196. Murstein B.J. Mate Selection in 1970s // Journal of Marriage & the Family. 1980,
V. 42.
197. Osmond M. W. Radical-Critical Theories // Handbook of Marriage and the Family /
Ed. M. Sussman & S. Steinmetz. New York, 1987.
198. Parsons Т., Bales R. Family, Socialization and Interaction Process. London., 1956.
199. Presser H.B. Social Factors Affecting the Timing of the First Child // The First Child and Family Formation. Carolina Population Center, [б.г.].
200. Rapoport R. Normal crises, family structure, and mental health // Family Process.
1963. № 2.
201. Setting Up Family Group Project. L., 1991.
202. Shorter E. Female Emancipation, Birth Control and Fertility in European History //
Handbook of Sexology. Amsterdam et al., 1978.
203. Simon W., Gagnon J.H. Sexual Scene. New Brunswick, 1967.
204. Smale Y., Tuson Y. et al. Community Social Work: A Paradigme for Change. L.,
1988.
205. Strauss M.A. Family Organization and Problem Solving Ability in Relation to
Societal Modernization. 1970. '
206. Westoff Ch.F., Calot G., Foster A.D. Teenage Fertility in Developed Nation:
1971-1980 // Family Planning Perspectives. 1983, V. 15, № 3. 207. White M.K. Dating, Mating and Marriage. New York, 1990.
208. Winch R.F. The Theory of Complementary Needs in Mate Selection // American
«.Sociological Review. 1955, V. 20. 209. Winch R.F. Mate Selection: A Study of Complementary Needs. New York, 1958.
210. Zelditch M. Family, Marriage and Kinship // Handbook of Modern Sociology. Chicago, 1964, 1974 (2nd ed.).
-
– Конец работы –
Используемые теги: Социология, семьи0.05
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Социология СЕМЬИ
Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов