Реферат Курсовая Конспект
МАРКСИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ - раздел Социология, ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ СОЦИОЛОГИИ Марксистская Мысль Становится Известной В России Почти Одновременно С Идеями ...
|
Марксистская мысль становится известной в России почти одновременно с идеями позитивизма. Их разделял лишь небольшой временной интервал. На Западе начало деятельности К. Маркса было вторым после появления трудов О. Конта крупным событием умственной жизни первой половины XIX столетия. Объективно обе доктрины были вызваны к жизни необходимостью освободиться от шор старого, изжившего себя миросозерцания и искать пути перехода от утопии к науке объяснении социальных явлений. В отличие от позитивизм марксизм начал «переворот в умах» не с построения такой но вой системы знания, которая позволила бы законы познания социальной сферы свести к уже найденному другими науками единому канону. Он формирует свое мировоззрение на принципиально иной основе, реализуя глобальный подход ко всему сущему с помощью таких средств, которые также были найдены мыслью прошлого, но корни которых уходят в более глубокие пласты человеческой истории. Этой основой явились законы диалектики и принцип материализма в философии, составившие фундамент марксова подхода к истории общества с момента его возникновения. Марксизм как новая система мышления был задуман в виде синтеза всех исторически выработан иных и постоянно развивающихся способов духовного освоения человеком мира, включая и их научно-теоретические формы. Все они рассматриваются как ступени, грани или органические элементы единого, целостного образования — общечеловеческой культуры. Тем самым марксизм как система теоретического знания был изначально открыт для развития за счет вновь возникающих форм знания или изменения уже имеющихся.
Унаследовав принципы гегелевской диалектики и материалистические положения философских и экономических учений, марксистская мысль первые свои шаги делала в виде конкретных действий ее основоположников в защиту слабо защищенных слоев конкретного общества — Германии конца 30-х — начала 40-х годов XIX в. Изучение Марксом и Энгельсом реальных условий жизни и труда определенных категорий трудящихся и затем выступления в прессе стали, по признанию •самого Маркса, средством преодоления гегелевской умозрительности и формирования его материалистического взгляда на историю.
Воспринятый у Гегеля диалектический метод служил средством вытеснения метафизических утопий Просвещения из сферы изучения общества и человека. На этой основе в ходе критики неогегельянства и других идеалистических течений Марксом были созданы «Экономическо-философские рукописи 1844 года», где изложено принципиально новое понимание гуманизма. Человек впервые представлен здесь как часть природы, но часть, противостоящая всей остальной природе по своим сущностным признакам, как вид: с одной стороны, он есть существо, обладающее уникальным в земных условиях качеством — способностью разумного и деятельного отношения к природе и к себе как ее части, а с другой — существо зависимое if страдающее. '
Вопрос о критике учения Маркса — особый предмет; он не может быть охвачен рамками настоящего издания. Существует огромная литература с колоссальным разнообразием оттенков критических оценок Маркса и марксизма, которые исходят как от его горячих последователей, так и от яростных ниспровергателей. Среди последних для нас наибольший интерес представляют критические работы, содержащие анализ русского варианта марксизма, прежде всего трудов тех авторов, которые преимущественное внимание уделили развитию социологии.
Подобно Копернику, увидевшему Землю с Солнца, Маркс взглянул на историю, общество с совершенно особой точки зрения, писал известный русский марксист А. Богданов. В отличие от буржуазных ученых, которые смотрели на жизнь общества с позиций своего собственного положения в обществе, Марке встал на позицию тех, кто производит. Не будучи сам рабочим, он мысленно поставил себя на место рабочего и обрел таким образом необходимую точку опоры для развития теории [11, 5].
Соратники Маркса отмечали встававшие на его пути трудности «первопроходца», подчеркивая при этом характерную для него как личности реакцию на возникающие препятствия. В связи с этим часто вспоминали слова Данте, избранные Марксом в качестве эпиграфа к «Капиталу», ставшие девизом всей его жизни: «Смело иди своей дорогой и пусть люди говорят что им угодно». Одобрение толпы, популярность служили для Маркса предостережением: значит, он находится на ложном пути [80, 26]. «Рабочая масса, для освобождения которой он в тиши ночей ковал оружие, не только не понимала его, но нередко с презрением отталкивала и в то же время бежала за* пустыми болтунами, лицемерными предателями или просто открытыми врагами» [80, 27].
Маркс, по мнению его последователей, совершил переворот в теории социализма, которая задолго до него была «исканием ощупью средств и путей с целью установить гармонию между бытием и мышлением, то есть с целью согласовать исторические формы быта с общественным сознанием» [83, 5]. Будучи умственным отражением определенного конкретно-исторического периода экономического и политического развития, писала. Роза Люксембург, теория Маркса составляет нечто большее [83, 15].
Наметившееся в самих истоках позитивизма и марксизма принципиальное несходство мировоззренческих основ не только определило несовпадение путей их дальнейшего развития и в конечном счете абсолютную несовместимость их теоретических и методологических принципов. Это расхождение стало причиной того, что еще и сегодня нет-нет да и прозвучит вопрос: является ли марксистская теория общества социологией? Обычно он возникает у тех, кто позитивизм и марксизм воспринимает с чисто внешней стороны. На этот вопрос отвечает история. Марксистское учение, оставаясь для многих социологов доктриной, неприемлемой в целом или в отдельных ее частях, тем не менее занимает прочное место в мировой социологии как одно из ее крупнейших направлений. Признание этого факта закреплено в обширной социологической литературе всех стран. По поводу социологического статуса марксистской социологии не было никакого сомнения у старых русских социологов — оппонентов марксизма — Н. И. Кареева, М. М. Ковалевского, В. М. Хвостова, К. М. Тахтарева. Все они вели серьезную полемику с Марксом и его последователями по фундаментальным вопросам своей науки.
В оценке развития марксизмом теории и методологии социологического знания мы во многом отстали от Запада. В стране, где развитие идей марксизма имело наиболее длительную и наполненную драматическими событиями историю, изучение его становления и развития в лучшем случае шло по пути установления преемственных связен с мировой философской традицией. Исследованием процесса проникновения марксистской мысли в русскую социологию и ее судеб в России и в СССР почти не занимались. Здесь приоритет принадлежит социологам Запада. В связи с этим одна из первоочередных задач пашей истории социологии состоит в том, чтобы за грудами апологетической литературы разглядеть подлинный материал для исследования — процесс становления и развития в России марксистской социологии.
Марксистская социология на русской почве с самого начала получила оригинальное развитие, весьма сложное и противоречивое. Идеи Маркса усваивались, как правило, в трансформированном виде, что определялось многими объективными и субъективными обстоятельствами. Ход развития марксистской мысли может быть прослежен по работам таких авторов, как Н. И. Зибер, Г. В. Плеханов, В. И. Ленин, Л. Б. Троцкий, Н. И. Бухарин, И. В. Сталин и другие, а также целой группы представителей «легального» марксизма.: Его необходимо исследовать как единый процесс, в котором были свои особые вехи— тс исторические ступени в развитии общества, без знания и глубокого анализа которых невозможно понять не только закономерности движения марксистской мысли, но и отраженной в ней социальной реальности. Знание истории марксистской социологии и ее специфических преломлениях на российской почве предполагает изучение взаимодействия ее идей и принципов с идеями и принципами других теорий, анализ имеющихся оценок марксизма представителями разных направлении (для дореволюционной России это прежде всего отношение к марксизму его главных оппонентов — субъективной школы и идеологов народничества, а также позднего позитивизма и неопозитивизма, неокантианства и религиозно-идеалистических течений). Только так может быть выработан подлинно научный подход к этому сложнейшему явлению и создана необходимая основа для переоценки наследия русского марксизма (тем самыми уточнения самого понятия «марксистская социология»),
В наше время попытки пересмотра марксистского учения возникают под воздействием политических настроений момента и нередко реализуются в контекстах, ничего общего не имеющих с научностью. Происходящие в обществе резкие изменения нередко несут на себе печать ложно понятой идеи свободы. Снятие запретов на слова и мысли, революционизирующее человеческие отношения, раскрепощение поведения, в целом имеющее прогрессивное значенне, неизбежно сопровождаются негативными явлениями. В этих условиях одной из важнейших задач науки становится преодоление любых проявлений экстремизма на почве смешения ее с политикой.
Сегодняшних «ниспровергателей» марксизма можно представить в виде двух групп, яростно выступающих под общим флагом «восстановления истины». Одну из них составляют те, кто не читал марксистской литературы и о взглядах Маркса и других теоретиков судит понаслышке. Эти люди связывают с марксизмом все беды страны, в которой долгие годы правила партия, называвшая себя марксистской. Другая группа объединяет людей достаточно образованных, которые не только читали и знают марксистскую литературу, но и пытались внести свою лепту в развитие теории марксизма-ленинизма. За их плечами годы небескорыстного служения ее идеям, которые, как показало время, представляли для них ценность не истинным своим содержанием, а тем, что служили ярлыком привилегированного положения. За это свое место под солнцем они боролись, выдавая себя за искренних служителей идеи. Таким образом, здесь налицо не принципиальная позиция ученых, а способ существования представителей особой категории ниспровергателей марксизма. Ни то ни другое не имеет никакого отношения к научному анализу марксизма как социального учения. Однако игнорировать эти моменты мы не вправе.
Еще один аспект этой проблемы требует конкретизации, поскольку имеет большое нравственное значение. Речь идет о марксизме как форме идеологии, господствовавшей длительное время в нашем обществе и нанесшей огромный ущерб самой идее социализма. История показала, что с ростом революционных сил в России, в условиях организованной борьбы трудящихся против самодержавия, в годы подготовки революции, впроцессе разработки теоретических и тактических принципов российской социал-демократии шел неуклонный естественный рост авторитета марксистского учения среди интеллигенции других слоев трудящихся. Победное шествие марксизма сказалось и в появлении многих левых толстых журналов с марксистской ориентацией. Американский историк и политолог ДжеймБиллингтон отмечает, что русская интеллигенция начала XX столетия стала отворачиваться от народнического субъективизма ибо он привел к пессимизму, и обращать свои взоры к марксизму — этой новой форме мышления и обсуждения насущны проблем текущего момента [156, 171].
С победой социалистической революции и завоеванием коммунистической партией господствующего положения в государстве наступает перелом в общественном сознании. Негативное отношение к марксизму формировалось насильственным внедрением волюнтаристски трактуемой идеи обязательности для всех граждан страны овладения основами марксизма-ленинизма. Колоссальная опасность этой идеи для общественного сознания, нравственности народа, всей жизни общества долгое время не осознавалась. Повсеместный охват населения пропагандой особого вульгаризованного варианта марксизма как идеологии пришедших к власти политических сил сопровождался тиражированием в невиданных масштабах поделок, выдававшихся за учение Маркса. Содержание этого вселенского политического ликбеза представляло собой сложную смесь наивного энтузиазма масс и фанатизма полуграмотных исполнителей этой затеи.
Рассказывали, что Маркс на вопрос одного французского социалиста, к какой партии он примкнул бы, если бы жил во Франции, ответил: «Не знаю, во всяком случае я не был бы марксистом» [18, 3]. Этот парадоксальный случай отразил характерный момент, связанный с усвоением идей Маркса: уже при жизни их творца они начинали претерпевать изменения, искажения смысла — при переводах, конспектировании или будучи подчинены ораторским приемам. Эти искажения могли быть как непроизвольными, так и намеренными, проистекать из множества причин, однако подробный анализ их не входит в нашу задачу.
Говоря об особенностях трансформации идей Маркса в истории общественной мысли России, один из основателей российской социал-демократии А. Н. Потресов выделил две ипостаси фигуры этого мыслителя: эпическую (в европейской истории) и трагическую (в истории России). Общественность России, писал он, восприняла Маркса трояко: 1) переиначив его на свой лад (с целью переиначивания самой истории); 2) перейдя навсегда в стан его противников; 3) испытывая всю жизнь его интеллектуальное обаяние [109, 40—42]. Суждение одного из активных участников общественного движения дореволюционной России представляется правдиво отражающим объективный ход развития марксистской мысли, поскольку в самом общем виде воспроизводит важнейшие тенденции. Предложенная схема может быть полезной при рассмотрении всего разнообразия явлений, составляющих содержание «русского» марксизма.
Причины появления и быстрого развития в России марксистской мысли пытаются искать в атмосфере, благоприятной для распространения социалистических идей. Русский ученый А. А. Шахов, занимавшийся историей литературного движения, образно характеризует появление марксистской доктрины в России как опустившийся на массы прометеев огонь, под воздействием которого в людях «пробудилось критическое отношение к собственному положению, просветительные идеи заискрились у них в головах; начало протеста прососалось в низшие общественные слои. Бессознательная животная покорность исчезла. Наступило раздвоение, беспокойная страсть вырваться из заколдованного омута, тряхнуть силами. Отсюда возникло то замечательное движение — борьба пролетариата за свое освобождение, которая обнимает XIX столетие» [151, 225—226].
Русские интеллигенты-демократы усваивали идеи Маркса в народнической окраске. Понятие пролетариата ими воспринималось как чистая абстракция, и они старались наполнить его понятным для них содержанием. При первых попытках применить в условиях России эту привлекательную социальную теорию начинается отождествление пролетариата с русским крестьянством, изменение терминологии создавало иллюзию адекватности теории Маркса российским социальным условиям.
Традиционно начало марксизма в России связывают с именем Г. В. Плеханова, затем В. И. Ленина, что говорит о приоритете, традиционно отдаваемой нашей литературой политическому аспекту истории марксистской мысли. Это стало одной из причин упрощенных и однобоких оценок места марксистского направления в русской социологии. На самом деле первые свои шаги марксизм в России сделал не в сфере политики, а прежде всего как теория экономическая и социологическая, и в этом качестве он начал свое развитие еще до появления на политической арене такого видного теоретика марксизма и крупного социолога, каким был Г. В. Плеханов. Пионером марксистской социологии в России явился профессор политэкономии Киевского университета Н. И. Зибер. Одним из первых русских пропагандистов марксизма, пытавшимся весьма оригинально применить его теоретические положения к российской действительности, был также его современник И. Ф. Фесенко. Были и другие, остающиеся неизвестными, кто внес свой вклад в изучение, развитие и популяризацию в России теории марксизма4.
____________________________________
4 Л. Г. Дейч в своей книге о Плеханове [32] называет имена людей, блестяще знавших «Капитал» Маркса: Клеменц, Каблиц, Тищенко, Фесенко. П. Н. Милюков вспоминает о Николае Васильевиче Водовозове, которого называет одним из ранних марксистов. От него Милюков впервые узнал о деятельности Ленина до последнего отъезда за границу [87, 109].
Как уже отмечалось, в истории русской общественной мысли был период, когда позитивизм и марксизм еще не были противостоящими друг другу теориями. Их различия не воспринимались как имеющие сколько-нибудь существенное значение, их идеи встречались научным миром с одинаковым интересов л энтузиазмом. Все образованные люди независимо от политических и мировоззренческих ориентаций погружались в изучение трудов Конта и Маркса, представлявших интерес прежде всего тем, что идеи того и другого были созвучны настроениям и запросам времени. Это было то время в развитии духовной жизни России, когда люди самых разных убеждений могли называть себя и позитивистами и марксистами, поскольку в отношении этих течений не возникала еще мысль о каком-либо их размежевании по мировоззренческим основаниям. Кое-что из марксистских идей заимствовали теоретики народничества, пытаясь по-своему использовать их в своих концепциях.
Проникновение марксистских идей в Россию начиналось живого интереса к произведениям Маркса, нашедшим здесь много благодарных читателей. Один из русских общественных деятелей Н. И. Сазонов писал в те годы Марксу об успехе его произведений в России и сослался при этом на московской профессора, который в первой своей лекции излагал студентам содержание его работы «К критике политической экономии» Сам Маркс, узнавая об этих событиях, не без удивления высказывался по поводу своего успеха в России. «Нищета философии», «К критике политической экономии», говорил он, нигде не нашли такого сбыта, как здесь. «Капитал» первыми перевели русские. Объяснение, данное Марксом этим явлениям, было несколько неожиданно и оригинально: он полагал, что русской аристократической молодежи всегда была присуща погоня «за самым крайним, что только дает Запад», и что она и на этот раз осталась верной себе [85].
Высокая популярность Маркса у «семидесятников» усиливалась обаянием его личности. В 80—90-х годах его идеи начинают звучать с университетских кафедр. О марксистах и физиократах говорят в своих лекциях М. Т. Каченовский и Сокольский. Известно, что Каченовский знакомил своих студентов с содержанием работы Энгельса «Положение рабочего класса в Англии». В обзоре русской экономической литературы, опубликованном в конце XIX в., отмечалось, что все серьезные специалисты в области экономики, выступавшие с начала 70-х годов, «так или иначе должны были считаться с учением Mapса» (статья М. Филиппова в «Научном обозрении» (1899. № 7)) (Произведения Маркса читали народники, черпая в них идеи для подкрепления уверенности в правильности избранного ими пути к социализму. Маркса считал своим учителем Лавров, и даже Михайловский говорил о том, что является «в известной мере» учеником Маркса. Но ни тот ни другой не уловили истинного духа марксизма — учения, родившегося в странах с достаточно развитым капитализмом.
В 1867 г. в России выходит из печати переведенный на русский язык «Капитал» Маркса. Это было первое в истории издание его на другом языке. Спрос на него был столь велик, что очень скоро книга стала библиографической редкостью. Росли симпатии к Марксу и марксизму, люди самых разных убеждений искренне причисляли себя к категории марксистов. При этом понятие пролетариата, центральное в теории Маркса, перенесенное на русскую почву, где отсутствовало само это явление, начинает однозначно связываться с крестьянством. Это вызвало к жизни новую терминологию («рабочий народ», «рабочий социализм»), которая должна была способствовать обоснованию идеи перехода к новому строю, призванному сменить капитализм, и выразить сущность социальных сил, способных совершить революционный переворот5. Рабочий социализм придет на смену капитализму, писал Лавров, интерпретируя по-своему главную идею Маркса.
____________________________________
5 В этом отношении весьма примечательно замечание Овсянико-Куликовского: невежды и утописты ничего не смыслили в научном социализме [98, 146].
Тот факт, что идеи Маркса в России усваивались на первых порах в народнической окраске, проявлялся не только в терминологических изменениях. Из его произведений не столько извлекался подлинный смысл, сколько то, что отвечало чаяниям и настроениям российской общественности. Тем самым находила подтверждение мысль, согласно которой идеи принимают колорит и комбинации той общественности, куда они попадают. А поскольку капитализм в России в 70-е годы делал лишь первые робкие шаги, то пролетариат буквально тонул здесь в мужицком царстве; реальным тружеником, главным кормильцем был мужик (отсюда и термин «рабочий народ»).
Марксизм в России 70-х годов — течение "демократической интеллигенции. Противостоявшее ему направление либерального консерватизма, сплотившее на своей платформе наиболее яростных его оппонентов, стало той силой, в лице которой он встретил первое настойчивое сопротивление. Последовательный сторонник марксистской теории Н. И. Зибер говорил о «легкомысленном» поведении своих оппонентов, которые спорили не с Марксом-ученым (ибо определяющей роли экономического фактора в общественных процессах они не отрицали), а с Марксом — защитником прав рабочих, т. е. самый первый опыт полемики между марксистами и представителями либеральной мысли носил не столько научный, сколько общественно-политический характер.
По сути дела, в 70-е годы в России шло развитие псевдомарксизма. Его представители вели полемику с писателями либерального толка (Гиляровым-Платоновым и др.). Один из исследователей общественной мысли этого периода удачно заметил, что оба течения представляли собой лабораторный продукт известным образом направленных умов. В этом проявлялась прежде всего незрелость всей общественной мысли, что соответствовало аморфному состоянию социальной среды, пронизанной критическим духом и идеологией народолюбия той эпохи, для которой характерны были освободительные настроения, окрашенные в социальный цвет. По меткому выражению Кавелин «Маркс живо превратился в народника, в лохматого сторонни ка опрощения. Самого его опростили… до уровня районного агитатора» (из письма Лорис-Меликову).
Большую и сложную проблему в изучении истории марксистской социологии составляет трактовка самими марксистам экономического фактора, искаженная многими популяризация ми и интерпретациями. Заостренная в чисто полемических целях мысль о важности экономического фактора чаще всего не истолковывалась в смысле его абсолютной первичности. Как известно, Энгельс в своих письмах 90-х годов счел необходимы сделать по этому поводу разъяснение, подчеркнув, что экономический фактор они с Марксом рассматривают лишь как ре тающий в конечном итоге, но считают при этом, что не только сам он оказывает влияние на другие факторы, но и все другие — политические, юридические и т. д. — факторы влияют на него. Навязанная множеством неточных интерпретаций узкая или до неузнаваемости искаженная трактовка экономического фактора привела к крайне нежелательным последствиям не только тем, что вызвало усиление нападок на марксизм со стороны других направлений, но и тем, что усложнила дальнейшее развитие самой марксистской мысли. В среде ее сторонников стали зреть настроения неудовлетворенности марксизмом в целом, начался поиск средств совершенствования марксистской теории. Некоторые пытались выйти из этого положения путем поворота от Гегеля к Канту, т. е. изменить общую ориентацию таким образом, чтобы акцент был перенесен с диалектики на теорию познания (Р. Штаммлер, Вольтман, К. Форлендер). Это как они полагали, могло способствовать обогащению учения Маркса нравственным принципом. Отсутствие последнего было поводом для наиболее острой критики марксизма со стороны неокантианцев и представителей субъективной социологии.
На характер процесса усвоения марксистской мысли в России проливают свет воспоминания членов цензурного комитета решавших судьбу русских изданий трудов Маркса. Первые очень внимательные читатели томов «Капитала», они отмечали что некоторые органы тенденциозно приписывают Марксу мнения и взгляды, на самом деле ему не принадлежащие, придавая страстность и резкость его спокойному и объективному тону. Умным и образованным цензорам импонировал строгий академический стиль. Читая труды Маркса, они увидели в «пресловутом председателе Интернационала» серьезного и глубокомысленного ученого. Это привело их к выводу, что лучше всего, если читатели будут знакомиться с Марксом непосредственно по его наиболее объективному научному сочинению. Так стараниями цензуры с 1898 г. сочинения Маркса свободно издаются и России. Запрету подлежали биографические материалы, портреты, мелкие произведения. Трижды запрещалось печатание брошюры Маркса «Заработная плата, цена и прибыль», а книга «Нищета философии» была выпущена без имени Маркса (к таким уловкам издатели прибегали, чтобы спасти издание и избежать убытков).
Начиная с. 90-х годов наблюдается общее обострение конфронтационных процессов в общественной жизни России. Усилилась борьба всех направлений с марксизмом, увеличились рост центростремительных тенденций буржуазной социологии, осознание ею необходимости единства в борьбе с марксизмом. В это время резко увеличивается количество литературы о Марксе и марксизме.
На рубеже XIX и XX столетий появляются реальные условия для соединения теории и практики марксизма. К этому моменту встающий на свои ноги молодой русский марксизм не только обретает свою социальную базу, но и утверждается как теория, способная осмысливать в научных категориях конкретные явления российской действительности. Выиграв бой с субъективной социологией и противопоставив пессимизму идеалистических течений свою новую, устремленную в будущее программу обновления мира и человека, марксистская мысль начала вырабатывать подходы к решению насущных задач текущего момента. Среди социальных проблем, оказавшихся на острие марксистской полемики с идейными противниками, были такие, как пути завоевания свободы и демократии в интересах народных масс, социальная структура общества, роль интеллигенции в революционных процессах (в связи с чем ставился вопрос о формировании новой, социалистической интеллигенции). Таким образом, в теории марксизма возникла необходимость разработки проблемы субъективного фактора. Все эти изменения связаны с деятельностью крупных теоретиков и практиков русского марксизма Г. В. Плеханова и В. И. Ленина.
Г. В. Плеханов вошел в историю социологии как первый теоретик-марксист, предпринявший серьезно аргументированную критику идеологии народничества. Непосредственное развитие многих его идей принадлежит Ленину, которому предстояло подвести итог многолетней полемики русских марксистов с представителями субъективной социологии. Начатая Плехановым критика идеалистических основ этого направления была продолжена в ленинских работах «Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов?», «Экономическое содержание народничества» и др. Ленин был убежденным сторонником политической ангажированности социологии. В большой полемической работе «Что такое друзья народа...» он в ходе критики субъективного метода Михайловского излагает основные принципы марксистской социологии: системность в изучении общества, материалистическое понимание истории (которое для Ленина было синонимом общественных наук), диалектический метод в изучении социальных явлений. Ленин критиковал позитивизм в социологии за перенесение на общества законов физики и биологии.
Критика народнической идеологии Плехановым и Лениным представляет интерес, во-первых, с точки зрения понимания ими соотношения объективных и субъективных факторов в общественной жизни и, во-вторых, в аспекте марксистской трактовки роли народных масс и личности в истории. Ленин подчеркивал: «...исследуя действительные общественные отношения и их действительное развитие, я исследую именно продукт деятельности живых личностей» [78, 1, 421]. Главные установки марксистской социологии, сформулированные в работах Ленина: конкретный анализ конкретных ситуаций; всесторонность рассмотрения социальных явлений; учет всех связей и опосредований исследуемого объекта; выделение главного, ведущего в изучаемых связях; познание глубинных механизмов общественных процессов для объяснения движущих сил и тенденций развития. Исследуя массовые процессы общественных движений, Ленин, продолжая мысль Маркса, согласно которой с усилением основательности исторического действия растет объем массы, делом которой оно является, внес свое существенное уточнение: «По мере расширения и углубления исторического творчества людей должен возрастать и объем той массы населения, которое является сознательным историческим деятелем», [78, 1, 427].
В деятельности Ленина тесно переплетались теория и политика, поэтому его работы содержат большой материал и обобщения, касающиеся национальных отношений в России, деятельности политических партий, работы государственных органов, форм рабочего движения и др. Как теоретик и практик марксизма он не оставил работ чисто социологического содержания. Однако многие его работы и выступления по содержанию связаны с социологической проблематикой и представляют интерес с точки зрения трактовки предмета и задач социологии на новом этапе истории России. Работы Ленина отличает большое внимание к материалам фабрично-заводской статистики, итогам всеобщей переписи населения, другим результатам конкретного анализа самых разных явлений, которые широко использовались им в монографиях, статьях, докладах, служили основанием для обобщений, для определения тенденций того; или иного процесса, оценок, прогнозов.
В работах Ленина нашли освещение такие проблемы социологического знания, как социальная структура дореволюционного российского общества; рынок и общественное разделение труда; социальная структура власти (ее политические и экономические аспекты, внутренняя структура); понятие «эпоха»; роль масс в революционных процессах; вопросы социальной динамики, уровней социального знания и др. В исследовании общества как вечно движущегося непрерывно развивающегося целостного образования (а не механического конгломерата, суммы индивидов) он не допускает никаких произвольных комбинаций отдельных его элементов.
Ленин отличался целостностью социального видения. Подвергая анализу сложнейшие социально-экономические процессы современной ему России (в частности, ее внутренний рынок), он рассматривал их с точки зрения функционирования всех системообразующих связей (техника, население, быт, семья, социальное положение отдельных слоев населения, их политическая роль) или с точки зрения возможностей саморегулирования системы. Данное им понимание социологии составляет полную противоположность ее позитивистской трактовке как науки «надклассовой»: «Материализм включает в себя, так.сказать, партийность, обязывая при всякой оценке события прямо и открыто становиться на точку зрения определенной общественной группы» [78, 1, 419]. Понимание социологии, господствовавшее в России на рубеже столетий, он считал консервативным, поэтому довольно скептически относился к самой науке. Он считал, что обобщения, которые делали такие крупные русские социологи, как М. М. Ковалевский, П. Н. Милюков и др., не отражают серьезных преобразований, происходящих в российской действительности. Не разделял он и взглядов западных социологов (О. Конта, Г. Спенсера, М. Вебера) прежде всего из-за отрицания ценностного аспекта социального познания, сциентистской трактовки рациональности как средства регулирования общественных процессов на основе научных рекомендаций. Для Ленина рационализация общества — прежде всего результат самодеятельности масс. Он был против социологии, которая превращалась в совокупность абстрактных схем; предостерегал от вредных голых фраз при анализе сложных явлений духовной жизни.
Требования к социологическому исследованию изложены им в статье «Статистика и социология». Подчеркивая недопустимость какой бы то ни было умозрительности в науке об обществе, он писал: «Надо попытаться установить такой фундамент из точных и бесспорных фактов, на которые можно было бы опираться, с которым можно было бы сопоставлять любое из тех «общих» или «примерных» рассуждений, которыми так безмерно злоупотребляют в некоторых странах в наши дни» [78, 30, 350—351].
Для истории социологии существенное значение имеют та полемика, которая велась между марксизмом и другими течениями, оценки, которые получил марксизм в целом и его российский вариант, в частности, у крупных представителей других социологических учений, особенно у русских социологов, наблюдавших изнутри и непосредственно все его проявления. Материалы этого рода очень многочисленны. Приведем лишь немногие примеры, отражающие наиболее интересные или типичные точки зрения.
Ковалевскому, который характеризовал Маркса как великого апостола не только социализма, но отчасти и новейшей coциологии, принадлежит примечательное суждение об историческом материализме: его принципы могут быть приемлемы, если смотреть на них как на часть более широкой системы «консенсуса» и оценивать их в контексте взаимодействия многих факторов [68, 238; 242].
Критики-позитивисты высказывали неудовлетворенность отсутствием у марксистов настоящей социологической системы, которая давала бы основание считать их теорию наукой об общественной жизни, «взятой в целом, во всем многообразии ее •явлений». Но при этом, по мнению К. Н. Тахтарева, марксисты ««понимают и строят социологию как науку об общественной жизни, стремясь выяснить необходимые соотношения ее различных сторон и явлений и установить таким образом закономерность общественной жизни» [143, 14]. Развернутая критическая оценка Тахтаревым социологической теории Маркса имеет уважительный тон и содержит признание ряда положительных моментов. Он видел в Марксе не только замечательного экономиста, но и весьма выдающегося социолога. И хотя Маркс, как подчеркивал Тахтарев, не занимался социологией специально, его следует тем не менее считать выдающимся социологом по той причине, что в своих трудах он «постоянно касался соотношения различных социальных явлений и стремился установить закономерность развития общественной жизни». Подчеркивая в философии истории роль материальной стороны общественного развития человечества, Маркс оказался «достаточным противовесом историко-философскому идеологическому или интеллектуальному направлению Огюста Конта». К числу выделенных им шести основных школ мировой социологии Тахтарев отнес «социологическое учение Маркса» [143, 13].
Бесспорное преимущество Маркса-социолога Тахтарев видел в провозглашенном им новом взгляде на взаимосвязь наук, который сформировался под сильнейшим влиянием политэкономии. Новизна социологического учения Маркса состояла в том что, будучи построено на экономической основе, оно противостоит теориям Конта и Спенсера, исходившим из первичности интеллектуальных процессов или биологических законов. Избрав объектом своего анализа общество как целостность, Маркс по строил систему доказательств на идее обусловленности развития человечества его материальным бытием. Тахтареввысока оценил в учении Маркса его аристотелевскую основу понимания сущности человека как общественного существа, которое от всех других существ отличает не просто труд, а труд общественно необходимый, не просто производство, а производство общественно необходимое [143, 64]. Этим, по мнению Тахтарева, марксистская социология при всей ее односторонности выгодно отличается от биологических школ (в их органицистских или социал-дарвинистских вариантах). С появлением марксистской теории, считает он, господству биологии в социологии приходит конец, начинает усиливаться роль психологии.
Какие же обвинения выдвигали против марксизма его противники? Один из наиболее активных и яростных критиков марксизма С. Слонимский считал эту теорию принципиально неприемлемой в условиях России по той причине, что она ничего не говорит о крестьянском труде, что ее теоретики просто не заметили «симпатичнейшего» движения народничества. Это давало ему основание считать главным пороком теории марксизма ее псевдонаучность, а влияние ее на Россию — явлением отрицательным, ибо это учение схоластично и вносит в общество расслабление, безнадежную слепоту по отношению ко всему, что окружает человека.
Одним из наиболее распространенных упреков в адрес учения Маркса было обвинение в односторонности. Об этом писали социологи разных направлений, в том числе Кареев и Ковалевский. Его предлагалось дополнить рядом аспектов, в частности аспектом нравственным.
Марксистская социология составляет тот раздел истории русской социологии, который у нас пока не разрабатывался, отсюда и содержание тех задач, которые встают сегодня перед наукой.
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
Раздел I ПРЕДПОСЫЛКИ И УСЛОВИЯ РАЗВИТИЯ СОЦИОЛОГИИ В РОССИИ ИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ СОЦИОЛОГИИ СОЦИОЛОГИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: МАРКСИСТСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов