Реферат Курсовая Конспект
ГЕОГРАФИЯ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА - раздел Промышленность, ГЕОГРАФИЯ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА Рекомендовано Министерством Общего И Профессионального Образования Российской...
|
Рекомендовано Министерством общего и профессионального образования Российской Федерации в качестве учебного пособия для студентов педагогических вузов
Москва
ББК 65.04
Л61
Рецензенты:
академик Российской академии образования В.П. Максаковский,
доктор географических наук, профессор Н.С. Мироненко.
Л61
Липец Ю.Г., Пуляркин В.А., Шлихтер С.Б.
География мирового хозяйства: Учеб. пособие для студентов. — М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 1999. — 400 с.: ил.
ISBN 5-691-00152-3.
Учебное пособие написано в соответствии с новейшими взглядами на географию мирового хозяйства как интегральную дисциплину, сочетающую предметный и пространственный подходы к мировой экономике, ее территориальной структуре и функционированию. В нем последовательно изложены вопросы формирования глобальной экономической системы, классические теории размещения производства в рыночной экономике, основы территориальной организации мирового сельского хозяйства, промышленности, транспорта, мировой торговли и сферы услуг.
Пособие предназначено для студентов, географов, экономистов.
ББК 65.04
© Липец Ю.Г., Пуляркин В.А., Шлихтер С.Б., 1999.
© «Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС», 1999.
ПРЕДИСЛОВИЕ
География мирового хозяйства долгое время оставалась сугубо вспомогательной дисциплиной в кругу общественно-географических наук, где ведущее место сначала занимала общая экономическая география, а затем география населения и городов. Немногочисленные книги и справочники по географии мирового хозяйства содержали чисто описательные материалы по размещению его основных отраслей в странах, регионах и по миру в целом. Принятое у нас в стране в советское время разделение планеты на два главных лагеря неумолимо привело в конечном итоге к сужению сферы исследований до рамок мирового капиталистического рынка. Даже в тех отраслях, где доля социалистического лагеря была весомой, фактически анализировались лишь данные по развитым капиталистическим и развивающимся странам.
Кроме идеологических причин для подобного ограничения рамок географии мирового хозяйства были и объективные основания. Во-первых, большинство сведений по размещению и объемам производства в социалистических государствах, особенно в СССР, были недоступны для открытой печати. Засекречивание началось в 30-х гг. со стратегических отраслей — цветной металлургии, многих видов машиностроения и химии, а потом закрытость охватила практически все подразделения экономики, включая аграрный сектор. Во-вторых, в те же годы в Советском Союзе, а позднее и в других странах социализма сложились собственные системы цен, национальных счетов, расчетов национального богатства.
Система цен покоилась на низком уровне оплаты труда и соответственно низких ценах на базовые потребительские товары и услуги, а также на большой роли общественных фондов потребления. В расчетах валового национального продукта (ВНП) проводилось разграничение на «производственную» и «непроизводственную» сферы. При этом согласно теоретическим взглядам Д. Рикардо и К. Маркса при оценке ВНП следовало учитывать только производственную сферу, а при исчислении национального богатства неправомерно в него включать стоимость земельных ресурсов и т.п. Не вдаваясь в существо политэкономических дискуссий на подобные темы, отметим явную несопоставимость основных расчетов для капиталистических стран, с одной стороны, и социалистических, с другой, иначе — для государств соответственно с рыночной и центрально-планируемой экономикой. Многолетние работы статистических служб ООН и различных иных международных и национальных организаций, в частности ЦСУ СССР и Института мировой экономики и международных отношений АН СССР, не смогли, на наш взгляд, преодолеть эти два кардинальных момента.
С принципиальными различиями в системах ценообразования связаны и столь же глубокие расхождения в определении курса национальных валют. Они в социалистических странах не были конвертируемы, и в расчетах торгового оборота между последними использовался «переводной» рубль, а курс по отношению к валютам развитых капиталистических стран имел чисто служебное, формальное значение. Не случаен парадокс, когда после введения внутренней конвертируемости рубля оказалось, что стоимость экспорта Российской Федерации превышает оценки ее ВНП в целом.
Зыбкость стоимостных исчислений повышает роль гораздо более устойчивых параметров мирового хозяйства — его территориально-отраслевых структур. Детальная характеристика этих структур, прежде всего основных — сельского хозяйства, промышленности, транспорта и сферы услуг, — составляет главное содержание настоящего учебного пособия. Этим в определенной степени отдана дань давно сложившейся географической традиции и обеспечена связь проведенного исследования с другими, более продвинутыми в научном плане дисциплинами общественно-географического цикла.
Указанным характеристикам предпослан большой раздел, в котором предпринята авторская попытка выявить отличительные черты мирового хозяйства как глобальной географической системы. С использованием современного аппарата системного анализа рассмотрены важнейшие концепции, направленные на поиск закономерностей локализации хозяйственных явлений и объектов на разных территориальных уровнях, такие как теория сравнительных преимуществ в международном разделении труда; минимизация издержек при размещении производства, населения и сектора обслуживания; распространение нововведений в географическом пространстве. Все эти теоретические построения имеют дедуктивную основу и математическое выражение, что ставит их в один ряд с научными концепциями в других дисциплинах.
Обширный блок, посвященный сельскому хозяйству, кардинально отличается по своему содержанию от стандартных описаний, будучи ориентирован на структурно-проблемный подход к отрасли, сохраняющей свое ведущее положение в большинстве стран мира. При этом особо выделена историко-географическая тематика, поскольку в течение многих столетий именно аграрная деятельность определяла хозяйственный лик планеты. Тем самым оказалось возможным без существенных потерь отказаться от самостоятельного историко-географического очерка, что утяжелило бы всю работу и избыточно расширило бы ее рамки.
Повышенное внимание в учебном пособии уделено транспорту и сфере услуг, что обусловлено сложными и противоречивыми тенденциями постиндустриального развития. Проследить эти пока слабо осмысленные в географии тенденции представляется актуальным и важным делом, ибо они ведут к решительным изменениям во многих основополагающих областях жизни общества. Они одновременно самым непосредственным образом воздействуют на экономическую карту мира, позволив многим еще недавно отсталым в хозяйственном отношении странам войти в число передовых.
Наиболее традиционным остался раздел, посвященный промышленности, материал которого сгруппирован общепринятым способом — по ведущим отраслям индустриального производства.
Из круга глобальных проблем, остро стоящих перед человечеством, выделены две — продовольственная и экологическая, требующие ответной реакции со стороны мирового хозяйства.
В основу учебного пособия положены результаты многолетних теоретических и эмпирических изысканий по географии отраслей мирового хозяйства, а также страноведческих исследований, тоже в течение долгих лет проводившихся в лаборатории географии мирового хозяйства и страноведения Института географии РАН. Авторы учитывали, что культурологическая и мировоззренческая функции географии и географических знаний обычно из работ, обнимающих конкретную действительность в ее разнообразии, либо полностью вытесняли теоретические построения, либо оставляли их на роли отдельных положений, не связанных в единое целое. При этом неизбежно ослаблялись позиции географии как фундаментальной науки, а огромный фактологический материал по отдельным странам, районам, отраслям не вскрывал многие внутренние связи и не помогал осознать закономерности развития. В книге сделана попытка преодолеть эти недостатки. Базовые знания, аккумулируемые географией мирового хозяйства как наукой, приобретают особую злободневность в контексте рыночных реформ, проводимых в России, и обусловленной ими концептуальной и практической значимостью осмысления современных глобальных экономических процессов.
Введение. Мировое хозяйство — глобальная географическая система
Стандартное определение мирового хозяйства как совокупности национальных хозяйств, участвующих в международном разделении труда и связанных международными соглашениями, несет слишком узкую нагрузку и не учитывает даже в малой мере роль пространства и пространственной иерархии в формировании и функционировании мирового хозяйства.
Несомненно, национальные хозяйственные комплексы служат в зависимости от их удельного веса важными подсистемами мирохозяйственной системы. Однако при ее изучении следует учитывать всю совокупность элементов, которые могут включать любую отрасль или вид деятельности, любое предприятие или учреждение, играющее свою роль в международном разделении труда. Каждая хозяйственная единица — ферма, промышленное предприятие, транспортная фирма, банк — могут обслуживать небольшой ареал внутри своей страны, иметь региональное или общенациональное значение, участвовать в мировой торговле. При этом не наблюдается строгой зависимости ни от размера, ни от функций данного предприятия или учреждения. Конечно, большая часть оборота мировых рынков принадлежит крупным объединениям; однако эта закономерность уже не обуславливает непременно крупные масштабы самих производств или услуг. Это зависит от типа отрасли и характера поставляемой продукции и услуг.
Поэтому в условиях современной глобализации хозяйственной деятельности мировое хозяйство вовлекает в свою орбиту практические все виды экономической деятельности, оказывая на них прямое или косвенное воздействие. При динамизме рыночных зон сбыта трудно провести жесткую устойчивую границу между фирмами, компаниями, предприятиями, участвующими в международном обмене или замыкающими свою деятельность на внутреннем рынке.
В итоге верхние этажи пространственной иерархии занимают территориальные и отраслевые подсистемы мирового хозяйства — интеграционные объединения, национальные хозяйственные комплексы, отраслевые и межотраслевые транснациональные корпорации (ТНК). Более условно к подсистемам можно отнести важнейшие сферы деятельности — первичные, вторичные, третичные, четвертичные и отдельные отрасли и виды деятельности.
К первичным, по традиции, относят отрасли сельского хозяйства, рыболовный промысел, лесное хозяйство, горнодобывающую промышленность. Ко вторичным — все отрасли перерабатывающей промышленности. К третичным — транспорт и сферу услуг. К четвертичным — новейшие виды информационной деятельности, включающие сбор, переработку и использование информации в управлении, банковско-финансовой сфере, маркетинге и консалтиновых услугах и т.п. К этой сфере теперь относят и большую часть НИОКР — научных исследований и опытно-конструкторских разработок, обуславливающих внедрение высоких технологий и наукоемких производств в остальные сферы деятельности.
Важнейшую системообразующую роль в мировом хозяйстве играют три типа пространств — географическое, экономическое и информационное, в рамках которых функционируют подсистемы, обеспечивающие само существование мировой экономики.
В географическом пространстве — это современные виды транспорта и связи, без которых не может ныне функционировать ни один центр экономической деятельности. В мире налажено взаимодействие международных, национальных и локальных видов железнодорожного, автомобильного, речного, морского и авиационного транспорта, трубопроводов и ЛЭП, всех видов связи. С помощью спутников связи и новейших кабелей стала возможна немедленная связь практически любого места на земном шаре с любым другим. Грузовой и пассажирский транспорт также могут обеспечить перевозку различных грузов и людей практически в любое место — все зависит только от соизмерения затрат и результатов. Организационные формы, образующие глобальную подсистему транспорта и связи, — это авиакомпании, судовладельческие фирмы, железнодорожные компании, системы связи и т.п., чья деятельность регулируется совокупностью международных соглашений.
В экономическом пространстве системообразующую роль играют мировые финансовые институты, среди которых ведущее место занимают Мировой Банк, Международный Валютный Фонд (МВФ), Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ), ныне преобразуемое в Международную организацию по торговле (ВТО), а также центральные банки США (Федеральная резервная система), Великобритании, Франции, ФРГ, Японии. Именно эти организации и банки обеспечивали финансовые расчеты в мировом хозяйстве и устойчивость основной валюты, базовой для международных расчетов после отмены «золотого стандарта», — доллара США, фунта стерлингов и франка, к которым привязаны ограниченно конвертируемые валюты многих стран Содружества наций и Французского Союза, а также немецкой марки и иены. С началом XXI в. такую же роль может успешно сыграть «евро» — единая валюта Европейского Союза. Особую стабилизирующую роль в мировой финансовой системе играют консорциум банков Швейцарии, ввиду ее традиционной роли «всемирного сейфа», и крупнейшие страховые компании мира типа британского «Ллойда».
Столь же серьезную, по мнению ряда исследователей, ведущую роль играетинформационное пространство глобальной экономической системы — системы ценностей, стереотипы поведения, идеи и другие аспекты духовной жизни человечества. Все они достаточно подробно изучены в философии, социологии, психологии, культурологии, однако подлинно системный взгляд на их роль в мировом развитии и функционировании территориально-отраслевой структуры мирового хозяйства требует гораздо большего внимания.
Интегрирующую роль в информационном пространстве мирового хозяйства сыграли прежде всего стереотипы потребительского общества. Уже в период формирования индустриального общества, массового производства и «государства всеобщего благосостояния» (по Гэлбрейту) шло активное формирование этих стереотипов, которые, начиная с «престижности потребления», стимулировали бурный рост производства и расширение рынков на все виды товаров, особенно товары длительного пользования.
В дальнейшем уровни и структуры потребления средних слоев в экономически развитых странах стали приоритетными целями жизни широких слоев населения в большинстве стран мира. Это было во многом обусловлено «демонстрационным эффектом», впервые описанным в конце 1940-х гг. американским экономистом Дж. Дьюзенберри. Повсеместное распространение сначала голливудских картин, а затем телевизионных сериалов и другой рекламной продукции средствами массовой информации во многом способствовало внедрению и развитию этих потребительских приоритетов.
Системная закономерность обратной связи в цепочке «спрос-предложение» определила роль информационного пространства в росте производства и развитии мировых рынков множества потребительских товаров, а в силу межотраслевых связей дала сильный импульс развитию всех отраслей мирового хозяйства. Более того, постоянное поддержание напряженности этого поля, прежде всего за счет дорогостоящих рекламных компаний любого вида, служит тем условием, или «допингом», без которого уже не мыслится любой вид деятельности в мировом хозяйстве. Самое существенное — это явная недостижимость «престижных уровней потребления» для большинства человечества. Это обусловлено сложной совокупностью экономических, социальных, экологических, политических факторов. Однако сложившиеся стереотипы потребительского общества поддерживают функционирование мирового хозяйства более постоянно и в большем объеме, чем такие ранее ведущие цели, как военные и другие государственные нужды.
Итак, взаимосвязанные экономическими интересами элементы и подсистемы, сети всех видов и потоки обусловили территориально-отраслевую структуру и режим повседневного функционирования мирового хозяйства. Сверхсложность системы, высокая доля неопределенности ставит принципиальные преграды на пути к прямому управлению мировым хозяйством. Поэтому стали необходимы многочисленные и разнообразные регулирующие механизмы, особенно в наиболее уязвимой финансово-валютной сфере. Тем не менее динамика мирового хозяйства во многом обусловлена историческими особенностями его формирования и внутренне присущими ему противоречиями и особенностями общей и пространственной самоорганизации.
Отдельные черты мирохозяйственных связей наблюдались еще во времена великих империй древности, современная система этих связей зародилась в эпоху Великих географических открытий, однако начало формирования современного мирового хозяйства непосредственно связано с первой промышленной революцией и переходом к крупному машинному производству, основанному на энергии каменного угля. Развитие товарного производства, усиление специализации стран и регионов обусловили постоянную необходимость в географическом разделении труда и международном обмене товарами и услугами.
Разная продолжительность отдельных периодов в использовании технических нововведений, колебания цен на внутренних и мировых рынках, меняющееся соотношение основных факторов производства — земли, труда и капитала — обусловили циклический характер развития мировой экономики и ее важнейших подсистем — национальных хозяйств и отраслевых структур. Дело не только в возможности разных интерпретаций содержательных причин циклических колебаний, но и в их общесистемном характере: цикличность обуславливает динамические характеристики и устойчивость систем любого типа в природе и обществе.
Циклы развития получили теоретическое и эмпирическое обоснование уже в XIX в., вскоре после первой промышленной революции. Одна из первых теорий циклических кризисов капитализма принадлежит К.Марксу, который считал их причиной сроки обновления основных фондов (оборудования) в промышленности. В дальнейшем кризисам перепроизводства, связанным с несовпадением временных характеристик совокупного предложения и спроса, была посвящена огромная литература.
Однако для определения долгосрочной динамики мирового хозяйства и положения различных стран на временной шкале развития наибольшее значение приобрела теория больших циклов — «длинных волн», впервые предложенная русским экономистом Н.Д. Кондратьевым в 1922—1928 гг. В дальнейшем эта теория получила большое развитие и теперь служит общепринятой основой сравнительных мирохозяйственных исследований.
Н.Д. Кондратьев считал «длинные волны» эндогенными, внутренне присущими рыночному, капиталистическому хозяйству, что ведет к его саморегулированию. Фазы подъема и спада рассматриваются как закономерные и предсказуемые стадии развития, к которым следует приспосабливаться и сглаживать их методами внешнего, как правило, государственного регулирования. Один из механизмов подобного регулирования с помощью ставок ссудного процента и ряда подобных мер был предложен в 30-х гг. Дж. Кейнсом главным образом для среднесрочных циклов экономической конъюнктуры после самого глубокого кризиса капиталистической экономики в 1929—1933 гг.
Материальной причиной «длинных волн», продолжительность которых достигает 40—50 лет, Н.Д. Кондратьев считал скачкообразную смену «основных капитальных благ». Ведущую роль в этой смене играет научно-технических прогресс, нарушающий экономическое равновесие в долгосрочной перспективе и ведущий к чередованию относительно спокойных, эволюционных и экстенсивных стадий и взрывных, революционных и интенсивных стадий развития мирового хозяйства.
Наступление революционных стадий обуславливается внедрением совокупности базовых нововведений, радикально меняющих энергетическую и техническую производственную базу, территориально-отраслевые структуры и организационные формы хозяйства. Основное отличие теории Н.Д. Кондратьева от гипотез других исследователей состоит в соотношении внутренних и внешних факторов, вызывающих начало новой «волны». НТП служит не внешним, а внутренним элементом циклической динамики, поскольку она определяется не столько самими открытиями и изобретениями, а их внедрением, востребованностью хозяйственной практикой.
Новая волна наступает тогда, когда экстенсивная фаза достигает максимума, что связано с моральным старением широко распространившихся технологий. Накопление капитала ведет к его относительному удешевлению, ссудный процент и норма прибыли падают до такой степени, что делают рентабельным рисковые инвестиции в новые технику и технологии. Начинается фаза подъема, связанная с огромными объемами нового строительства, вводом в строй новых предприятий и возникновением целых отраслей, появлением на рынках новых видов продукции и т.п. В высшей точке фазы подъема происходит исчерпание запасов дешевого капитала и базовых нововведений, что знаменует переход к фазе экстенсивного развития.
Существенно, что от подобного механизма, считал Н.Д.Кондратьев, зависят такие важные события в истории человечества, как войны, революции, вовлечение в мировое хозяйство новых территорий. Эти события Н.Д. Кондратьев связывал с фазами подъема своих волн, когда рост темпов экономического развития ведет к обострению конкуренции за источники сырья и рынки сбыта.
На основе теории Н.Д. Кондратьева и множества других работ по динамике мирового хозяйства стало общепризнанным выделение трех стадий — доиндустриального развития, индустриального развития, постиндустриального развития; трех — первой, второй, третьей промышленных революций и «длинных волн» — пяти циклов Кондратьева.
Для полноты описания стадию доиндустриального развития, когда господствует ремесленное производство и мануфактура, условно называют нулевым циклом.
В ходе первой и второй промышленных революций, совпавших с четырьмя «длинными волнами», ведущее место последовательно занимали:
в первом цикле — текстильная промышленность и ремесленное производство;
во втором цикле — добыча каменного угля и выплавка черных металлов, текстильная промышленность;
в третьем цикле, ознаменовавшем наступление второй промышленной революции, на ведущие роли вышли металлургия, основная химия, тяжелое машиностроение;
в четвертом цикле, завершившем вторую промышленную революцию, ведущие роли играли автомобилестроение, электротехника, органическая химия, различные отрасли машиностроения.
Все четыре первых цикла укладываются в рамки стадии индустриального развития.
Пятый цикл совпадает со стадией постиндустриального развития в наиболее развитых странах мира, что знаменует начало третьей промышленной революции. Ведущими отраслями стали электроника, лазерная техника, тонкая химия, биотехнология.
Датировка каждой стадии, промышленной революции и цикла Кондратьева носит достаточно нестрогий характер, хотя основные даты колеблются в сравнительно узких пределах. Принципиальное значение имеет нетрадиционный подход, связанный с учетом ускорения научно-технического прогресса. При этом подходе в наиболее развитых странах Западной Европы первый цикл продолжался с 1770—1830 гг., второй — 1830—1880 гг., третий — 1880— 1930 гг., четвертый — 1930—1970 гг., пятый цикл с 1970 г. до наших дней.
Для каждого из циклов характерны свои средние уровни душевого дохода (в неизменных ценах), ступени «технологической лестницы», организационные формы производства (см. табл. 1). Так, для нулевого цикла были характерны доходы 50—80 долл. (в ценах 1960 г.), ручной труд и мануфактура. Для первого цикла — 80— 200 долл., механизация, свободная конкуренция и частновладельческая фирма; для второго цикла — 200—700 долл., продолжение механизации производства, монополизм; для четвертого цикла — 2000—4000 долл., те же тенденции в производстве, рост государственно-монополистических объединений; для пятого цикла — 4000—20 000 долл., системная автоматизация, сочетание ТНК и малых фирм.
Таблица 1
1 См.: Грицай О.В., Иоффе Г.В., Трейвиш А.И. Центр и периферия в региональном развитии. — М., 1991. — С. 44.
Постепенно, в ходе острой конкурентной борьбы, подъемов и жестоких кризисов шло формирование национальных и международных систем товарных и фондовых бирж, без которых были бы невозможны ни организация мировой торговли в крупных масштабах, ни само функционирование системы акционерных обществ как основной формы организации экономической деятельности и привлечения капитала.
Общесистемные закономерности неравномерного развития и необходимого разнообразия нашли яркое подтверждение в асинхронности прохождения циклов Кондратьева в разных странах и регионах. В мирохозяйственном контексте эти общие положения давно стали объектом теоретических и эмпирических исследований, проводившихся в русле известного закона «неравномерности развития капитализма».
Так, для России—СССР датировки первых четырех циклов выражены периодами: 1830—1880; 1880—1930; 1930—1965; 1965—... При таком хронологическом порядке события, связанные с первой промышленной революцией, начались в России в 30-х гг. XIX в. Именно тогда началось широкое применение машин в хлопчатобумажном производстве, а в 1840 г. возник первый сахарный завод капиталистического типа. Стартовав на полвека позже Западной Европы, наша страна, несмотря на резкое ускорение развития в конце XIX—начале XX вв. и в 30-е гг. XX в., сохраняла свое отставание примерно на цикл. Серьезное автостроение, один из китов четвертного цикла практически было налажено с введением в строй ВАЗа в 1970 г., а многие отрасли третьего и четвертого циклов развиты еще явно недостаточно, особенно в сфере транспорта и услуг. Вместе с тем в СССР было создано много отдельных ареалов, где успешно развивались высокие технологии, характерные для пятого цикла.
В целом для отнесения страны или региона к той или иной стадии развития или циклу обычно применяется статистика отраслевой занятости населения. В самом наглядном виде — это соотношение занятости между первичным, вторичным и третичным (+четвертичным) сектором национального хозяйства. По мере развития неуклонно сокращалась занятость в первых двух секторах и росла в третичном и четвертичном. Например, доля первичного сектора — сельского хозяйства и добывающей промышленности в экономически развитых странах колеблется от 2 до 8%.
Подобное сокращение доли занятости в первичном секторе отнюдь не означает его ликвидацию в странах, вступивших в пятый цикл развития. Сельское хозяйство и добывающая промышленность этих стран и по объему производства, и по удельному весу на мировых рынках продовольствия и сырья играют важную роль. Дело здесь прежде всего во внедрении высоких, трудосберегающих технологий, средств защиты растений и высокоурожайных сортов, всего спектра достижений современной науки и технологии в сельском хозяйстве и добывающей промышленности, поэтому основная часть занятых, например, в аграрном секторе, приходится на другие отрасли «агробизнеса» — науку, консультационные услуги, хранение и обработку, маркетинг и т.п.
Аналогичные процессы привели к определенному сокращению удельного веса занятых и в обрабатывающей промышленности, хотя в этом секторе сохраняется важная роль производств и предыдущего цикла. Несмотря на перенос многих видов производства, особенно трудоемких, в страны новой индустриализации, наиболее развитые страны наряду с новейшими отраслями сохранили важнейшую отрасль четвертого цикла — массовое автомобилестроение, которое поддерживает своими заказами и многие другие отрасли национальной экономики. Наконец, постоянное место занимает строительная индустрия: именно по ее показателям, например, числу заказов и вводу в строй новых жилых, гражданских, промышленных, транспортных объектов, судят о текущем состоянии национальной экономики и фазе среднесрочного цикла экономического развития.
В целом в современном мировом хозяйстве сложилось три основных центра, прежде всего по уровню развития: США и Канада, страны Европейского Союза и Япония. Поскольку их роль обусловлена прежде всего развитием новейших наукоемких производств, непосредственно связанных с уровнем развития НИОКР и масштабами ТНК, то маловероятно появление большого числа новых стран, отвечающих критерию «постиндустриальности» не по уровню душевого дохода, а по таким характерным признакам, как роль НИОКР, доминирование наукоемких производств, информатизация всех сторон жизни и т.п.
При этом основной фактор достижения и сохранения статуса «постиндустриального общества» — высокий культурный и образовательный уровень населения и созданный на его основе мощный научно-технический и финансово-организационный потенциал, способный решать любые народнохозяйственные проблемы. Именно этот фактор в сочетании с культурными традициями и поведенческим стереотипам создает то локальное информационное поле, которое способствует жизнестойкости и высокой конкурентоспособности демократических государственных образований независимо от размеров экономического пространства, обилия природных ресурсов и численности населения.
НИОКР наиболее развитых стран во многом определяет динамику развития мирового хозяйства, а в организационном плане современное международное разделение труда во многом определяется системной совокупностью транснациональных корпораций, на долю которых в конце 1980-х гг. приходилось до 2/3 мирового внешнеторгового оборота, причем 1/3 составлял внутрифирменный оборот между филиалами ТНК, расположенными в большинстве стран современного мира.
Стадийный процесс становления современной мирохозяйственной системы происходил на фоне сохранения многоукладноси хозяйства и разностадийности развития стран мира. Многоукладность обусловлена разной степенью развития рыночных (товарных) отношений и вовлеченности в мировое хозяйство стран, регионов и видов деятельности. Так, в большинстве развивающихся стран основная доля продовольствия до сих пор производится в потребительских хозяйствах, товарность которых очень мала.
Очень важной чертой мирового хозяйства, получившей распространение во всех странах мира, стал неформальный сектор, который образовали самые различные виды деятельности, включая производство товаров, торговлю и другие услуги, которые ведутся вне официальных юридических и налоговых рамок экономической деятельности. В этот сектор входят и различные виды потребительского хозяйства, и многие виды коммунального хозяйства в крупных городах, особенно в развивающихся странах, и нецензовые промышленные и ремесленные производства.
Особую часть неформального сектора составляют производство и сбыт запрещенных законом товаров и услуг — наркобизнес, порнобизнес, незаконная торговля оружием, валютой, драгоценными металлами и т.п. Эти виды деятельности образуют «черный рынок», действующий, например, в наркобизнесе на глобальном уровне. В целом на неформальный сектор приходится, по некоторым оценкам, до 20% валового мирового продукта.
Итак, для современной глобальной географической системы мирового хозяйства характернаразностадийность: страны и регионы мира одновременно находятся во всех трех стадиях развития — постиндустриальной, индустриальной и доиндустриальной — и на разных участках траектории развития, определяемых пятью «длинными волнами» Кондратьева. Именно разностадийность во многом определяет общие черты пространственной самоорганизации мирового хозяйства и, в частности, наблюдаемые закономерности сдвига отраслей предыдущего цикла в менее развитые страны и регионы. Сам переход экономически более развитых стран в стадию постиндустриального развития стал бы практически невозможным без перемещения многих отраслей добывающей и обрабатывающей промышленности в страны и регионы новой и недавней индустриализации.
Таковы общие характеристики структуры, статики и динамики развития мирового хозяйства как глобальной географической системы.
Часть 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ГЕОГРАФИИ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА
Общие замечания
Становление современной системы мирового хозяйства и мирохозяйственных связей со времен первой промышленной революции сопровождалось острыми теоретическими спорами. В их основе лежали кардинальные расхождения взглядов на причины, порождающие международную торговлю, и на ее влияние на благосостояние государств и народов. Эти расхождения наиболее ярко выразили представители двух школ — меркантилисты, выступавшие за строгое ограничение доступа на национальный рынок иностранных товаров, и фритредеры — сторонники свободной торговли между странами.
В конце XVIII—начале XIX вв. любые виды обмена в мировой торговле были крайне затруднены: вся торговля была опутана множеством различных налогов и запретов, практически все виды экспорта и импорта строго регламентировались. Меркантилисты полностью оправдывали сложившуюся систему ограничений, прежде всего в отношении импорта товаров. Ввоз из-за границы считался вредным и опасным: вредным из-за вероятной утечки за границу денег (золота и серебра) при отрицательном балансе экспорта— импорта; опасным — из-за возможного прекращения ввоза ставших необходимыми товаров в случае военных действий. В любом случае импорт следует обложить высокими пошлинами, что защитит собственное производство, создаст новые рабочие места и увеличит доходы государства.
Первым подверг жесткой критике концепции меркантилистов А. Смит в «Исследовании о природе и причинах богатства народов» (1776), однако наиболее серьезный вклад в развитие школы «свободной торговли» внес Д. Рикардо в его «Началах политической экономики и налогового обложения» (1817). Его закон «сравнительных преимуществ» полностью сохранил свое теоретическое значение до наших дней и в модифицированном виде служит для объяснения современной структуры международной торговли.
В начале XIX в. начал свои многолетние исследования другой виднейший теоретик Й. фон Тюнен. Его труд «Изолированное государство» (1826—1846) был посвящен теории размещения сельскохозяйственного производства и связанным с ним проблемам расчета дифференциальной ренты на землю. Тюнен впервые ввел в анализ само экономическое пространство и представление о географическом положении как важнейшем элементе дифференциальной ренты и размещении отраслей аграрного производства. С тех пор исследовательская программа Тюнена стала одной из важнейших для теоретической географии и других географических дисциплин.
Следующий важный шаг был сделан в работе А.Вебера «Теория размещения промышленности» (1909). В ней были введены представления о важнейших факторах размещения производства, определяющих «штандорт» — оптимальное место расположения данного предприятия или их сочетаний. Специальному исследованию А.Вебер подверг издержки на сырье и топливо, рабочую силу и транспорт, определив их региональные штандортные факторы, чей учет необходим для всех отраслей. К ним добавлен еще один важный фактор — агломерация, который способствует экономии различных издержек за счет сосредоточения производств на относительно небольшой территории — крупном городе, урбанизированном ареале, метрополисе. Развитие теории Вебера непосредственно связано с анализом процессов концентрации и деконцентрации в размещении, в сдвигах в отраслевой структуре мирового хозяйства, перемещении целых отраслей в страны новой индустриализации и т.п. В целом, под веберианской, или факторной системой размещения мы понимаем любую территориальную структуру с ясно выраженной неравномерностью и высокой степенью концентрации данной отрасли или любого вида экономической деятельности.
В рамках географической науки сложилась противоположная веберианской система регулярного, относительно равномерного размещения видов деятельности в экономическом пространстве. Эта система непосредственно связана с теорией центральных мест В.Кристаллера и ее модификацией А.Лёшем. Их основные труды соответственно «Центральные места в Южной Германии» и «Географическое размещение хозяйства» разделяет всего 7 лет — 1933 г. и 1940 г.
В исходном варианте теории Кристаллера исследовалось размещение сферы обслуживания на однородной равнине с равномерно размещенным населением. С учетом ряда других условий было обосновано формирование правильной шестиугольной системы размещения с центрами разных рангов. А.Лёш показал возможности использования теории центральных мест для учета различий в зонах сбыта и агломерационных эффектов. В дальнейшем теория центральных мест нашла широкое применение не только для анализа размещения отдельных отраслей хозяйства, но и систем расселения в целом.
В эпоху научно-технической революции и перехода к постиндустриальному обществу постоянно растет роль нововведений во всех отраслях производства и сбыта. Поэтому одно из важнейших направлений в теории связано с пионерной работой шведского географа Т. Хагерстранда «Диффузия нововведений как пространственный процесс» (1953). С ней в теоретические и прикладные работы вошли понятия и модели, связанные с центрами нововведений и характером их распространения по территории, ролью информационного поля и вероятностных мер, контактов, эффектами соседства и барьеров. В дальнейшем теория Хагерстранда получила свое развитие в многочисленных работах по моделированию диффузии нововведений в сетях, иерархических средах и вероятностных пространствах.
Несмотря на различную направленность описанных теоретических построений, разное время их появления (от начала XIX до середины XX в.), разные научные школы, в которых возникли эти теории, — все они имеют одну общую и очень важную с общенаучной методологической точки зрения черту — дедуктивный подход. Как и в «строгих науках», построение теории начинается введением круга допущений и предположений, ее развитие связано с использованием «идеальных объектов», подобно идеальному газу в физике, а само изложение и выводы формулируются в математической форме. Для экономической географии, да и для чисто экономических дисциплин все это было признано далеко не всеми и далеко не сразу. Не случайно А.Вебер в своем предисловии к первому изданию «Теории размещения промышленности» писал: «Эта первая часть имеет пропедевтическое значение. Она содержит в себе теорию; мало этого — она не содержит в себе ничего, кроме «чистой» теории, т.е. теории, отвлекающейся от всякого сколько-нибудь конкретного построения действительности; и она трактует к тому же эту действительность математически, — двойное преступление, тяжко меня угнетающее».
Эти же слова можно отнести и к основному содержанию данного раздела учебника. Тем не менее изложенный ниже материал имеет не только пропедевтическое значение. Глобализация экономических связей и становление глобальной экономической системы привели к расширению сферы проявления закономерностей размещения всех видов деятельности далеко за пределы государственных границ. Теоретические положения о сравнительных преимуществах размещения производства, впервые изложенные Д.Рикардо, теории размещения сельского хозяйства И.Тюнена и промышленности А.Вебера, теория центральных мест В.Кристаллера и А.Лёша, теория диффузии нововведений Т.Хагерстранда — все они полезны и необходимы для объяснения и понимания сложившейся географии мирового хозяйства на всех уровнях пространственной иерархии — от локального до глобального.
Естественно, что реальная картина географического разделения труда в мировом сельском хозяйстве, промышленности, на транспорте и в сфере услуг гораздо богаче и отличается от теоретических схем. Однако это обусловлено самим характером географии как научной дисциплины с присущим ей соотношением абстрактного, теоретического и конкретного знания.
Отдельные разделы части 1 следуют изложенной выше исторической последовательности: теория сравнительных преимуществ как основа географического разделения труда; размещение сельского хозяйства в, «изолированном государстве»; штандортная теория размещения промышленности; теория центральных мест; теория диффузии нововведений.
В других частях учебного пособия проанализирован важный теоретический материал, полученный методом индукции — детального анализа обширного эмпирического материала по мировому хозяйству и его географии. Первое место среди этих работ занимает теория «длинных волн» экономической конъюнктуры Н.Д.Кондратьева. Серьезное методическое значение имеют концепции межотраслевого межрегионального баланса В.В.Леонтьева и У.Айзарда, полюсов роста Ф.Перру, мировых экономических систем Дж.Валлерстейна и ряд других. Все они создают тот понятийно-концептуальный каркас, на котором во многом построен данный курс.
Географическое разделение труда — закон сравнительных преимуществ Д.Рикардо
Основные доводы А.Смита в пользу свободной торговли сводились к аналогиям между отдельными семейными хозяйствами и разделению труда между профессиями. Любое хозяйство независимо от размера предпочитает закупать на рынке товары, цены на которые ниже себестоимости его производства в собственном хозяйстве, и поставлять на рынок излишки своего производства. Поэтому, «если какая-либо чужая страна может снабжать нас каким-либо товаром по более дешевой цене, чем мы в состоянии изготовлять его, гораздо лучше покупать его у нее на некоторую часть продукта нашего собственного промышленного труда, прилагаемого в той области, в которой мы обладаем некоторым преимуществом», — писал А.Смит в «Исследовании о природе и причинах богатства народов».
Однако А.Смиту не удалось опровергнуть положение, что ограничение импорта ведет к созданию новых рабочих мест; он поддерживал целесообразность ограничения торговли с потенциальным противником и вообще не рассматривал ситуацию, когда какая-либо страна не располагает сравнительными преимуществами. В каких условиях свободная торговля сможет разрешить проблемы подобных стран и не окажет ли она разрушительного действия на их экономику?
Д.Рикардо с помощью ряда численных примеров показал выгоды географического разделения труда и внешней торговли для любой страны, даже если она ни в чем не имеет преимуществ перед другими странами, или наоборот, обладает преимуществами в производстве абсолютно всей номенклатуры товаров. Начнем с примера подобного абсолютного преимущества на один из товаров, поскольку практически в каждой стране есть такой товар, единичные затраты на производство которого меньше, чем в других странах.
Предположим, что в США наименьшие издержки достигнуты в производстве пшеницы, а в остальных странах мира — сукна. Для построения наглядных графиков примем, что в США на единицу затрат производится 50 бушелей пшеницы, или 25 ярдов сукна, или любая комбинация объемов пшеницы и сукна в указанных пределах. В остальных странах на единицу затрат можно произвести 40 бушелей пшеницы, или 100 ярдов сукна, или любую их комбинацию в указанных пределах.
При отсутствии географического разделения труда и внешней торговли каждая страна могла бы потреблять только то, что она производит. Тогда максимальные объемы потребления в США и других странах будут выражаться всевозможными сочетаниями показателей производства пшеницы и сукна, которые можно задать прямыми на рис. 1, А, В. Точка S1 на графике отражает обеспеченность США 50 бушелями пшеницы при отсутствии сукна; точка S2 отражает обеспеченность США 25-ю ярдами сукна при отсутствии пшеницы или же одной из возможных комбинаций этих товаров — 20 бушелями пшеницы и 15 ярдами сукна (точка S3).
В условиях автаркии сочетание этих товаров будет производится в соответствии с предпочтениями, определяющими динамику спроса и предложения. Поэтому введем предположения, что в США и остальных странах мира предпочтения определяют соотношение спроса и предложения на пшеницу и сукно, описываемое точкой S3 на рис. 1, А, В. Тогда эти соотношения будут 20—15 для США и 12— 70 для других стран мира.
Рис. 1. Абсолютное преимущество и выигрыш во внешней торговле
При политике автаркии цены в США и остальном мире будут различны. Как показал опыт социалистической экономики, тот же эффект достигается и при монополии внешней торговли. Однако при поставках обоих товаров на конкурентный рынок в условиях свободной торговли относительные цены товаров будут определяться по Рикардо, т.е. относительными издержками производства. Поэтому во многих работах теория Рикардо носит название «сравнительных издержек». На нашей схеме в США стоимость бушеля пшеницы будет оцениваться примерно в пол-ярда сукна, или ярд сукна будет стоить около 2 бушелей пшеницы. При любом другом соотношении цен перераспределение производственных ресурсов могло бы принести кому-нибудь более высокую прибыль. При отсутствии торговли соотношение 1 бушель = 1 ярд не могло бы долго сохраняться, ибо скоро выяснилось бы, что переброска средств с производства сукна на выращивание пшеницы дает на единицу одинаковых затрат по 2 бушеля пшеницы вместо 1 ярда сукна. По той же причине в остальном мире при отсутствии внешнеторгового обмена с США соотношение цен будет тяготеть к пропорции 2,5 ярда сукна = 1 бушелю пшеницы.
Теперь введем торговый обмен в рамках мирового хозяйства. Сразу же бросается в глаза, что при сложившейся разнице цен в США пшеница гораздо дешевле: за бушель дают всего пол-ярда сукна, тогда как за границей за каждый бушель можно получить 2,5 ярда. Вне зависимости от числа внешнеторговых компаний и при достаточно малой величине транспортных издержек очевидна структура внешнеторговых потоков: пшеницу будут вывозить США, а сукно другие страны.
Поскольку Рикардо не затрагивал проблем определения спроса на товары, он мог только сделать вывод, что внешняя торговля выгодна при определенном соотношении цен. Не зная количественных характеристик подобных соотношений мировых цен, мы не можем достаточно определенно оценить выигрыш от географического разделения труда и внешней торговли, поскольку не знаем, как изменится объем и структура производства и потребления под воздействием этой торговли. Однако нельзя сказать, что в данном примере не содержится никакой информации об уровне цен мирового рынка на пшеницу и сукно. Нам известно, что соотношение цен на эти товары находится где-то посередине между соотношением издержек в США и остальном мире до установления торговых отношений — больше 0,5, но меньше 2,5 ярда за 1 бушель пшеницы.
Это можно показать на простом примере. Предположим, что США предлагается экспортировать в другие страны пшеницу всего по 0,3 ярда сукна за бушель. Очевидно, что США откажутся от такой цены, так как они смогут продать пшеницу на внутреннем рынке за 0,5 ярда. Более того, при цене 0,3 ярда за бушель пшеницы США стали бы экспортировать сукно. Однако другие страны вряд ли бы стали отдавать столько пшеницы за ярд американского сукна, так как они могут получать точно такой же товар за 2,5 бушеля пшеницы. Точно также можно показать, что при цене выше 2,5 ярда за бушель США и другие страны стремились бы экспортировать пшеницу и импортировать сукно. Обе стороны не смогли бы договориться о том, кому что экспортировать, пока цена не установилась бы в пределах 0,5—2,5 ярда сукна за 1 бушель пшеницы.
Благодаря внешней торговле идет прирост потребления, вызванный двумя факторами: изменением структур потребления и экономическим эффектом от специализации производства.
Первый фактор сразу сказывается при изменении структуры мирового спроса, что приводит к установлению мировых цен на новом промежуточном уровне: 1 бушель пшеницы за 1 ярд сукна. Тогда США получают выгоду, торгуя по этим ценам, даже если структура производства остается в точке S0 (рис.2). Получая по ярду сукна за каждый экспортированный бушель пшеницы, США смогут выйти за прежние пределы потребления. Это безусловно даст прирост потребления из-за выгодного различия нового соотношения цен 1:1 от прежнего 1:0,5. По новым ценам (ценам мирового рынка) американцы смогут получать за каждый бушель пшеницы уже не 0,5, а целый ярд сукна.
Второй фактор дает выигрыш благодаря специализации производства. Внешняя торговля позволяет США отказаться от производства на каждую единицу затрат по 20 бушелей пшеницы и 15 ярдов сукна, как в точке S0. При таком соотношении цен США должны вообще отказаться от производства сукна: те же средства можно сконцентрировать на производстве пшеницы в сельском хозяйстве и произвести по 2 бушеля пшеницы вместо прежнего ярда сукна. Ведь за экспорт этих 2 бушелей на мировом рынке можно получить 2 ярда сукна. США могут полностью специализироваться на выращивании пшеницы (точка S1) и обменивать некоторое ее количество на сукно. В этом случае потребление переместится в точку С (рис. 1, А). Точно так же остальные страны могли бы полностью специализироваться на товаре, производство которого обходится им дешевле, и выпускать только сукно (точка S1, на рис. 1, В). Обменяв его на пшеницу, они смогут выйти на объем потребления, указанный в точке С.
Очевидно, что введение мировых цен и специализация позволяют всем участникам торговли получить выигрыш от участия в международном разделении труда. Хотя мы не можем без введения предположений о спросе установить объем этой торговли, очевидно, что цены мирового рынка позволяют обеим сторонам выйти на уровни потребления пшеницы и сукна, недостижимые без внешней торговли. Если бы США продолжали политику автаркии, уровень потребления никогда не вышел бы на точку С (рис. 1, А). Каждой предельно допустимой комбинации пшеницы и сукна, идущей на потребление в отсутствие внешней торговли (их множество обозначено линией S1S4), соответствует определенная цена мирового рынка, при которой благодаря специализации и внешней торговле объемы потребления обоих товаров, по крайней мере, не меньше. Остальной мир также получает выгоду, размеры которой определяются приростом потребления, достигнутым благодаря внешней торговле.
Разобранный пример с абсолютным преимуществом в затратах на производство отдельного товара (пшеницы и сукна) не снимает важного вопроса о возможностях внешней торговли, если другие страны могут производить любого товара на единицу затрат больше, чем США. Возможен ли тогда внешнеторговый обмен и будет ли он выгоден для обеих сторон? Прямой ответ на этот вопрос связан с положением сравнительного преимущества, и главная заслуга Д.Рикардо в том, что он показал: даже в том случае, когда страна ни в чем не обладает абсолютным преимуществом, внешняя торговля остается выгодной для обеих сторон. До тех пор, пока при отсутствии этой торговли в соотношениях цен между странами сохраняются хотя бы малейшие различия, каждая страна будет располагать сравнительным преимуществом, т.е. у нее всегда найдется такой товар, производство которого будет более выгодно при существующем к моменту установления внешнеторговых связей соотношении издержек, чем производство остальных товаров. Именно этот товар страна должна экспортировать в обмен на другие.
Тем самым Д.Рикардо открылзакон сравнительного преимущества: каждая страна располагает сравнительным преимуществом в производстве какого-то товара и получает выигрыш, торгуя им в обмен на остальные товары.
По аналогии с примером об абсолютном преимуществе предположим, что на этот раз в США по-прежнему на единицу затрат можно произвести 50 бушелей пшеницы или 25 ярдов сукна, или любую комбинацию объемов пшеницы и сукна в указанных пределах, тогда как в остальных странах на единицу затрат можно произвести 67 бушелей пшеницы, или 100 ярдов сукна, или любую их комбинацию в указанных пределах. Эта ситуация отражена на рисунке 2.
Чтобы убедиться, что для обеих сторон выгодно, если США будут обменивать свою пшеницу на иностранное сукно, достаточно вновь обратиться к положению абсолютного преимущества. Тогда станет ясно, что выгодность внешней торговли никак не зависит от того, что США могут производить больше пшеницы на единицу затрат, чем остальные страны (50 бушелей против 40 на рисунке 1). Выигрыш при обмене предопределяется не абсолютным преимуществом, а тем, что соотношение издержек при отсутствии внешнеторгового обмена (линии S1S2 на рисунке 2) различны.
Рис. 2. Сравнительное преимущество и выигрыш от внешней торговли
На рисунке 2 рассмотрен самый пессимистический вариант, когда США далеко отстали от остального мира в производстве пшеницы и особенно сукна на единицу затрат. Если внешняя торговля отсутствует по тем или иным причинам, то США должны полагаться только на собственное производство, объем которого будет определяться прямой S1S2 и равняться, например, S0 (рис. 2, В). Аналогичное положение в остальных странах также отражено на рисунке 2, В.
Установление торговых отношений расширяет возможности страны, даже несмотря на то, что в США производство обоих товаров обходится дороже, чем в других странах. Сразу же внешнеторговые фирмы установят, что в США можно купить бушель пшеницы всего за 0,5 ярда сукна и продать его за границей за 1,5 ярда (1,5 = 100:67). Начнется отток пшеницы из США в обмен на сукно, производимое другими странами, вне зависимости от того, во что обходится производство каждого из товаров в той или иной стране.
Развитие торговли вскоре приведет к выравниванию относительных цен, так как она становится взаимовыгодной только тогда, когда использует соотношение цен мирового рынка. В нашем примере это соотношение находится где-то посередине между существовавшими от начала торговых отношений ценами США (0,5 ярда за бушель) и ценами в остальном мире (1,5 ярда за бушель). Вновь, как и при положении абсолютного преимущества, для обеих сторон будет выгодно для максимизации потребления полностью специализироваться на производстве единственного товара — пшеницы в США и сукна в остальном мире. При соотношении мировых цен на уровне 1 ярд сукна за 1 бушель пшеницы каждая из сторон достигнет точки С в потреблении; при этом США будут экспортировать 20 бушелей пшеницы в обмен за 20 ярдов заграничного сукна. Выигрыш от внешней торговли заключается в приросте потребления благодаря возможности перемещения в точки, подобные С. При отсутствии внешней торговли выйти за пределы потребления, обозначенные точкой S0 оказывается невозможно.
В своей работе Рикардо использовал для примера сукно из Англии и вино из Португалии. После примера с натуральными показателями он рассмотрел выгоды от внешней торговли, когда все расчеты идут в денежной форме. Понятно, что «бартерный обмен» пшеницы на сукно не существует в нормальных условиях мирового рынка, и страны используют валюту для расчетов за экспортно-импортные операции. Рикардо показал, что сохранение относительного преимущества и выгодность внешней торговли для каждой страны происходит и при введении расчетов в национальных валютах. Если при данном обменном курсе национальной валюты не удается покрыть расходы на импорт поступлениями от экспорта, их можно уравновесить путем изменения относительных цен на собственные и импортные товары в денежном выражении. В мире денежных расчетов такое выравнивание платежей обычно достигается либо установлением нового равновесного курса обмена валют, либо корректировкой всех уровней цен в денежном выражении в одной или обеих странах. Поэтому введение нормальных денежных расчетов во внешней торговле ни в коей мере не снижает ценности закона сравнительного преимущества Рикардо.
* * *
Развитие теории Рикардо шло по нескольким направлениям. Одно из них содержало анализ производственных возможностей страны при постоянных издержках на производство тех или иных товаров. Основной вывод Рикардо состоит в том, что источником внешней торговли может стать единственная предпосылка — разница в издержках производства товаров, вне зависимости от абсолютных размеров этих издержек. В приведенном примере сравнительного преимущества взаимовыгодность торговли определялась тем, что производство пшеницы в одной стране, измеренное в ярдах сукна, обходилось дороже, чем в других странах. Сами затраты на производство пшеницы или сукна в отдельности значения не имели.
Использовав понятие на единицу затрат, можно рассчитать, сколько данного товара — пшеницы, сукна или чего-либо другого можно произвести в данной стране, если переключить все ресурсы на производство этого товара. Если на рисунках 1 и 2 по осям откладывать не выпуск на единицу затрат, а годовые объемы производства, например, миллиарды бушелей пшеницы или миллионы ярдов сукна, то линии S1S2 можно будет интерпретировать как кривые производственных возможностей, которые также очерчивают внешние границы производства в данной стране. Но на них нельзя показать, сколько и чего конкретно будет выпускаться в стране, пока неизвестно, какие соотношения цен будут предложены производителям.
В примере, показанном на рисунке 2, мы, вслед за Рикардо, предположили, что остаются постоянными вмененные издержки замещения, т.е. такие издержки производства некоторого количества других товаров, которыми надо пожертвовать, чтобы увеличить выпуск какого-то одного товара, например, пшеницы. Это означает, что для производства лишнего бушеля пшеницы надо было бы отказаться от производства 0,5 ярда сукна в США или 1,5 ярдов в остальных странах независимо от того, сколько пшеницы производится. Производство добавочного бушеля пшеницы обходится США в 0,5 ярда сукна и в том случае, если мы находимся на прямой в точке, где производится 25 ярдов сукна и ни одного бушеля пшеницы, и тогда, когда мы находимся в точке S1 и намерены произвести 50-й бушель пшеницы, пожертвовав последним полуярдом сукна. Постоянство вмененных издержек замещения обнаруживается в том, что линии S1S2 на рисунках 1 и 2 являются прямыми, постоянный наклон которых указывает на неизменность установленных пропорций при замещении пшеницы сукном и наоборот.
Против положения о постоянстве вмененных издержек замещения был высказан ряд теоретических и практических возражений. Анализ показал нелинейность поведения издержек, их различные сочетания при росте производства и тесную связь с экономией от масштаба и т.п. Наиболее серьезным возражением был отказ от жесткой специализации на отдельных товарах, хотя при постоянстве издержек замещения следовало, что каждая страна должна стремиться к максимизации выигрыша от внешней торговли, полностью специализируясь на товаре, в производстве которого она обладает сравнительным преимуществом. Поэтому на смену предпосылке о постоянстве пришло положение о возрастающих издержках замещения: в отрасли, расширяющейся за счет остальных, производство каждой последующей единицы товара сопряжено с отказом от выпуска все большего объема продукции в других отраслях. Ситуация возрастающих издержек производства представлена на рисунке 3, где отражено изменение издержек замещения на выпуск добавочного ярда сукна по мере переключения все большего объема ресурсов с производства пшеницы на производство сукна.
При выпуске 20 млрд ярдов сукна касательная к кривой производственных возможностей в точке S1 показывает, что для увеличения выпуска сукна на 1 ярд следует пожертвовать 1 бушелем пшеницы (рис. 3, А). При 40 млрд ярдов требуется уже 2 бушеля, при 60 млрд — 3.
Рис. 3. Кривая производственных возможностей при возрастающих издержках:
А — Кривая производственных возможностей США. Касательная в точке S1 = 1 бушель за ярд; касательная в точке S0 = 2 бушеля за ярд; касательная в точке S2 = 3 бушеля за ярд;
В — Возрастающие издержки замещения в производстве сукна в США. Кривая предложения сукна в США (кривая издержек замещения или кривая предельных издержек)
Увеличение издержек при выпуске каждого последующего ярда сукна можно интерпретировать как возрастание издержек для производства добавочных количеств пшеницы: если в точке S2 где производится только сукно, начать перемещать в растущих объемах ресурсы в производство пшеницы, издержки производства каждого последующего бушеля будут возрастать — от 1/3 ярда в S2 до 1/2 ярда в S0, 1,0 ярда в S1, и т.д.
В условиях возрастающих издержек основные последствия внешней торговли те же, что и при предположении о постоянстве издержек. Обе стороны, как и раньше, могут извлечь для себя выгоду и поэтому стремятся усилить специализацию на производстве тех товаров, где они располагают относительным преимуществом. Оба отличия, появившиеся с введением предположения о возрастании издержек, приближают теорию к действительности: снимают вопрос о полной специализации и ведут к выравниванию уровней предельных издержек ввиду конкуренции на мировом рынке.
Форма кривых производственных возможностей стала основным средством для выяснения специфики предложения, с которой данная страна выходит на мировой рынок. При этом исследовались основные вопросы, связанные с построением и использованием этих кривых: 1) необходимая информация для построения кривых производственных возможностей для каждой страны; 2) причины важности кривых возрастающих издержек; 3) различия в сравнительных издержках.
Последний вопрос затрагивает самую суть проблем, относящихся к предложению. Поиск причин межгосударственных различий в сравнительных издержках ведет к анализу соотношения спроса на факторы производства и их предложения, который и лежит в основе современной теории сравнительных преимуществ.
Для понимания сути анализа факторов производства необходимо иметь хотя бы общее представление о развитом аппарате производственных функций. Детально разработанные впервые экономистом П.Дугласом и математиком Ч.Коббом для макроэкономического анализа экономики США, производственные функции представляют собой аналитические выражения, где в математической форме связаны величины выпуска с используемыми факторами — первичными ресурсами. Каноническая форма производственной функции задается уравнением:
где Р — выпуск;
k — размерность в зависимости от избранной единицы измерения затрат и выпуска;
сомножители — факторы, от которых зависит объем выпуска.
В производственной функции, которая применяется для анализа экономики в целом, Р — объем конечного продукта, а стандартные факторы производства: b1 — численность занятого населения; b2 — капитал (основные и оборотные фонды); b3 — земля. В простой исходной форме производственной функции Кобба—Дугласа исследовалась связь двух факторов — труда и капитала — с ростом национального дохода США в 20—30-е гг. В дальнейшем детально исследовался состав факторов и роль показателей степени — , которые позволяют рассчитать ту долю в приросте конечного продукта (выпуска), которую вносит каждый из факторов, или на сколько процентов возрастет выпуск, если затраты соответствующего фактора (ресурса) увеличить на 1%. Эти показатели степени называются коэффициентами эластичности производства относительно затрат соответствующего фактора. Если сумма коэффициентов равна 1,0, — это означает однородность функции, т.е. она возрастает пропорционально росту количества факторов (ресурсов). Но возможен и такой случай, когда сумма больше 1,0. Это показывает, что увеличение затрат приводит к непропорц
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
Ю Г ЛИПЕЦ... В А ПУЛЯРКИН... С Б ШЛИХТЕР ГЕОГРАФИЯ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА Москва ББК...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: ГЕОГРАФИЯ МИРОВОГО ХОЗЯЙСТВА
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов