Тема 9. Из истории отечественной философии

1. Исторические предпосылки и закономерности возникновения казахского просвещения

2. Казахские просветители ХIХ века: Шокан Валиханов, Ибрай Алтынсарин, Абай Кунанбаев.

3. Казахская философия начала ХХ века:

1. Кочевой образ жизни, особенности исторического развития казахов, повлияли на их культуру и способ философствования. Основные мировоззренческие ориентиры: философские размышления о религии и формах свободомыслия; проблемы нравственности; человекознание; идеи ненасилия, национального согласия и др.

Своеобразие развития национальной философии определялось в культивирование истинного патриотизма, любовь к отечеству и народу, почитание предков, стремление к лучшему будущему. Философское понимание мира, этические вопросы, политика, право и философские рассуждения о государстве, обществе, значении человеческой личности отразились в устном народном творчестве казахов. Мысли о будущем, правдивые элементы истинной духовности, страдание за родину и близких, стремление к единению с кровнородственными племенами нашли отражение в народных эпосах, былинах и легендах, лирико-бытовых поэмах, пословицах и поговорках, взаимоотношениях человека и природы, политико-экономических суждениях. Особенности казахской философии: слияние природных сил, обычаев, общественных закономерностей, социальных процессов и философской мысли в один поток искания истины..

Всюду, где религия и власть становились на пути развития науки и свободного движения человеческой мысли, возникало просвещение. Оно, следовательно, отражало потребности преодоления теоцентризма и перехода человечества на позиции науки и знания. Казахстан не составлял исключения из этого общего правила. Однако причины кризиса религиозного мышления здесь были иными, чем в Европе и России. В то время как на Западе кризис теоцентризма был обусловлен стремлением молодой и напористой буржуазии и идейных предводителей, как можно быстрее преодолеть идею несовместимости ее деятельности с канонами теологов, то в Казахстане это было связано с последствиями присоединения к России.

Именно поэтому типичное для просветительства вообще отражение потребностей буржуазного обновления социально-политического строя, казахское просвещение выразило в своеобразной форме призыва к прочному союзу Казахстана с Россией, и восприятию ее прогрессивной культуры казахским обществом.

Просветители в Казахстане подготавливали почву для проникновения европейской и, в особенности, русской цивилизации в казахскую народную среду. Их борьба против невежества за распространение знаний в обществе, против угнетения масс за утверждение справедливости, против азиатского деспотизма за торжество демократии преследовала несколько иные цели и привела к несколько иным результатам, чем борьба просветителей на Западе. Тот совершенный общественный строй, за который боролись просветители в Казахстане, не стал, да и не мог стать идеализированным строем буржуазии. Ибо опыт буржуазного развития Европы и России, которым был хорошо известен, дал им возможность подняться, хотя и стихийно, выше буржуазных идеалов и приблизиться к идеалам трудящихся масс.

Настойчиво борясь за превращение султанов и других эксплуататоров из восточных владельцев, практически обладавших ничем не ограниченной деспотичной властью над своим народом, в чиновников правительства, просветители рассчитывали подчинить их законам российского государства, и, тем самым, заставить их пойти на изменение своего отношения к казахской бедноте. Не случайно Ш. Валиханов не раз требовал от местных султанов и Богачей, чтобы они обращались «со своими бывшими рабами» как с людьми и «платили им жалованье», угрожая, в противном случае, применением против них законов российского государства.

В условиях Казахстана середины XIX века, когда не было общественных сил, способных осуществить коренное преобразование политической системы общества и освободить народ от вековых пут феодальной эксплуатации, стремление просветителей добиться облегчения участи масс с помощью более развитой России было исторически оправдано. Конечно, нельзя было рассчитывать, что таким путем можно ликвидировать патриархально-феодальные отношения казахского общества, поскольку царизм в этом был не заинтересован. Но интенсивное проникновение русского влияния действительно подрывало вековые устои феодального гнета.

Таким образом, стремление любым путём добиться освобождения угнетенных масс от средневековых форм грабежа со стороны восточных деспотов, было основным мотивом, которым руководствовались просветители в своей неутомимой борьбе за присоединение Казахстана к России.

Во многих своих произведениях просветители подчёркивали, что отсталость казахского народа проявляется, в частности, в низком уровне развития его хозяйственной жизни.

Абай Кунанбаев связывал все пороки жизни, отсталость казахов, леность и безделье Богачей со скотоводством. «Пороки эти оттого, что люди озабочены только одним, — как можно больше завести скота, - писал он,— и стяжать тем самым почет у окружающих. Когда б они занимались земледелием, торговлей, стремились к науке и искусству, не произошло бы этого».

Вторым признаком, характеризующим собой отсталость казахского общества, согласно их взглядам, были пассивность народа, его равнодушие и безучастное отношение к насущным политическим вопросам. «Народ пассивен»,— неоднократно отмечали они. «Отсутствие разумного самозащищания и всякого рода пассивность» народа происходит «по причине неразвитости»,— писал Ш. Валиханов в своей «Записке о судебной реформе».

Наконец, наиболее существенным признаком отсталости казахов, определяющим собой все другие, просветители считали невежество народа, низкий уровень его культуры, отсутствие у него элементарных атрибутов цивилизации. Все это вместе взятое дало им основание заключить, что казахское общество стоит еще на «низшей ступени», что «формы нашего общественного развития... находятся в безыскусственном периоде».

Однако признание отсталости казахской общественной жизни ни на минуту не вызывало у них сомнений в том, что сам казахский народ способен к цивилизованному развитию. Напротив, они неоднократно утверждали с твердой уверенностью, что казахи подают несомненные надежды на общественный прогресс в будущем.

Следовательно, весь вопрос, по мнению казахских просветителей, заключается не в том, способны или нет казахи к общественному прогрессу, а в том, чтобы найти правильные пути его достижения. Настойчивые поиски ответа на этот вопрос привел их к выводу, что отсталые народы в интересах собственного развития и развития всего человечества должны заимствовать культуру развитых народов; В конкретно-исторических условиях Казахстана просветители настойчиво призывали казахский народ как можно быстрее освоить передовую русскую науку и культуру и через неё найти пути к неисчерпаемым Богатствам мировой цивилизации.

Выдающийся казахский просветитель Ибрай Алтынсарин мечтал о том времени, когда «молодое поколение киргизов будет смотреть на язык и русскую грамоту, как на единственный язык культуры и знаний, пристрастится к ним и, будет развиваться в русском более или менее духе». В интересах осуществления этой своей мечты И. Алтынсарин предпринял и существенные практические шаги. Преодолевая предрассудки местной старины и препятствия, чинимые колониальными властями, он развернул активную деятельность и основал в Степи ряд школ для казахских детей. Благодаря его настойчивости и упорству в этих школах наряду с изучением различных дисциплин на родной языке дети обучались и русской грамоте.

Великий казахский поэт просветитель Абай Кунанбаев, так же, как и Ш. Валиханов и И. Алтынсарин, выступил пропагандистом передовой русской культуры среди своего народа.

Борясь за приобщение казахского народа к передовой культуре России, просветители в то же время отнюдь не были склонны к идеализации русской общественной жизни вообще. Они были прекрасно осведомлены о внутренних противоречиях России, хорошо знали реакционную роль царя, душившего всякую прогрессивную мысль и остро реагировавшего на малейшее проявление демократического движения. Согласно справедливым заявлениям современников, Ш. Валиханов, например, «искренне любил Россию, видел ее недостатки и вместе с лучшими людьми желал ее обновления».

Искренне озабоченный о путях облегчения тяжелой участи страждущего народа, И. Алтынсарин, Ш. Валиханов и др. просветители обращались к прогрессивным людям России, ища у них поддержки и помощи в борьбе. Они гневно разоблачал перед ними все гнусные проделки русских эксплуататоров, в казахской степи.

Все это свидетельствует о том, что казахские просветители были непримиримыми врагами колониальной эксплуатации. Они справедливо полагали, что грабеж народных масс царскими колониальными чиновниками препятствует развитию дружественных отношений казахского, и русского народов и задерживает дело претворения в жизнь полезных для народа мероприятий российского правительства в Степи. Разоблачая грабительскую деятельность чиновников колониальной, администрации, казахские просветители, однако, не смогли подняться до национально-освободительной позиции последовательной критики политики царизма в целом. Судя по их письмам к друзьям и по отдельным их произведениям, они считали, что беспорядки, несправедливости в Степи происходят по воле отдельных бездарных представителей администрации. Они, видимо, не совсем ясно представляли себе, что дело заключается вовсе не в замене «спящих администраторов» «трезвыми», что, простая их смена при сохранении существующей самодержавно-крепостнической системы не может привести к коренному изменению положения в крае.

Пореформенный период в самой России, когда все стороны жизни подвергались более или менее значительным изменениям, породил определенные надежды на улучшение положения и в их родном краю.

Казахские просветители подвергали критике методы работы царской администрации в крае за то, что она игнорировала национальные особенности и уровень развития казахского народа, не учитывала интересов широких масс, и в своих выводах опиралась только на мнения степной аристократической верхушки. В связи с попытками феодально-байской знати подчинить избрание биев формальным выборам, казахские просветители выразили вполне обоснованное опасение, что эти выборы в их руках путем различного рода сделок могут превратиться в простое орудие достижения их корыстных целей, в орудие эксплуатации народа. Во избежание этого они предлагали русскому правительству сохранить «до поры до времени» казахский народный суд биев в его прежнем виде, т. е. в том виде, когда «тяжущимся киргизам представляется свободное право обращаться к любому из лиц, пользующихся судейским rename, как у нас больные обращаются к медицинским авторитетам, а подсудимые к известным адвокатам».

Таким образом, казахские просветители критически оценивали, действия российского правительства в Степи, строго критически относились к тем мероприятиям, которые оно готовило в Казахстане. Особенно резкой критике они подвергли действия царизма за то, что в них совсем не учитывали потребности широких народных масс Казахстана, смело и достаточно глубоко вскрывали их прямую связь с интересами казахской аристократии— «табуновладельческой и торговой знати». Самым решительным образом, протестуя против введения в Степи преобразований, не отвечающих уровню развития и подлинным чаяниям масс, они настойчиво требовали их коренного пересмотра и отмены.

Мужественная, остроумная и боевая критика, просветителями грабительской деятельности чиновников царской колониальной администрации имела важное историческое значение. Она помогла передовым слоям казахского и русского общества глубже понять реакционную сущность царизма, способствовала росту сил лагеря борцов против колониализма и самодержавия.

Более внимательное отношение правительства к нуждам казахов, согласно представлениям И. Алтынсарина и других просветителей, могло бы избавить их от многих общественных аномалий и пороков. Вот почему они упорно настаивали на том, чтобы российское правительство тщательно изучило общественное положение казахов, с большим вниманием исследовало их насущные интересы, прежде чем приступить к осуществлению тех или иных преобразований.

Итак, отличительные особенности казахского Просвещения в самых общих чертах состояли в том, что оно возникло в Казахстане как идейное отражение последствий присоединения степного края к России, а не как продукт естественно возникшего кризиса феодального строя как такового.

В отличие от европейского и российского просвещения по своему идейному содержанию оно развивалось вокруг теоретической разработки проблемы преодоления своей вековой отсталости слаборазвитыми народами, а также роли и значении цивилизованных стран в претворении в жизнь этого исторического процесса.

2. Казахские просветители полагали, что в условиях Казахстана второй половины XIX века единственной силой, способной дать реальный толчок движению казахов по пути социально-экономического и культурного прогресса, является скорейшее их приобщение к русской цивилизации, и всячески старались этому содействовать.

Казахские просветители боролись за установление демократических порядков, основанных на знаниях, просвещении всего общества, обеспечивающих полную свободу и справедливость, а так же участие всех в политической жизни своей страны.

Ш. Валиханов считал, что любая власть, будь то европейская, российская или азиатская, особенно российская и азиатская, страдает вопиющими злоупотреблениями и не останавливается, когда это выгодно ей, перед попранием законов, ею же принятых и ею же охраняемых. Это заложено в природе самой власти, которая, как справедливо считал просветитель, упивается своим мнимым могуществом и выражает уверенность в том, что вокруг нет никаких сил, способных обуздать ее волю. «Оно и, правда, что законы у нас на Руси пока еще пишутся не для генералов»,— с величайшим сокрушением констатировал он.

Злоупотребление и попрание законов властями, как полагал казахский просветитель, выражается, прежде всего, в том, что правительства облагают непомерными налогами, поборами и пошлинами население, им подопечное, и тем самым доводят это население до крайней нищеты, отчаяния и озлобления. «Обременительные налоги, незаконные поборы, лихоимства и притеснения китайцев и беков, поставленных ими, раздражают народонаселение шести городов, и они от души ненавидят как китайцев, так и своих чиновников».

Кроме того, любое правительство, олицетворяющее власть, полагал он, подвержено коррупции, т. е. подкупу со стороны бесчисленного множества желающих воспользоваться услугами членов этого правительства во имя своих корыстных целей. Высшие эшелоны власти получают этот подкуп в виде дорогостоящих даров и подношений по всякому поводу или даже без всяких поводов, а низшие — скрытно, без всякой помпезности и шума, но зато основательно.

К сожалению, даже эти весьма скромные пожелания мыслителя были тогда оставлены без всякого внимания царским правительством.