БЕГСТВО С ОСТРОВА ЧЕРЕПУШИКОВ

 

Сундук был набит не камнями.

Он был до краев полон невообразимыми, головокружительными, ослепительно яркими сокровищами. Такой невообразимой ослепительно‑головокружительной яркости Лохматые Хулиганы никогда в жизни не видывали.

– Т'те‑теперь Б'бе‑беззубик может открыть г'гла‑лаза? – спросил Беззубик, всё еще жмурившийся. – Н'не‑не страшно?

Иккинг осторожно приоткрыл левый глаз.

– Кажется, да, – неуверенно ответил он. Пока Сопляк открывал сундук, Иккинг успел вытащить меч.

Теперь он отважился заглянуть внутрь.

– По‑моему, – с подозрением проговорил он, – по‑моему, это просто сундук с сокровищами.

– РАЗУМЕЕТСЯ, сундук с сокровищами, – прогудел Стоик. – А что же еще? Что я тебе говорил?! Никаких КОВАРНЫХ ЛОВУШЕК! У тебя, мой мальчик, слишком богатое воображение. Иногда нужно полагаться на мнение тех, кто старше и опытнее тебя.

Сопляк запустил руку в сундук и вытащил великолепный меч. На его черных кожаных ножнах дрались драконы, скалились черепа, бушевали волны бурного моря.

ЭТО воистину был меч, достойный Пиратского Короля, Когда Сопляк вынул его из ножен, меч по‑змеиному зашипел. На ослепительно‑ярком, безжалостном клинке заиграли солнечные блики, и всем сразу же стало ясно, что даже после стольких лет, проведенных под землей, лезвие до сии пор остро как бритва.

Рукоятку украшал портрет громовержца Тора с бородой из спутанных водорослей, а по широкому лезвию серебристым зигзагом змеилось изображение молнии.

– ШТОРМОСАБЛЯ, – выдохнул Толстопуз Пивной Живот в благоговейном ужасе.

Это и вправду была Штормосабля, знаменитый меч Черноборода Оголтелого. Когда он держал в руках этот меч, все Внутренние Острова склонялись перед его неумолимой жестокостью.

Сопляк взмахнул Штормосаблей, и лезвие, казалось, полыхнуло внутренним светом, свирепым и кровожадным.

Стоик осторожно забрал меч у своего племянника

– Надеюсь, вы понимаете, что этот меч достанется МНЕ, – спокойно произнес он. – Штормосабля всегда принадлежит только ВОЖДЮ Племени Лохматых Хулиганов и НИКОМУ больше.

С жадным блеском в глазах он отшвырнул собственный меч и схватил Штормосаблю.

Беззубик наморщил нос и принюхался.

– Чем это п'па‑пахнет? Что это з'за з'за‑запах?

– Какой еще запах? – спросил Иккинг.

– Вот ЭТОТ, – отозвался Головотяп и тоже поморщился.

Иккинг покосился на Огневицу, обладавшую самым тонким нюхом. Огненно‑красная дракониха, залившись необычайным бледно‑зеленым оттенком, поникла на плече у Сопляка.

– Тысяча дохлых моллюсков! – завопил Иккинг. – Черепушики! ЗАКРОЙТЕ СУНДУК! – и кинулся захлопывать крышку.

– Мальчишка свихнулся! – вскричал Толстопуз Пивной Живот и легонько придержал крышку толстым указательным пальцем, не давая Иккингу закрыть сундук.

– С ума сошел от зависти, – констатировал Сопляк.

– ЗАКРОЙТЕ СУНДУК! ЗАКРОЙТЕ СУНДУК! ЗАКРОЙТЕ СУНДУК! – вопил Иккинг, вырываясь из объятий Толстопуза.

– Тише, тише, малыш, – рокотал Стоик Обширный. Он был раздражен, но старался успокоить сына. – В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ ты тоже найдешь сокровище. Нам ничего не грозит, Черепушики нас не видят и не слышат…

– Но они нас УЧУЮТ! – завопил Иккинг. – ЧЕРНОБОРОД ПОДСТРОИЛ КОВАРНУЮ ЛОВУШКУ! ОН ЗАСУНУЛ В СУНДУК ТАКУЮ ВОНЬ, КОТОРАЯ ПЕРЕБУДИТ ВСЕХ ЧЕРЕПУШИКОВ!

– Как это они нас учуют? – спросил Стоик и на всякий случай принюхался. Вонь стала такой сильной, что теперь ее почувствовали даже люди. Огневицу вырвало. Теперь уже все Хулиганы стали принюхиваться и явственно ощутили аромат гнилой рыбы и давно почивших моржей, с примесью крабового мяса полуторагодовалой свежести.

– Ф‑У‑У‑У, – заворчали Хулиганы, моментально забыв про сокровище.

– ЗАКРОЙТЕ СУНДУК! – вопил Иккинг, раскрасневшись от злости. На тупую физиономию Стоика Обширного внезапно снизошло просветление.

– Ага… Понимаю… ЗАКРОЙТЕ СУНДУК! Скорее, скорее! – Он наконец‑то понял, в какой опасности они оказались, и захлопнув сундук, для верности уселся сверху.

Но было уже поздно.

Отвратительная вонь с каждой секундой становилась всё сильнее.

Если Черепушики хоть одной НОЗДРЕЙ учуют это благоухание, они в тот же миг проснутся, и… о дальнейшем было страшно даже подумать.

И тут Иккинг услышал, что зловещее поскрипывание когтей, затачиваемых во сне, стихло… и он понял, что это значит… а значило это, что..

– Б‑Б‑Б‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Ж‑Ж‑И‑И‑И‑И‑И‑И‑И‑М! – заорал Иккинг.

В тот же самый миг Огневица завопила:

– А‑А‑А‑А‑Т‑А‑А‑А‑А‑С! С‑П‑А‑С‑А‑А‑А‑Й‑С‑Я‑Я‑Я КТО М‑О‑О‑О‑Ж‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Т!

– Пошли отсюда, – сказал Стоик Обширный и вместе с Брехуном подхватил тяжеленный сундук. Хулиганов не надо было долго упрашивать. Они уже со всех ног мчались к пляжу, где их ждал корабль…

– Брось сундук, папа, – пропыхтел Иккинг, едва поспевая за отцом. – Они гонятся за сундуком, а не за нами.

– НИ ЗА ЧТО! – ответил Стоик Обширный. В его глазах все еще мерцал тот блеск, которого Иккинг никогда раньше не видел. – Только подумай, как будет разочарован Элвин. Кроме того, с этим сундуком я обрету ВЕЛИЧИЕ. – Он споткнулся о высокую горку береговичков и чуть не упал.

– Папа, ты и БЕЗ ТОГО велик, – увещевал Стоика Иккинг. – Не нужно тебе никакое сокровище…

Но Стоик Обширный упорно не желал бросать сундук.

Проходя мимо драконьих нор, Иккинг услышал из‑под земли зловещее сопение.

Он прибавил ходу. Его сердце разрывалось от ужаса.

Запах стал таким густым, что глаз уже различал мутные зеленовато‑желтые струйки. пробивавшиеся сквозь щели и трещины сундука.

Вдали показались прибрежные утесы. Хулиганы уже бежали мимо последней норы. Неужели им все‑таки удастся спастись?!

И тут Иккинг услышал звук, от которого внутренности его совершили двойной кульбит. Топот сотен мягких лап, словно через вереск продиралось стадо громадных зверей вроде львов или ОЧЕНЬ больших собак.

– Б‑Б‑Е‑Е‑Е‑Е‑Ж‑И‑И‑И‑И‑И‑И‑И‑М! – завизжал Беззубик, порхавший футах в трех‑четырех над головой Иккинга.

Иккинг, Рыбьеног, Стоик и Брехун тащились позади всех. Иккинг и Рыбьеног – потому, что были не сильны в беге. Стоик и Брехун – потому, что волокли тяжеленный сундук.

«До нас доберутся первыми», – грустно подумал Иккинг.

Черепушики были уже так близко, что он слышал влажное пыхтение их сопливых носов и зубовный скрежет.

Иккинг вскарабкался на вершину дюны и с разбегу прыгнул вниз. Приземлился он на влажный песок, целым и невредимым, но споткнулся о запутавшийся в ногах Длиннорукий Бандит. Быстро перекатившись на спину, он поднял глаза и увидел прямо перед собой – в каких‑то считанных дюймах! – громадную морду Черепушика.

Ничего страшнее Иккинг в своей жизни не видывал. Эта морда будет преследовать его в кошмарных снах до глубокой старости. Бесчувственная, мертвая маска, без глаз и ушей: только широченный нос, да слюнявая пасть, утыканная огромными ослепительно‑белыми зубами. На лицо Иккингу капнули мерзкие черные слюни. Когтистой лапой Черепушик прижал его к земле и принялся обнюхивать с ног до головы, выискивая сухожилие на пятке. В лучах солнца блеснул чудовищный коготь‑переросток…

Иккинг пошарил по земле, ища меч, но Длиннорукий Бандит упал слишком далеко.

Иккинг открыл рот, чтобы закричать, но с губ его не слетело ни звука. Он только беззвучно шептал:

– Помогите… ПОМОГИТЕ…

Неожиданно неведомо откуда вынырнула громадная ручища, схватила Черепушика за шкирку и прикончила одним могучим ударом.

Это был Стоик Обширный.

Зловещая власть, которую сокровище обрело над Великим Вождем, рассеялась, едва только он увидел своего сына в лапах чудовища.

Он оставил сундук Толстопузу, а сам ринулся на выручку, сжимая в одной руке Штормосаблю, а в другой – громадный боевой топор.

– БЕГИ! – заорал Стоик Обширный.

И Иккинг побежал. Точнее, спотыкаясь, поковылял по песку.

За спиной он слышал топот десятков чудовищ.

«Мне… не добраться до корабля», – подумал он про себя.

Прямо перед ним на песке дуплом вниз валялся пустотелый ствол дерева.

– Лезь в д'ду‑дупло! Лезь в д'ду‑дупло! – заверещал Беззубик откуда‑то сверху.

Иккинга не надо было просить дважды. Он услышал, как в каком‑то дюйме у него за спиной сомкнулись челюсти Черепушика, и в тот же миг юркнул в засыпанную песком расщелину.

Черепушик был слишком велик, чтобы лезть следом. Он просунул в щель свой мерзко дергающийся нос и принялся грызть дерево вокруг дупла.

Иккинг схватил с земли чью‑то кость и изо всех сил ткнул в гигантскую ноздрю.

Черепушик обиженно взвыл и отскочил.

В следующее мгновение послышался душераздирающий треск. Это Черепушик залез на дерево и принялся подпрыгивать… снова, снова, и снова… Иккинг слышал, как хрустит древесина под ударами чудовищных лап.

А сверху неумолчно визжал Беззубик:

– П'по‑памогите! П'по‑помогите! П'ПО‑ПОМОГИТЕ!

В дупло просунулся еще один нос. Иккинг отпрянул…

С обоих концов ствола он слышал хруст дерева, шорох лап, остервенело роющих песок.

Рано или поздно чудовища неизбежно заберутся внутрь…

Сквозь узкую щель на уровне глаз Иккинг видел, как Стоик Обширный прокладывает себе дорогу по пляжу через свору обступивших его чудищ. Головотяп не покинул хозяина – верный дракон без устали рвал когтями спину Черепушика втрое крупнее его самого, вознамерившегося прыгнуть на Стоика.

Х‑Р‑Р‑Р‑У‑У‑У‑С‑С‑С‑С‑С‑ТЬ!

Коготь одного из Черепушиков продрался сквозь дерево и царапнул Иккингу грудь. Затем в дыре, проделанной когтем, показались голова и плечи чудовища. Дракон разинул челюсти так широко, что Иккинг смог заглянуть в его бездонно‑черную глотку.

Иккинг завизжал и отшатнулся.

В тот самый миг, когда челюсти Черепушика готовы были сомкнуться на его теле, волосатая рука Стоика Обширного ухватила Иккинга за лодыжку и выдернула из дупла как пробку из бутылки.

Стоик подбросил сына высоко вверх и проревел:

– Подними руки!

Головотяп схватил Иккинга за руки и взмыл в воздух. Беззубик вцепился Иккингу в ногу и что было сил затрепыхал крылышками, стараясь помочь.

Черепушики гнались за ними по земле, подскакивали, будто собачонки, пытаясь цапнуть Иккинга за ногу. Головотяп застонал от напряжения: он прилагал все силы, чтобы удержать Иккинга в воздухе, вне досягаемости хищных челюстей.

Но силы его явно иссякали, и, к вящему ужасу Иккинга, он опускался всё ниже и ниже. В какой‑то кошмарный, момент один из Черепушиков совершил гигантский прыжок и едва не оттяпал Иккингу ногу по колено.

Над морем силы Головотяпа иссякли окончательно, и он волочил Иккинга уже по щиколотку в воде.

И всё‑таки они спаслись!

Черепушики не умеют плавать и до смерти боятся воды.

Головотяп еще пару раз взмахнул широкими крыльями и бросил находящегося в полуобморочном состоянии Иккинга на палубу «Тринадцати счастливчиков». Потом дракон устало развернулся и полетел на выручку хозяину.

Без его помощи Стоик держался на удивление хорошо, если учесть, что ему приходилось в одиночку вести бой со всё возрастающим числом Черепушиков. В обычных условиях дело неизбежно кончилось бы гибелью Вождя. Не забывайте, что Стоику минуло сорок лет, и он был очень, ОЧЕНЬ толст.

Но со Штормосаблей в руке Стоик Обширный словно преобразился.

Он стал Непобедимым Воином.

Проревев леденящий душу Боевой Клич Викингов, с глазами, пылающими жаждой крови, он на редкость успешно выполнял маневр под названием «Бой С Превосходящими Силами Противника».

Это чрезвычайно сложный прием Пиратского Боевого Искусства, и исполнить его могут только самые лучшие бойцы с блестящей координацией движений.

Для выполнения этого приема пират должен взять в левую руку свой Двуглавый Супертопор и непрерывно вертеть им над головой, чтобы враги не могли приблизиться к нему ни на шаг. Одновременно правой рукой он рубит врага мечом за пределами защитного круга.

Если вы когда‑нибудь пробовали гладить себя по животу и одновременно хлопать по голове, то вы поймете, почему этот Оборонно‑Наступательный Маневр под силу лишь самым лучшим бойцам с блестящей координацией движений.

Стоик медленно брел по пляжу, и мертвые Черепушики один за другим падали к его ногам. Но непрерывная волна чешуйчатых спин уже выплеснулась на пляж и отрезала Стоику путь к кораблю. Казалось, невозможно пробраться сквозь эту копошащуюся массу, а Головотяп, хоть и летел во всю прыть, был слишком далеко и явно не успевал спасти хозяина.

И тогда на глазах у изумленных Хулиганов их обширный, кряжистый Вождь взгромоздился НА ЗАГРИВОК ближайшему Черепушику. Чудовище встало на дыбы, принялось брыкаться и скакать, пытаясь сбросить наглеца, но Стоик ловко удерживался верхом, сжимая бока могучими бедрами, и одновременно размахивал оружием направо и налево, без устали разя обступивших его Черепушиков.

Он прокладывал себе дорогу сквозь воющую толпу чудовищ, скакал на обезумевшем звере, будто под ним был не злобный Черепушик, а легендарный Конь‑Огонь драконьего племени. На мелководье Черепушик в конце концов сбросил его, но Стоик на лету исхитрился перевернуться животом вниз (при этом успев сунуть за пояс меч и топор) и во всю мочь поплыл к «Тринадцати Счастливчикам».

Кроваво‑красные берега широкой бухты, насколько хватало глаз, были усеяны тысячами исчадий ада. Такое зрелище не привидится и в самых страшных кошмарах.

Но у кромки воды Черепушики остановились, яростно завывая и рыча. Они так разъярились, что обратили свою злость против своих более слабых собратьев и на глазах у Иккинга принялись рвать друг друга на куски.

Лохматые Хулиганы встретили отважного Вождя бурными аплодисментами.

Стоик был очень доволен собой.

В ответ на приветственные вопли своих подданных он раскланялся, небрежно вытер о рубашку кровь со Штормосабли и поцеловал чистое лезвие.

Потом он закинул голову и ВЗРЕВЕЛ аки лев, и вид у него со сверкающем мечом в руке и черной кровью на рубашке был такой грозный, что Иккинг с трудом узнал родного отца.